Концерт Чайковского в предгорьях Пиренеев. Полет шмеля

Зато был балкон — довольно большой, с козырьком от солнца. А на балконе — столик и стул из белой пластмассы. Это почти самое главное здесь. Испания вообще живет на балконе, как и все южные страны. Достаточно посмотреть любой итальянский или грузинский фильм и становится ясно — балкон является центром южной жизни. На балконе ругаются и мирятся, занимаются любовью и выпивают…

Море действительно оказалось в пяти минутах ходьбы — прямо за поворотом. Авенида Америка — так называлась улица, которая вела от моего отеля к морю.

— Синьор, — обращались на каждом шагу молодые люди, завидев праздного туриста, и вручали рекламный проспект какого-нибудь питейного заведения. За те пять минут, что я прошел по Авенида Америка к морю, у меня в руке скопилось пять ярких бумажек, на которых зазывно приглашали посетить английский паб «Робин Гуд», малайский ресторан «Малибу», ночной клуб «Фигаро» и что-то еще…

«Подумаем», — сказал я про себя и выкинул бумажки в урну. Передо мной расстилалось море. И не какое-то там Черное или Каспийское, а самое настоящее Средиземное.

Я подошел к нему, черпая ботинками песок с пляжа. Разделся и вошел в воду. Здесь плавал Одиссей со своими товарищами. Где-то недалеко остров Калипсо, где прекрасная нимфа завлекала ахейских мужей… Тут плавал Христофор Колумб… Да мало ли кто еще…

Вода была очень соленая. Это вам не Черное море… Это соляной раствор. В купальниках на пляже только испанки и русские. Все остальные — с голой грудью, независимо от возраста. Сухонькие сморщенные мешочки престарелых француженок, огромные белые булки молодых немок, очаровательно смуглые бугорки итальянок…

Выбор женщин был огромен. Я не собирался предаваться безудержному разврату, но все же после первого взгляда, брошенного вокруг, стало ясно, что девственником я отсюда вряд ли вернусь…

«Ну вот, первое купание произошло. Я не утонул, и теперь можно для начала закругляться и пойти пить пиво», — сказал я себе.

Моя бабушка была немкой, и наверное, от нее я унаследовал страстную любовь к пиву. Хотя бабушка никогда его в рот не брала, как и вообще никаких напитков крепче кофе… Так что тут, вероятно, опосредованные гены.

В любой западной стране главная проблема — это проблема выбора. Нужно из тысячи предложений выбрать одно. В России слишком долго было наоборот. Главной проблемой в России всегда было найти. Тут уж было не до выбора…

В любом русском приморском городке, если ты хотел попить пива, нужно было найти то единственное место, где оно есть, это пиво. Неважно какое, неважно, что это за место. Оно в любом случае всегда было одно. И пиво было только одного сорта. А иногда оно вообще продавалось только членам профсоюза…

Так что проблему выбора русским еще предстоит оценить в полной мере, И постепенно осознать, что эта проблема не менее мучительна.

Я шел по улице в сторону отеля и пытался выбрать из двадцати кафе то, в котором я хочу выпить стакан пива. Попробуйте это сделать, если кафе почти одинаковые, и цены в них — тоже.

Тем более, что спокойно осмотреться и выбрать невозможно. Цены довольно высоки, посетителей мало, и поэтому, стоит тебе задержать шаг возле открытого кафе со столиками на улице, среди официантов начинается легкий ажиотаж. К тебе идут, тебе улыбаются скупой мужской улыбкой, тебе почтительно говорят: «Си, синьор» и отодвигают стул… Попробуйте, уйдите после этого. Наконец я приземлился за столиком в одном из заведений. Оно почему-то понравилось мне тем, что там на каждом столике стояли круглые красные лампы…

Тут я впервые столкнулся с языковым барьером. По английски испанская обслуга не говорит. Они не понимают, что это такой язык. Заслышав английскую речь, они растерянно улыбаются и говорят заученно, закатив миндалевидные глаза:

— Англез… Американо… О’кей.

