Тебе почти повезло

— Вы не стали собирать сценарий. Почему?

Влад переложил папку к себе на колени, хлопнул несколько раз по ней ладонью.

— Я запаниковал. Признаюсь как на духу. Мне стало страшно. Я вроде пытался вначале что-то собрать, но потом бросил эту затею.

— Почему?

— Под окнами раздалась сирена полицейской машины. Я даже не помню, как снял тот шарф, — он невольно взялся за горло.

— Я нашла его в ванной. Мне стало плохо, и я попросила разрешения зайти в ванную комнату. Они ее уже к тому времени осмотрели. На ваше счастье, шарф упал на корзину с бельем. Выглядело все обычно, как будто его положил туда хозяин. Но я-то хорошо помню ваш шарф — синий, в тонкую клетку. Мне он сразу бросился в глаза. И то, что окно было лишь притворено, мне тоже не показалось случайным.

Влад во все глаза смотрел на эту женщину и понимал, что самое большое счастье, когда в трудную минуту рядом оказывается умный и порядочный человек.

— Ой, извините! — неожиданно воскликнула она. — Что же мы сидим просто так? Давайте хотя бы чаю попьем. Только не говорите мне, что вам не до чаев, — намекнула она на свое высказывание у него в квартире.

— А я и не скажу, — с облегчением вздохнув, ответил он. — Мне так тяжело на душе было. Вы сняли с меня этот груз.

Они прошли в кухню. Владу было интересно, как живет Майя, эта «железная леди» — так называл ее режиссер за ясный ум, профессионализм и безупречность в манерах. Секретарь Павлова, как и сам режиссер, была одинокой. Почему так сложилась ее судьба — трудно сказать. Что касается режиссера, то он был известным ловеласом в молодости и, возможно, пресытившись вниманием женской половины человечества, решил на склоне лет предаться творческому одиночеству. Во всяком случае, он так всем объяснял свое нежелание связать себя узами брака.

В оформлении интерьера в квартире Майи не было ничего такого, за что можно было бы зацепиться воображению. По этой обстановке, достаточно дорогой, но лаконичной, нельзя было судить о том, чем она увлекается или как проводит свободное время.

— Майя, вы сказали, что Павлов был здоров днем, и вроде как ничего не предвещало… ну, то есть, никаких жалоб, я имею в виду.

— Вроде как не предвещало, — кивнула она, разливая по чашкам ароматный золотистый чай. — Хотя… — она вдруг задумалась, приложив указательный палец к носу. — Влад, вот сейчас я уже не так уверена в своих словах. Пару недель назад он мне как-то сказал, что принимает какие-то уколы. Я еще спросила, что случилось. А он отмахнулся — не надейся, типа, все в порядке, просто профилактика. Ну, мне же неудобно спрашивать, что конкретно его беспокоило. С виду он действительно был здоров. И даже, я бы сказала, на каком-то подъеме был. Энергичный, блеск в глазах…

— А не завел, случайно, наш Павлов роман? Тайный? — спросил Влад, почувствовав, как учащенно забилось вдруг сердце.

Майя вспыхнула, но быстро взяла себя в руки.

— Я его об этом спрашивала. Не знаю, что на меня нашло, но был такой момент, что я открытым текстом так и сказала: «Уж не влюбился ли ты, Игорь в свою медсестру, что уколы делает? Порхаешь, будто крылышки выросли».

Влад с удивлением посмотрел на «железную леди». Она перехватила его взгляд и усмехнулась.

— Вижу, что вы не верите мне. Но откроюсь вам, что уж теперь… — ее глаза затуманились от накатившихся слез. — Я долгие годы… была, так скажем, неравнодушна к Павлову. Правда, он даже не подозревал об этом. Я не позволяла себе ни словом, ни взглядом это как-то проявить. Но со временем все в душе зачерствело. Павлов был в этом отношении жестоким и циничным мужчиной. Он часто при мне высказывался о женщинах… — Майя, махнув рукой, замолчала. — Извините, Влад, зря это рассказываю. Но вернемся к его возможному роману. Так вот, когда я высказала свое предположение о том, что он влюбился, Игорь расхохотался мне в лицо. «Ты, что, ревнуешь? — спросил он. — Знаешь, не ожидал, не ожидал… Даже приятно. Успокойся! Ни в кого я не влюбился. Уколы мне делает медбрат, если ты об этом».

