Застенки

Кристина вытерла рот и вздрогнула в ответ на слова матери. От съеденного её слегка мутило.

— Что ты собираешься со мной делать? — спросила она.

— Выдам тебя замуж.

Кристина едва успела добежать до унитаза, чтобы не испачкать пол рвотой.

* * *

— Вы поссорились с мамой и Грэгом? — шустрый Джон нашёл время, чтобы проведать заболевшую сестру. Её состояние не было для него удивительным, как прежде материнское. Братья пытались поддержать Кристину, но у них не получилось.

Кристина, переболев, вернулась к работе, но что-то в ней изменилось: голоса и прикосновения родственников заставляли её вздрагивать; цыплята были ей безразличны; только Мэгги с теленком ещё задевали какие-то струны её души.

Шум двигателя подъехавшей к дому машины и приказной тон матери, велевшей ей одеваться, ввергли её в ступор. Милене пришлось самой раздеть дочь и расчесать её слежавшиеся волосы.

— Кто он — мой муж? Куда он меня увезёт? — только боль, которую она напрасно старалась перетерпеть, и осознание неотвратимости грядущего события заставили Кристину думать. Мысли, одна другой страшнее, водоворотом закружились в сознании и никак не желали складываться в логическую цепочку из причин и следствий.

— В двадцати милях к северу есть деревня, — Милена была равнодушна к дрожащим рукам и слезам дочери. — Там тебе нашёлся и жених, и пастор. Они приехали на машине.

— Как ты сообщила ему обо мне? Ты никуда не уезжала, — Кристина подняла голову и обратила лицо туда, где должна была оказаться её мать.

— Я попросила Грэга. Ты недовольна?

Нет, Кристина не была довольна, она была близка к истерике — Милена повернула её голову, больно надавив пальцем, и попыталась собрать волосы в прическу.

Кристина дрожала, когда какой-то мужчина, стоявший перед ней, читал что-то из Библии. Смысл слов не доходил до её сознания, а слёзы непрерывным потоком текли из глаз.

— Ответь «да», тебя спрашивают, — Милена ткнула дочь локтем под рёбра, и только это заставило Кристину открыть рот.

Свадьба не стала счастливым событием в её жизни — просто не запомнилась. Короткое празднество, когда слёзы уже высохли, но ещё мешали есть, и разговоры матери с двумя мужчинами, её не сдержанный, нервный смех.

Муж поддержал Кристину под руку, подсадил в оказавшийся небольшим фургоном автомобиль, и Кристина была рада вольготно устроиться на заднем сидении. Её муж и пастор устроились на передних. Кристина прижалась виском к стеклу, пристроила ноги на сиденье и под убаюкивающее покачивание задремала. Пробивавшийся сквозь сон голос показался ей смутно знакомым.

— Тебе будет здесь неудобно спать, пойдём в фургон, я постелил там, — эта фраза была первой, которую сказал Кристине муж. — Мы заночуем в фургоне, уже смеркается, а ехать до дома ещё далеко.

— Это обязательно? — Кристина не ждала ответа на свой вопрос, и заставлять её не пришлось. Почти не опираясь на угодливо подставляемый локоть, она залезла в фургон, сняла платье, распустила волосы и улеглась на прикрытый простынёй матрас.

Эта покорность настолько поразила её мужа, что он слегка замялся, прежде чем присоединиться к жене. Кристина успела незаметно снять давящее бельё, завернуться в одеяло и повернуться к нему спиной.

— Я обниму тебя? Это необязательно, если ты собираешься спросить.

Кристина промолчала. Объятия вписывались в её представления об отношениях супругов в отличие от ночёвки в фургоне, и муж, расценив её молчание как согласие, прижался к её спине, поцеловал в висок и положил огромную руку на талию.

Сразу стало теплее, и, хотя прикосновение показалось ей знакомым, она быстро справилась с наваждением.

— Как тебя зовут? — спросила она, успокоившись. — Я плакала и не слышала, что говорил священник.

Муж не ответил на законный вопрос.

— Поделишься одеялом? Ночь холодная, а мне завтра полдня вести фургон по степи. Надо выспаться.

Кристина позволила мужу залезть под одеяло. Тело, прижавшееся к ней, показалось знакомо плотным и горячим, рельефно выделявшиеся мышцы потёрлись о её ягодицы, а рука, неловко соскользнув с талии, легла на живот.