На этом их представления об английском языке заканчиваются. Как, похоже, и обо всех других иностранных языках, исключая только французский. Потому что они непременно знают по французски два слова: «Мерси, месье»…

Итак, после долгих препирательств с официантом, мне удалось объяснить, что незнакомые ему слова «биер», «лагер» и «гервеза» означают напиток с пеной и в кружках… Он понял, просиял и притащил пиво.

— Вы не скучаете? — послышался рядом со мной голос, и я, подняв глаза, увидел Германа. Он был одет совсем по пляжному — в майке и коротких шортах. Его статная фигура отливала медью, он неплохо где-то уже успел загореть.

— Вы так и собираетесь скучать тут в одиночестве? — спросил он у меня, присаживаясь к столику.

— А что вам-то до этого? — ответил я и сам удивился нелюбезности своего ответа. А еще называю себя европейцем… Как стыдно. Человек ведь не виноват в том, что испытывает тягу к мужчинам. Ну, не хочешь ложиться с ним в постель — не ложись, сделай милость. Но и оскорблять его тоже не надо.

— Я видел, как вы отшили одну девушку на пороге гостиницы, — сказал Герман. — Что, девушки вам тоже не нравятся? Тогда — кто же? Неужели животные?

Я засмеялся. Этот парень стал мне импонировать.

— А вы чем занимаетесь? — спросил я его, разглядывая его фигуру титана.

— Я в торговле работаю, — небрежно ответил он, вглядываясь в стойку напротив, уставленную разными бутылочками. Потом он подозвал официанта и заказал себе лимонад в большом стакане.

— Только пива не пейте, — сказал я доверительно. — Оно тут ужасное.

— Спасибо за совет, — отозвался Герман. — Только я вообще не пью. Ничего и никогда.

Он с удовольствием пил свой лимонад, в котором взлетали к поверхности и лопались с шипением пузырьки.

— А вот и наши товарищи, — сказал я, указывая на проходящих мимо нашего кафе Витю с Люсей и их странного ребенка. Ребенок все так же, как и прежде, шел, опустив голову и играя в свою электронную игру. Витя же переоделся во все фирменное и гордо вышагивал впереди, глядя перед собой бычьими глазами. Позади всех тащился Федя с тремя надувными матрацами для всех.

— Интересно, этот парень им кто? — сказал я задумчиво. — Он у них вроде ишака. Все таскает за ними, молчит. Он бедный родственник, наверное.

— Наверное, так, — согласился со мной Герман. Потом помолчал и добавил: — Он не бедный, и вовсе не родственник. Он — охранник.

— Чей охранник? — не понял я.

— Витин охранник, — сказал Герман. — Он его с собой привез. Он же не может взять с собой всех своих головорезов, пришлось ограничиться только одним. Вот этому и подфартило.

— А вы откуда знаете? — поинтересовался я. Мне стало любопытно.

— Кто же его не знает, — быстро ответил Герман. — Хозяин фирмы «ВИЛЮБО». Вся торговля его знает. Оптовые закупки продовольствия. Вот он кто.

— А, я и забыл, вы же коллеги, — сказал я. — Вы же сказали, что работаете в торговле… А где, кстати? Какую фирму вы возглавляете?

Герман взглянул на меня с интересом, но промолчал. Обычно все эти бизнесмены с удовольствием называют свои фирмы и страшно обижаются, когда ты их не знаешь… Так что для бизнесмена это редкость — промолчать, когда спрашивают, какую фирму ты возглавляешь. Если это не совсем криминальный бизнес, конечно…

— Я работаю не в частной фирме, — наконец с деланной легкостью ответил Герман. — Я работаю во Фрунзенском универмаге.

Наступила пауза, в течение которой он ждал моей реакции, а я обдумывал, как ее подать.

— Это в том, что на углу Московского проспекта и Обводного канала? — наконец спросил я с безразличным видом.

— Ну да, — серьезно кивнул головой Герман.