Владу показалось, что он прирос к стулу. Непослушной рукой он взял чашку и судорожно сделал небольшой глоток.

— Вас это удивило? — спросила она.

— Не то слово, — едва разжимая губы, произнес он. — А вы говорили об этом полиции?

— О чем? Что Павлов использовал какие-то медикаменты?

— Про медбрата.

Майя пожала плечами и развела руками.

— Вы знаете, весь тот разговор я приняла за издевательство надо мной. Где правда, где вымысел — я не поняла. Так что говорить об этом полиции как-то не рискнула, чтобы не вводить их в заблуждение. А вы считаете по-другому?

— Я считаю, что мы с вами оказались в одинаковом положении.

— Что вы имеете в виду?

— Сегодня ко мне прицепился молодой репортер, совсем еще зеленый. Сенсация ему, видите ли, нужна была. Я от него отбивался, как мог. В конце концов, он сам мне выдал сенсацию: у Павлова якобы был тайный друг.

Майя откинулась на спинку стула, закатила глаза в потолок, потом посмотрела на Влада, как на полоумного.

— Вы хотите сказать, что Павлов был нетрадиционной ориентации?

— Я??? Мне такое и во сне не могло бы присниться. Журналюжка этот ляпнул, желая, чтобы я подтвердил.

Майя тихо рассмеялась, прикрыв ладошками рот.

— Вам смешно, а мне, знаете, как-то не по себе стало. Я Петросяна этого выгнал к чертовой матери. А теперь жалею, надо было его каленым железом пытать, чтобы признался, откуда ноги растут у этой «сенсации».

— Петросяна? — она засмеялась еще громче. — Точно Петросян…

— Это его фамилия. Серж Петросян. Армянин, чернявый такой мальчик. Чесались, правда, руки врезать ему. Едва сдержался.

Майя перестала смеяться и с ужасом глянула на Влада.

— Подождите… так получается, что слова про медбрата…

Влад кивнул:

— Имеют место быть. Уколы уколами, но что-то в этом есть, — он почесал за ухом, — только что именно — вопрос. Я ведь сразу понял, что Павлова отравили, когда только увидел его. Уколом или ядом, подсыпанном в напиток, пищу или не знаю, во что еще.

— И сделал это тот самый медбрат.

— Вот тут можно только гадать. По всей видимости, так оно и было. Но не факт. Возможно, что кому-то удобно было это сделать, зная, что Павлов принимает лекарства и пользуется услугами медика.

— Это вы верно заметили. Петросян ваш подкинул нам версию.

— Как это ни выглядит анекдотично, но получается, что так.

— Наверное, надо сказать об этом следователю? — растерянно спросила она.

Влад, нахмурившись, о чем-то сосредоточенно думал. Майя, затаив дыхание, ждала его решения.

— Знаете, — наконец произнес он, — не стоит спешить. Как говорят адвокаты, все сказанное вами может быть использовано против вас в суде.

Она сокрушенно кивнула:

— Я уже сама об этом подумала сейчас. Очень удобная версия про лекарства и отравление. А я помощник, считай, самый близкий человек, с кем контактировал продюсер по работе. Зачем им искать какого-то мифического медбрата?

— Вот-вот, — поддакнул Влад. — Зачем? Если есть реальный человек — вы. А чтобы раскрыть преступление, нужна не столько версия…

— Сколько мотив, — подхватила она. — Влад, я понимаю, что теперь каждый из нас будет поневоле пытаться узнать, кто этот человек, но вы же понимаете, что это опасно.

— Предполагаю, конечно. Спасибо вам еще раз, что спасли мою шкуру, — усмехнувшись, сказал Влад и поднялся из-за стола. — Никогда бы не подумал, что окажусь в роли персонажа жанра, в котором сам работаю.

