Живым не брать (сборник повестей)

16

Таштемир из осторожности не сразу ушел от шайки Касума Пчака. Сделав широкий круг, он вернулся к осыпи, возле которой расстался с бандитами, и стал следить за ними. Стоило убедиться, в самом ли деле у них мирные намерения и не станут ли они его преследовать, чтобы ночью захватить врасплох. Он видел, как Гордаш и Шишка за ноги отволокли тело Касума под клыкастую рыжую скалу и закидали его камнями. Ахмака с ними уже не было. Это заставило Таштемира продолжить наблюдение.

Примерно через час появился и Ахмак. Он гнал впереди себя двух овец. Гордаш и Шишка приветствовали его радостными возгласами. Шайка принялась готовить пир…

Лишь после этого Таштемир спокойно двинулся в сторону перевала Узундабан. Вскоре он увидел на широком травянистом плато стоянку чабанов — три киргизские юрты, кошару, устройство для водопоя.

Утробно гавкая, навстречу ему бросились огромные волкодавы. Таштемир остановился, на всякий случай сунув руку за пазуху. Тут же из юрты вышел чабан в теплом чопане и лисьем малахае, сдвинутом на ухо. Увидев незнакомого человека, щелкнул бичом и прикрикнул на собак. Те замолкли и послушно вернулись к отаре.

— Здравствуйте, уважаемый! — проговорил Таштемир вежливо и слегка поклонился, прижимая руку к груди. — Мир вам и благоденствие!

— Проходите, — сказал пастух радушно. — Мы всегда рады приходящим. Лицо гостя — радость, забота о путнике — счастье.

— Гость не беда, — подхватил Таштемир, — когда в доме много добра.

— Спасибо, уважаемый, на бедность не жалуемся.

— А я свернул к вам, чтобы не позволить добру убывать по злой воле. Мой путь на Узун-дабан, но я решил предупредить вас. Там, внизу у Черной скалы, сейчас три вора свежуют вашу овцу. И еще одна стоит, ожидая очереди…

— Вай-улей! А мы с ног сбились, искали пропажу. Вонючие шакалы! Вы их сами видели?

— Сам. И мог бы постоять за ваше добро, но подумал — может быть, они ударили с вами по рукам и как положено оплатили товар деньгами?

— Я ценю ваш поступок, уважаемый. Проходите в юрту. И кумыс, и мясо, и отдых ждут гостя. — И тут же возвысил голос: — Эхэй, Айбике-хона! У нас гость! И вы, Ахмат, Искандар, Расул, Алмас, поднимайтесь! Собирайтесь, джигиты! Неподалеку объявились волки.

— Будьте осторожны, аксакал, — предупредил Таштемир. — У них может оказаться оружие.

— Спасибо, — сказал чабан. — От нас они не уйдут, будь у них с собой даже пушка.

— Да, еще одно, уважаемый. Я советую отвести этих бандитов не в Уйдарвазу, откуда они пришли. Сдайте их своей милиции, в Каратас. Так будет вернее, что их не выпустят и не простят.

Чабаны усадили гостя обедать, а сами, вооружившись ружьями и винтовкой, оседлали коней и двинулись к Черной скале. Еще издалека они увидели костер и людей, беспечно лежавших вокруг огня. Старший сын чабана Ахмат осторожно приблизился к костру, держа ружье наизготовку. Братья, залегшие между камней, взяли лежавших на прицел.

Первое, что бросилось Ахмату в глаза, заставило его сердце сжаться от ужаса. Рука одного из ворюг лежала на угольях, и кисть ее уже изрядно подгорела. "Да они мертвые!" — вдруг понял чабан и сделал шаг назад. В свете неожиданно вспыхнувшей головни он увидел грудь широкоплечего мужчины, лежавшего на спине. Она была пробита четырьмя пулями, на его сизом от золы пиджаке маслянисто чернела запекшаяся кровь.

— Э, ата! — крикнул Ахмат. — Не подходите сюда! Они все убитые…

Старик, не расслышав, приблизился к костру. Спросил строго:

— Испугался?

— Они убиты, ата. Плохо это…

Старый чабан долго молчал, глядя на мертвецов.

