Тебе почти повезло

— А голос?

— А его величество голос — это, я вам доложу, просто прелесть какая-то… Я вот слушаю, не видя глаз собеседника, и сразу понимаю — врет! Как бы ни старался человек, ложь вынуждает его ставить перед собой стену, непробиваемую, непроницаемую, чтобы никто ни о чем не догадался. И голос его бьется об эту стену, глохнет, задыхается.

— А как же выражение: врет как дышит.

— Это исключение, подтверждающее правило! — сыщик с азартом потер ладони. — Как мне с вами интересно разговаривать! Тот, кто врет как дышит — психопат. Не верите? Научно доказано, что патологические вруны — больные люди. У здорового человека вынужденная ложь губительно сказывается на его психике. Он страдает, мучается.

— Ну и как там, — Влад кивнул в сторону наушников, — лжец или честный?

— Лжец. Увы, — сыщик скорчил страдающую мину. — А ведь мне предстоит его защищать, быть адвокатом.

— Как такое может быть? — Влад брезгливо поморщился. — Вы идете против своей совести, сознательно причем. Егор, между нами, вы предаете самого себя. Вы же сами говорили, что от этого страдает психика. Он врет, вы будете врать…

— С чего вы взяли, что я буду защищать лжеца?

— Так вы же сами сказали…

— Э, нет! — Потапов поднял вверх палец. — Я вначале заставлю его сознаться. А потом уже буду защищать. Любой преступник имеет право на защиту. Здесь важны многие моменты — мотив, обстоятельства, цель… Не хочу вас утомлять, короче. Итак, что конкретно привело вас ко мне?

Потапов сбросил ноги на пол, выпрямил спину и нацепил очки в тонкой оправе. Влад невольно расправил плечи и сухо произнес:

— Хочу, чтобы вы помогли мне выяснить, с кем и, главное, с какой целью встречается одна особа с представителями мужского пола.

С этими словами Влад открыл телефон и показал фотографию Насти. Он сейчас слабо отдавал себе отчет, почему вдруг ему понадобилась профессиональная слежка за ней. Возможно, где-то в глубине души, его мучила эта недосказанность в их взаимоотношениях. Он, человек, привыкший ко всем историям — хоть жизненным, хоть книжным, — подходить с профессиональной точки зрения. И если была завязка, то должна быть и развязка — логически ясная и правдоподобная.

Потапов никак не выдал своего удивления столь банальной и, очевидно, пошлой просьбе. Он быстро перекинул фотографию к себе в мобильник и записал нужную ему информацию в блокнот.

— При этом мне не нужны подробности, не нужны никакие сведения об этих мужчинах. Важно только одно — это любовная связь или нет. Никаких фотографий для отчета тоже не нужно. Я нигде и никому не собираюсь что-либо доказывать. Два слова — да или нет. Я вам полностью доверяю.

Сыщик внимательно посмотрел на Влада и тихо произнес:

— Все предельно понятно. Вы человек серьезный и намерения ваши — тоже. Вопрос только один: как скоро вам нужен ответ? Мне надо соотнести это со своей текущей работой.

— Все на ваше усмотрение. Это не к спеху. Главное — правда.

— Ээ… извините, Владислав Петрович, можно последний вопрос?

— Да, конечно, — Влад с готовностью посмотрел на Потапова.

— Мы с вами затеяли такое деликатное дело… В общем, меня интересует, что в данном случае вам сердце подсказывает?

Влад не ожидал подобного вопроса. Сыщик неожиданно застал его врасплох.