— Ох, не говорите, Владислав Петрович. Мы с вами сейчас в ловушке. И, хочу заметить, что совсем к этому не готовы оказались. Беспомощны, как дети.

Запустив двигатель, Влад плавно тронулся с места. Он решил съездить к Волкову, оператору, с которым Павлов работал в последнее время на съемках исторического фильма. Он понимал, что надо было выходить на окружение продюсера, чтобы хоть как-то прояснить картину последних дней жизни Павлова.

Петр Волков отыскался в дальней комнате съемочного павильона. Вместе с ним за столом, уставленным водкой и символической закуской в виде чипсов и консервированных корнишонов, сидели еще трое незнакомых Владу людей.

— Привет, Петрович, — он коротким жестом поприветствовал сценариста. Широкое от природы лицо оператора выглядело сейчас болезненно опухшим и неподвижным, как маска. — Ты извини, но мы тут не можем прийти в себя от шока. — Он крякнул и, мотнув головой в сторону бутылок, предложил: — Поддержи, если не брезгуешь.

— Петя, я за рулем, извини. — Влад присел на табуретку, услужливо придвинутую одним из мужчин. — Проезжал мимо, не мог не зайти. Тоже, знаешь, как будто ледяным душем обдали. До сих пор не могу поверить. Что ваш фильм?

— Ха! Фильм! Трындец полный. Финансирование, ясное дело, сейчас остановилось. Пока там разберутся что да как, думаю, съемки заморозят надолго. Сам понимаешь, историческая тема не каждому в масть. Тут могут быть разногласия в прочтении событий, подборе актеров… Да что я тебе говорю, ты же все сам понимаешь. Короче, зависли мы.

— Да, не позавидуешь. У многих, я знаю, это был шанс после долгого простоя в работе.

— В том-то и дело, — Волков опустил голову, исподлобья глянул на Влада и сказал: — сходим перекурим?

Они спустились по ступенькам и остановились возле узкого окна в глубине большого лестничного пролета, где обычно народ собирался для перекуров. Оператор энергично растер ладонями лицо и потряс головой, пытаясь, очевидно, сбросить алкогольный дурман. Вытащив из заднего кармана брюк пачку сигарет, протянул Владу.

— Не курю, ты ж знаешь.

— Знаю. Но тут такое дело… — он щелкнул зажигалкой и глубоко втянул дым. — Влад, мы тут теряемся в догадках. Что вообще произошло с Павловым? Ты-то хоть в курсе?

— Скорее всего, так же, как и ты. Заехал, думал, вас много, информации по идее тоже должно быть немало. Тем более над фильмом вместе работали. А я с ним не виделся уже довольно давно. Считай три месяца. Вот как отдал последний сценарий, так и все. Вызывали на допрос, сказали, что убили Игоря Павлова. Про подробности, само собой, никто мне не докладывал.

Волков разочарованно посмотрел на Влада, и выпустил из угла рта густую струю дыма. Взмахнув сигаретой, он пожал плечом и бесцветно произнес:

— Работать работали, но как говорится, ничего ж не предвещало…

Влад не ожидал такой вялой реакции от Волкова. Глотать дым за просто так, здесь, в этом прокуренном закутке, никакого смысла он не видел.

— Петя, а ты не в курсе, с кем он в последнее время там сдружился? Мне сегодня один пацан из газеты сказал, что якобы появился у знаменитого Павлова тайный дружок. Понимаешь, о чем я? — он игриво повел бровями.

Оператор поперхнулся дымом, громко закашлялся и ткнул пальцем в сценариста.

— Ты… что ты городишь, Петрович?… Кто-то мне уже такое пытался сказать, я, знаешь, плюнул в него. Успел отскочить, придурок… А теперь ты еще…

— Только не плюйся, Христом богом прошу, — замахал на него Влад. — Я же не говорю, что верю в это. Мне сказали, я всего лишь хотел узнать, что ты по этому поводу думаешь. Не в смысле веришь-не-веришь, а с чего вдруг пошли такие разговоры.

Петр засунул руку за ворот рубахи и поскреб ногтями шею, изобразив на лице мученические страдания.