— Для них теперь все равно, мальчик.

— Нам плохо, ата. Приедет милиция. Кто убил? Почему?

— Э, Ахмат! Их всех застрелили из автомата. Посмотри, сколько дырок наделали. Каждый, как решето. У нас такого оружия нет, и бояться нам нечего.

— Что будем делать, ата?

— Забери живую овцу. Вернемся к юрте. По радио надо вызвать Каратас. Пусть приедет наша милиция.

Чабаны вернулись встревоженные и хмурые.

— Скажите, уважаемый, — спросил старый чабан, пристально глядя на Таштемира. — Вы своими глазами видели воров живыми?

— Как вас, аксакал.

— Уй-ваяй! — воскликнул старик. — Мы нашли всех троих мертвыми. Их убили из автомата…

— Когда шакала, задравшего овцу, задерет волк, — сказал подошедший к ним Ахмат, — это беспокоит чабана. Когда шакала убивает другой зверь, чабану еще тревожнее на душе. Значит, в округе появился еще более страшный хищник. Сегодня ночью надо будет поставить усиленную охрану.

— Первым делом сообщите милиции, — сказал Таштемир.

— Сеанс радиосвязи с Каратасом через полчаса. Сообщим обязательно.

— Просите, чтобы срочно прислали следователя, — посоветовал Таштемир, с тревогой думая о словах Ахмата насчет еще более страшного хищника. Все верно, только вот один ли он?

Судьба шайки Касума не удивила Таштемира ни в малой степени. Встретив Пчака в парке Федерации, он удивился куда больше. Ведь послать по его следам уголовников, поручив им суд и расправу, мог только человек, впавший в полное отчаяние от собственного бессилия и подогретый неутоленной лютостью.

Расправа над шайкой Пчака не сулила Таштемиру ничего хорошего. Он знал: новые бандиты пришли не столько за тем, чтобы посчитаться с уголовниками, — они явились по его душу. Сомнений в том быть не могло…

Со стоянки чабанов Таштемир ушел едва посерело небо. Его разбудил заботливый Ахмат, всю ночь вместе с братьями несший охрану отары. Съев кусок холодного мяса с баурсаками, напившись чаю, Таштемир простился с чабанами и ушел в горы.

…Его нагнали час спустя, когда до перевала оставалось менее полукилометра. Это место, давно облюбованное туристами, выглядело словно уголок неизведанной планеты. Огромные плоские глыбы плитняка, выстилавшего плато, казались безжизненным каменным полем, на котором неведомые силы природы выбили, накрутили множество больших и малых кратеров.

Наученный осторожности, Таштемир не спешил считать шаги, отделявшие его от опасных мест. Временами, выбрав позицию поудобнее, он останавливался и внимательно изучал местность — сначала ту, по которой собирался идти, затем ту, которую оставлял. Это и помогло ему заметить новых преследователей.

С высоты своего укрытия Таштемир наблюдал, как два человека в пятнистых военных костюмах — попробуй заметь их среди скал! — двигались вверх по склону в полукилометре от него. По всему ощущалось, что они чувствуют себя в горах, как дома. Держа автоматы наизготовку, эти люди перемещались от укрытия к укрытию короткими бросками, делая все возможное, чтобы не подставить себя под прицельный выстрел.

Таштемир понял: его поджимают. Маневр хитрый, рассчитанный на естественное стремление человека уйти от превосходящего по силам противника и тем самым обезопасить себя. Обычная тактика, с которой Таштемиру уже приходилось сталкиваться. Главарь душманской бандгруппы амер Зирак в Бадахшане однажды преподал роте его друга капитана Гайдука урок того, как следует воевать не только оружием, но и умом.

…Ущелье Дресурай лежало перед ротой, как след трехпалой лапы огромного чудовища, оставленный на камнях. Где-то в глубине теснины все три прохода сливались воедино, и дальше эту огромную трубу, продуваемую резкими ветрами, сжимали с обеих сторон скальные стены. Труба становилась все уже и уже, а стены — все круче и выше.