— Я? — он стушевался и потерял, казалось, возможность что-либо соображать вообще. — Простите, я не знаю. Честное слово — не знаю. Я совсем запутался. Вот поэтому, собственно…

— Я понял. Хорошо, ждите моего звонка. Через неделю. Может, раньше. Как дело пойдет, тут сами понимаете…

Влад ушел от Потапова в растрепанных чувствах. Он уже десять раз пожалел о своей затее, и ровно столько же раз оправдал себя. С одной стороны, он понимал, что следить за Настей — подло. Она никогда его не предавала, она являлась частью его жизни последние несколько лет — успешной, удобной, отлаженной. Только за эти годы он должен быть ей безмерно благодарным и не судить за то, что она решила уйти от него. С другой стороны, его мир, такой понятный и приятный во всех отношениях, сейчас с треском лопнул. Как переспевший арбуз. Этому должно быть объяснение. Скорее всего, он переоценил свои возможности, и от него ускользнули какие-то важные вещи, на которые следовало обращать внимание. Конечно, если бы не загадочные смерти близких ему людей, то проблему личных отношений он решал бы несколько иначе, проще. Однако ему сейчас нужна была помощь, нужны объективные факты, а не гадания на кофейной гуще. Если Настя полюбила кого-то другого, то ему придется с этим смириться, невзирая на ущемленное мужское самолюбие. Это будет тяжело и больно. И ему придется найти в себе силы перевернуть эту страницу своей жизни.

Широко шагая по вестибюлю гостиницы и все еще пребывая в состоянии бурного внутреннего диалога, он не сразу услышал, как его окликнули.

— Да, извините… задумался, — Влад затуманенным взором посмотрел на Неверова. — Пройдемте ко мне в номер.

— Итак, вы хотите, чтобы я написал для некоего господина Ракитина сценарий двухчасового фильма, — Влад повторил задачу, поставленную ему три дня назад, едва они уселись в кресла напротив друг друга.

Лицо мужчины было холодно и не выражало ничего, кроме ожидания ответа. У Влада мелькнула мысль, что Неверову сейчас было абсолютно безразлично, согласится он или нет. Главное — закрыть этот вопрос раз и навсегда.

— Совершенно верно. В жанре мелодрамы, — напомнил он.

Влад опустил взгляд на свои руки, словно спрашивая: возьмемся? Затем прочертил ногтем по ладони линию, изо всех сил, до боли.

— Что ж, пожалуй, я соглашусь, — он дождался, пока на руке не появится красная полоса и посмотрел на мужчину. На лице Неверова не дрогнул ни один мускул.

— Тогда обговорим детали, — уголки губ у него едва заметно дрогнули. — Речь пойдет о несчастной любви девушки, надежды которой рухнули в один день. Это было утро после первой ночи любви. Жестоко обманутая, она страдала долгие годы…

— Погодите, погодите… — Влад в недоумении склонил набок голову. — Вы мне хотите рассказать содержание этой истории? То есть, это не будет моя интерпретация жанра…

— Интерпретация будет ваша, — поспешил его успокоить Неверов. — Я всего лишь обозначаю канву фильма. Так нужно по замыслу Ракитина. В конце фильма обидчик горько пожалеет о своем поступке. Вот вам, так сказать, берега, а русло наполняйте своей фантазией.

Владу хотелось возразить, что это не мелодрама вовсе.

— Я вижу, вы хотите что-то мне сказать? — Неверов приподнял брови.

— Если честно, то, скорее, спросить….

— Спрашивайте.

— В чем, собственно, трагедия героини? Она любила его, а он отверг чувства девушки?

— А что вас смущает? — лицо Неверова ожило, легкий румянец лег на скулы.

— Понимаете, Валерий, если мы с вами говорим о жанре мелодрамы, то здесь, на мой взгляд, надо хотя бы соблюсти некоторую процедуру, — Влад сложил руки на груди и откинул голову на высокую спинку кресла. — Должны быть чувства — яркие, многообещающие. Любовь, короче, должна быть. Она любит его, он любит ее. Но по какой-то, неведомой пока нам с вами, причине, один из героев нарушил клятву любви. Обстоятельства могут быть разными — он или она разлюбили партнера — это раз. Его или ее кто-то ввел в заблуждение, обманул и они, таким образом, расстаются и страдают из-за этой неразберихи. Это второй вариант. Ну и третий, к примеру: случилась война, любимый ушел воевать, пропал, потом, в конце, находится, и все безмерно радуются и плачут от счастья. Ну, в общих чертах… А что вы мне предлагаете? От начала до конца сплошная драма. Почти криминальная.