— Вы — директор этого универмага? — спросил я, попивая свое отвратительное пиво.

— Нет, только заместитель, — сказал Герман, доставая из нагрудного кармана рубашки пачку сигарет.

— У вас, наверное, довольно унылый вид из кабинета, — сказал я как можно более спокойно: — Обводный канал — это не такое уж веселое зрелище…

— Да я как-то привык, — ответил Герман и закурил, предварительно предложив сигарету и мне. Мне оставалось только обдумать наш разговор и сделать соответствующие выводы. Хотя, в общем-то меня все это совершенно не касалось…

Все же, вспоминая сейчас события тех дней я все больше прихожу к выводу, что в меня словно бес какой-то вселился. В Англии я вел себя совсем иначе. Там я спокойно бродил по музеям и по тихим улочкам, сидел в одиночестве в кафе и симпатичных пабах с традиционным бильярдом, и ни к кому не лез. Никто не трогал меня, и я никем не интересовался.

Тут же меня будто какая-то муха укусила. Я все время разговаривал с разными людьми и вообще думал о них, обращал на них внимание. Наверное, именно с этого идиотского поведения и начались мои приключения…

— Вы не хотите вечером сходить куда-нибудь? — вдруг спросил у меня Герман вежливо.

— А вы все не теряете надежды относительно меня? — усмехнулся я. — Напрасно. Уверяю вас, я абсолютно гетеросексуален. Так что вам вряд ли удастся соблазнить меня.

— И все же? — настаивал Герман.

— Нет, — сказал я. — Вы уж меня извините. Сегодня был тяжелый день. Перелет, дорога и все такое прочее. Так что я сегодня пораньше лягу спать. Пока.

Я поднялся и пошел по улице к себе в гостиницу. Там в номере, я на самом деле разделся и принял душ. И приготовился спать. Вот только перед этим я вышел на балкон покурить перед сном.

Было часов десять вечера. Вся улица и внутренний двор отеля были ярко освещены целыми гирляндами фонарей. То, что днем было блеклым и обыкновенным, с наступлением темноты превратилось в волшебный город.

Огни были разноцветные, яркие. Грохотала музыка, причем она слышалась со всех сторон. Казалось, будто она звучит на полную громкость из-под каждого куста живой изгороди отеля, из-под крыши, и даже из глубины бассейна…

Мой балкон был довольно высоко, но снизу все равно доносились оживленные голоса, смех, детские крики. И не только снизу… Вокруг меня на балконах соседних номеров тоже шло веселье.

Я вспомнил о том, что я на юге. Здесь днем почти все спят, а встают только к вечеру и начинают жить. Веселиться, пить вино, заниматься любовью и так далее. Что еще входит в понятие «жить» у южных людей?

Действительно, днем все вокруг выглядело совсем не так привлекательно. Теперь же это была сказочная феерия огней и звуков…

Спать в такой обстановке было просто глупо, и я понял, что мои благие намерения поберечь свое здоровье не увенчаются успехом. Все же я не корова и не иное жвачное животное, чтобы в самый разгар курортного веселья лечь спать.

Мало ли что ты устал, сказал я себе. Скоро ты опять окажешься в России, и там всего этого не будет, а в редкие праздники самым веселым и шумным зрелищем бывает пьяная драка подростков среди мусорных баков во дворе… Успеешь еще выспаться там, так что не ленись, вставай и иди…

И еще кое-что я сказал себе: Андрей, никаких женщин… Подумай о здоровье. Потом — может быть. Дня через три, когда осмотришься и придешь в норму. А сегодня — нет. Только посидеть, посмотреть и немножко выпить. А женщины — нет, они сегодня вечером для тебя не существуют.

Вот так сказал я себе, надел белые брюки и вышел. Я спустился на первый этаж и вошел в бар. Он был похож на прочие бары в подобных местах, только тут имелось одно отличие. Здесь очень тепло большую часть года, поэтому внутри здания находится только сам бар, то есть стойка, а большая часть столиков стоит на улице под крышей.