И вот изо всех трех проходов на роту двинулись мощные группы боевиков амера Зирака. Первое, что пришло бы в голову каждому грамотному командиру, — отступить в глубину ущелья, занять позицию и продержаться до подхода помощи. Но капитан Гайдук оценил обстановку иначе. По тому, как лениво, методично и спокойно двигались душманы, по плотности их огня Гайдук понял — их поджимали, подталкивая в ущелье, где роту наверняка поджидала засада. И ротный принял решение, которое ему подсказывал боевой опыт. Он вызвал на подмогу вертолеты, которые проутюжили верхнюю часть Дресурая, а рота, единым кулаком ударив в левый проход, выбила оттуда душманов и расчистила себе путь в долину.

Теперь на родной земле, в родных горах его самого загоняли в ловушку, вытесняли к перевалу. Значит, наверху уже была засада. Поджимали двое, вероятнее всего, и в засаде не более двух человек.

Таштемир еще раз огляделся. Путь к перевалу лежал через крутые террасы, которые, словно ступени огромной лестницы, поднимались к голубому небу. Он стал вспоминать, как петляет тропа, и вдруг ясно представил, где сам в подобных обстоятельствах устроил бы засаду.

Резко свернув влево, Таштемир оказался среди выходов острых каменных чешуй, которые в беспорядке торчали тут и там. Здесь никто не торил путей, но пройти вверх, минуя удобный проход, было нетрудно.

Оказавшись чуть выше опасного места, где могла быть ловушка, он приготовил оружие и двинулся вниз, готовый ко всему. За поворотом тропы припал к стене, покрытой лишайником, замер. В нескольких шагах ниже его с автоматом наизготовку лицом к долине стоял рослый крутоплечий парень в камуфлированной форме. По тому, как была напряжена его спина, как бугрились мышцы, Таштемир ощутил не только настороженность, но и реальную силу противника.

Думать о тактике боя не приходилось: пистолет против автомата что пешка против ферзя.

Резким броском Таштемир швырнул тело вперед, взлетел над тропой, почти распластавшись. Он вложил в бросок всю энергию, целясь рукояткой пистолета в прямой, коротко остриженный затылок, прикрытый армейской фуражкой. Вскинутая вверх рука уже пошла вниз, когда человек обернулся.

Еще не опустившись на камни, Таштемир понял — ударить противника он не сможет. На него в упор, широко раскрыв глаза, изумленно вздернув белесые брови, заросший рыжей щетиной, смотрел Коля Иволгин, его командир отделения там, в Афганистане.

Иволгин… Как он оказался среди этих подонков?!

…Третий час взвод разведки двигался по следу группы арбоба Максуда. Душманы уходили по гребню бурого изрезанного трещинами кряжа. Внезапно тропу, вившуюся между скал, преградил огромный провал. Поперек него лежали переброшенные на противоположную сторону узкие мостки. Несколько тополиных жердей, в кои-то времена принесенные из долины, лежали рядком, связанные ветхими джутовыми веревками. Концы жердей покоились в углублениях, которые чья-то терпеливая рука выдолбила в камне. Сверху дерево придавили тяжелыми плоскими плитами.

Сержант Иволгин подошел к обрыву и остановился, с тревогой оглядывая хлипкое сооружение. Он не любил высоты. Из бездны дышало сырой прохладой. Камни, скатывавшиеся со скал, летели вниз, ничего не задевая, а из пропасти не доносилось ни звука падения, ни всплеска.

Иволгин измерил на глаз расстояние, которое предстояло преодолеть, расставил руки в стороны и шагнул на перекладину. И сразу рванул гулкий взрыв!

Мина оказалась заложенной под жердями на противоположной стороне провала. Легкого нажима оказалось достаточно, чтобы она сработала.

Жерди вздыбились, ломаясь и треща, стали рушиться в бездну. Тугая волна ударила в уши, с силой толкнула в грудь, выбила из-под ног опору. Иволгин покачнулся, теряя равновесие, и выронил автомат. Хотел поднять оружие, но каменная крошка предательски поползла под ногами. Рухнув на бок, покатился к обрыву. Лишь на самом краю сумел ухватиться за корни свисавшего над бездной куста арчи. Автомат, влекомый осыпью, медленно прополз мимо Иволгина и исчез в провале.