— Повернёшься ко мне лицом?

Кристина с удовольствием перевернулась на спину, чтобы не чувствовать прижимающееся к ней тело.

— Маленькая! — муж был настолько впечатлён её покорностью, что навалился сверху и принялся, с жадность всхлипывая, расцеловывать её лицо.

Кристина зажмурилась — ей было неприятно, но и сопротивляться не хотелось. Она мечтала о ласке, которую нередко замечала между матерью и отцом, просто не ожидала, что это будет так. Через несколько мгновений — быстрее, чем ей бы хотелось, — поцелуи прекратились, а давление на неё ослабло. Кристина пыталась почувствовать, где находиться муж, — вытянула руки, погладила его торс, потом руки. Он наклонился и поцеловал её ладони — Кристина улыбнулась.

— Я тоже поглажу?

Кристина почувствовала лукавство в голосе, но возражать не стала. Большие ладони уже не случайно заскользили по её животу, ощупали груди и плечи. Прикосновения показались навязчивыми, Кристина уже собиралась возразить, но вспомнила, что только что проделала то же самое. Через несколько мгновений с Кристиной что-то произошло.

— Ещё немного? — спросил её муж.

Кристина поспешно кивнула в ответ и задержала дыхание. Выдох был до неприличия громким. Руки мужа скользнули по бокам к бёдрам, смяли ягодицы, пальцы подцепили трусики и потянули вниз. Кристина вздрогнула, засучила пятками по простыням, выталкивая из-под себя бельё, и вцепилась мужу в локти, останавливая его.

— Нет? Нельзя?

Кристина вспотела, а между ног было особенно влажно. Она деревянно выпрямилась и замерла, позволив мужу раздеть себя. Он сделал это уверенно и очень ловко, несмотря на то, что она не пошевелила ни единым мускулом, чтобы помочь ему. Он наклонился и, успокаивая, нежно поцеловал её щеки, кончик носа, плечи. Его руки заскользили по бёдрам, спустились к коленям, согнули её ноги, поставили на ступни и слегка развели. Так было удобней: ему — стоять на коленях у неё между ног, а ей — лежать.

Тело Кристины требовало ответить на ласку — она не стала сопротивляться желаниям и робко погладила мужа по голове. За робким поглаживанием последовало объятие, а потом она обнаружила, что может притянуть его к себе и поцеловать в губы. Ответный поцелуй на секунду пресёк дыхание, голова Кристины приятно потяжелела, по телу растеклась истома, а что-то горячее и плотное скользнуло между половых губ внутрь.

Кристина испугалась, упёрлась ладонями в плечи мужа, оттолкнулась пятками и попыталась вылезти из-под него, но было поздно.

— Тише-тише, — одной рукой он обнял её под спину и прижал к себе животом, а другой — поддержал под затылок, надёжно пресекая любые попытки выскользнуть. Он целовал её глаза, виски, нос, щеки и губы, пил дыхание, проглатывал стоны и двигался внутри часто, но неглубоко, бережно ласкал напряжённый клитор. Она была узкой и не впускала его глубже, но с каждым его движением раскрывалась, уступая наполнявшему её тело удовольствию.

Поцелуи не сразу, но помогли ей смириться с происходящим, она погладила плечи мужа, и следующим движением он вошёл внутрь резко и глубоко, заставив забиться от прорезавшей тело боли. Кристина не понимала, что происходит: удовольствие сменялось болью, а боль — удовольствием, боли было больше, но тело было слишком слабым, чтобы сопротивляться, и эта слабость была приятной. Перед глазами фейерверками вспыхивали и калейдоскопом складывались в драгоценные картины разноцветные искры. Серый туман отступил, Кристина заснула, полностью истомлённая, и сны её были яркими и цветными.

— Идём, понесу тебя в наш дом на руках.

Кристина проснулась после полудня — её сон ещё никогда не был таким крепким — и едва успела привести себя в порядок, прежде чем фургон остановился. Муж нёс её к дому уверенным шагом, его тепло было приятным, она обнимала его шею и прижималась к нему щекой.

— Грэг? Вы приехали? Всё хорошо? — Кристина узнала голос матери и вздрогнула на руках у мужа.