— Какая вам разница? Главное, как я говорил — она утром поняла, что обманута, а он, в конце, будет наказан. А в середине — слезы-сопли, уж будьте добры. Вы, кстати, про размер гонорара не забыли?

— Ну да, забудешь тут. Скорее свое имя не вспомнишь… Пусть будет по-вашему. Страдалица будет отомщена. Так?

— Именно так. Ну что, подпишем договор? — Неверов полез в портфель за бумагами.

— Договор?

— А что вас удивляет?

— По правде, таких договоров мне еще заключать не приходилось. Как это вообще возможно между частными лицами?

— Достаточно просто. Мы напишем с вами расписки на сумму, которую я вам называл.

— Не понял. Я тоже должен буду вам такую расписку дать?

— Само собой. Вы же хотите получить свой гонорар? Вы его получите. Прямо сейчас, — с этими словами Неверов вытащил на стол стопку купюр, упакованную в прозрачный пакет.

Возникшее при виде денег беспокойство, через мгновение переросло у Влад в панику.

— Вы хотите мне сразу выплатить весь гонорар? Не дожидаясь даже первых строк?

— Взамен вы напишете расписку, что получили эти деньги в счет будущего сценария. Это нормально?

— Само собой. И это все условия?

— Не торопитесь. Если в указанный срок вы не представите готовый сценарий, то будут штрафные санкции. По-моему, это тоже нормальная практика.

— Согласен, — кивнул Влад.

Неверов помолчал, побарабанил пальцами по своему портфелю и медленно, чеканя каждое слово, добавил:

— Учтите, что срыв передачи сценария будет стоить вам двойной суммы выплаченного гонорара.

— Простите, не понял, — Влад помотал головой, будто освобождаясь от наваждения. — Если я не уложусь в срок, то обязан буду вернуть вам двойную сумму?! Это же бред какой-то…

— Почему? Ваш сценарий тоже вряд ли стоит тех денег, что вам дают. Но мы же идем на риск.

Владу стало неуютно. Перед ним лежала куча денег, и тянула к себе, как магнитом. Но двойная сумма неустойки…

— А если форс-мажор?

— Что ж, мы и тут согласны рисковать. Если вы умрете, то с ваших детей вы взыщем эти деньги. Разумеется, когда они достигнут своего совершеннолетия. Не раньше.

У Влада пересохло во рту, а тело налилось свинцом.

— Так что, Владислав Петрович, живите долго, и будьте счастливы. Мы не препятствуем, — Неверов расплылся в улыбке, и все его грузное тело, казалось, начало растекаться в кресле, как подтаявший студень.

Влад открыл было рот, чтобы сказать, что он отказывается от сделки, но так и не произнес ни слова. Он лишь украдкой посмотрел на Неверова, который, по всему видно было, не собирался продолжать с ним дискуссию, и неторопливо раскладывал бумаги на столе. Господи! — воскликнул он мысленно, — как же я сразу не догадался, что это ловушка? Никто и собирался ждать от него какого-то решения. Все было решено за него.

— А если я…

— И не думайте, — мягко оборвал его Неверов, все так же копошась в бумагах. — Это уже ни на что не повлияет. Поверьте мне на слово. Вы же умный человек. У вас было три дня, вы только что дали ответ «да». Человек вы талантливый. Напишите эти розовые слюни и вся недолга. Остальное уже не имеет значения. Время пошло, как говорят. А я человек подневольный.

Влад тут же услышал, как оно — время — идет. Громко так, словно в ботинках с подковами. Стук отдавался в голове, заставляя вздрагивать при каждом ударе. Он подписал все подсунутые ему бумаги, не вникая в их смысл, потому что сосредоточиться на тексте ему все равно не удалось, как он ни старался. Было лишь одно желание — поскорее остаться одному.