Призрак Мастера

Глава 10. Поиски в потёмках

Найти нужное решение нужно позарез, все это понимали. Но вот Смольников высказал сомнение, Забродин сдался, и теперь Глеб должен попытаться направить разговор, что называется, в позитивное русло:

— На самом деле, замысел — это такая штука, которую можно повернуть и так и сяк. Митяй предполагает одно, а мы совсем другое. Тут уж какой вариант больше публике понравится, тот и признают истинным.

— Нет, этого мы не можем допустить! — вознегодовал Трембицкий. — Я понимаю, если б тридцать лет назад… Тогда Митяевский вариант выдвинули бы на «Оскара», а сейчас…

— Сейчас всё то же самое, только декорации немного изменились.

Смольников хотел что-то сказать, но затем махнул рукой, не желая развивать эту тему.

— Так что же делать?

Трембицкий посмотрел на Глеба, это и понятно — последнее слово всегда за тем, с кого всё началось. Пришлось подвести промежуточный итог:

— Как ни крути, фильм для Митяя нужно сделать, не то затаскают по судам. Думаю, управимся за неделю, всего-то несколько сцен и крупных планов переснять.

— А я не согласна! — вскричала Алина. — Это наш фильм, и я никому не позволю превращать его в дерьмо на потребу уголовнику! — Алина словно бы опять превратилась в ведьму: глаза горят, пальцы сжались в кулаки, ещё чуть-чуть и бросится на Глеба.

В такой ситуации мозг начинает работать на пределе сил, и даже похмелье не помешает найти нужное решение:

— А что, если сделать так? Доснимем фильм по заказу Митяя… — и видя возмущение собравшихся в гостиной, Глеб ещё раз повторил: — Да-да, доснимем! Потом устроим для Митяя просмотр, после чего он подпишет акт о выполнении условий договора, или как там это называется… В общем, продюсер разберётся. Главное, чтобы юридических претензий не было.

— А как же мы? Как же наш, настоящий фильм? — не унималась Нина Павловна.

— Дальше я вот что предлагаю. Зарегистрируем в Роспатенте новое название фильма, а затем… Затем будем продвигать наш вариант фильма, но уже под новым названием.

Смольников тут же возразил:

— И как ты себе это представляешь? Два фильма на девяноста процентов совпадают… Да нас в плагиате обвинят!

— С чего бы это? Мы свои обязательства перед инвестором выполнили, с нас и взятки гладки… — заявил Трембицкий.

Похоже, он никого не убедил, а Глеб продолжал поиски оптимального решения:

— Тут всё зависит от того, чей фильм раньше выйдет на экраны. Если наш, тогда не будет никаких проблем. Спасибо Дорогомилову, он хоть и переуступил свои права инвестора Митяю, но оставил нам лазейку. Всё потому, что в инвестиционном договоре нет пункта, который бы исключал подобный вариант.

Как и во всякой мозговой атаке, тут требуется равномерное распределение сил между оптимистами, скептиками, оголтелыми критиками и ура-патриотами. В последнем случае речь идёт о тех, кто готов встать на защиту корпоративных интересов вопреки всему — логике, здравому смыслу и даже очевидности. Обязанности критика взял на себя Смольников, поэтому и сказал:

— Рискованно!

— Кто не рискует, то не пьёт шампанского! — заметил оптимист Трембицкий. — Впрочем, до этого ещё далеко.

Забродину досталась роль скептика:

— Я думаю, что нам не обойтись без поддержки влиятельных лиц, которые могли бы защитить нас от Митяя, ведь он нам этого не простит, когда узнает, что остался в дураках.

— Если учесть, что мы создали сатиру, то круг таких персон крайне ограничен, их число приближается к нулю, — констатировал Смольников, а в подтверждение своего вывода привёл пример из недавней истории: — В прежние времена, если фильм понравился генсеку, для него зелёная улица. А теперь продвигают только какую-то муру о величии княжеской Руси.

Все снова замолчали, словно бы забыв о том, что заданную роль нужно исполнять да самого конца спектакля. И тут случилось неожиданное — Нина Павловна, которой вроде бы досталась роль без слов, вдруг заявила:

— Я думаю, надо срочно заключить договор с прокатной фирмой, и тут не обойтись без нашей примы. Её обаяние станет тем ключиком, который нам откроет дверь сначала в кабинеты воротил кинопрокатной индустрии, а затем и на экраны кинотеатров России и Европы.

— Я готова! — Алина согласилась без раздумий.

Как водится, утопающий хватается даже за соломинку, поэтому идея всем понравилась, и только Смольников высказал сомнение:

— Допустим, у Алины всё получится. Ну и как будет называться фильм? Должно быть нечто весьма оригинальное, с глубоким смыслом и, в то же время, однозначно указывающее на первоисточник, то есть на «закатный роман». Вряд ли мы найдём подходящее название.

Понятно, что дело это сложное, вот и Булгаков несколько вариантов перебрал, но вынужден был выбрать самый простой, никак не раскрывающий ни содержание, ни скрытый смысл романа. Это его право, и в литературе часто так бывает, когда в названии произведения фигурирует имя одного из главных персонажей, а то и двух. В конце концов, читатель книги разберётся, что к чему, однако с фильмом всё обстоит иначе — только выразительное, «убойное» название может обеспечить полную заполняемость кинотеатров, о чём и пекутся владельцы всех кинопрокатных фирм.

Опять все посмотрели на Глеба, со страхом ожидая его слов, но вопреки сгустившейся в комнате атмосфере ожидания неизбежного провала, на его губах вроде бы совсем некстати появилась загадочная улыбка:

— Есть у меня кое-что для вас. Помню, предлагал продюсеру, но тот упёрся, сказал, что не ручается за успех фильма с таким названием.

Смольников не удержался от иронии:

— Что-то вроде «Несчастной любви Мастера и страданий Маргариты»?

— Да нет, гораздо проще.

— Ну так скажи!

— «Воланд среди нас».

Несколько секунд тишины, а затем все захлопали в ладоши?

— Здорово!

— Это именно то, что надо.

— Публика валом повалит на этот фильм.

— А потом ещё будут бродить по улицам в поисках Воланда и Бегемота. Помните, как искали покемонов?

Только Смольников снова за своё:

— Название впечатляет, но я вот чего не понял. При чём тут «среди нас»?

Глеб пояснил:

— Да потому что всегда найдётся могущественный человек, который придёт и всё испортит. Поэтому Мастер и решил покинуть этот мир.

За окном занималась заря, но что готовит им день грядущий — этого никто не знал, даже Глеб, хотя задача его была предельно очевидна — уберечь Алину от непростительной ошибки.