Призрак Мастера

Глава 11. Обольстить короля!

В качестве объекта обольщения выбрали короля российского кинопроката — главу фирмы-дистрибьютера «Семирамида». Гагик Амбарцумов был известен в кругах столичного бомонда как неисправимый донжуан, любитель красивых женщин. Однако произвести на него необходимое для задуманной операции впечатление было довольно трудно. На светских раутах он всегда появлялся либо с прима-балериной из Большого театра, либо с популярной киноактрисой, либо с топ-моделью, но это в самом крайнем случае, поскольку Гагик прежде всего заботился о своём имидже, а он по вполне понятной причине прирастает благодаря присутствию рядом с ним личности, которая входит в десятку светских львиц. Наиболее подходящий вариант — это киноактриса, рекламирующая в свободное от основной работы время какой-то бренд мирового уровня — от нарядов Dior до ювелирных украшений Cartier.

Алина вполне соответствовала этому требованию, поскольку после успеха спектакля по пьесе «После оттепели» стала сотрудничать со знаменитыми фирмами из Европы. Конечно, в офис Гагика в таком наряде не придёшь, однако Алине это ни к чему — достаточно привлечь его внимание на презентации какого-то нового фильма или на торжествах по случаю юбилея известного актёра.

С самого начала эта затея Глебу очень не понравилась, но все попытки найти альтернативу ни к чему не привели. Глеб смирился с неизбежным, но, пока разрабатывали тактику обольщения, неустанно предупреждал Алину о том, чтобы не выходила за пределы допустимого — даже попытался запугать, угрожая непоправимыми последствиями:

— Чтобы никакого интима, иначе уничтожу весь отснятый материал.

Но Алина не воспринимала его предостережения всерьёз, только улыбалась:

— Хотя бы в щёчку можно его поцеловать?

— Это если всё получится, то есть после того, как заключит с нами договор.

— Слушаюсь и повинуюсь, мой принц!

— Почему же не король?

— На Его Величество ты пока не тянешь. С принцем я справляюсь, а теперь придётся обольщать короля кинопроката. Эта задачка потруднее.

Наконец, долгожданная встреча состоялась, причём так, что Гагику и в голову не пришло, что ему расставили ловушку. Впрочем, как таковой ловушки не было, хотя с тех пор их видели вместе каждый день — мест для того, чтобы потусоваться, в столице предостаточно. Не удивительно, что вскоре по Москве поползли слухи, будто Алина изменяет Глебу с Гагиком — тут уж ничего не поделаешь, ради благородной цели приходится терпеть. Однако финал такого спектакля неизбежен вне зависимости от того, что это — комедия, мелодрама или, не дай бог, трагедия.

Только на пятый день знакомства Алина завела разговор о фильме, причём упомянула его как бы между прочим:

— Ты понимаешь, снялась в кинокартине. Роль потрясающая, мечтала о такой всю жизнь, потому и актрисой стала, но увы… — тут для достоверности Алина сделала вид, что вот-вот заплачет.

Гагик не переносил вида женских слёз, поэтому поспешил выяснить, в чём дело:

— Кто тебя обидел, дорогая? Только скажи, он пожалеет, что на свет родился.

Алина успокоила:

— Да нет, никто меня не обижал. Просто позвонил сегодня режиссёр и сказал, что у киностудии возникли затруднения с прокатом…

Гагик не дал договорить:

— Господи, какие пустяки! Ты разве не знаешь, что меня в этом деле считают королём?

— Разве? Почему же ты раньше не сказал? Я и подумать не могла…

Тут Гагик сам чуть не заплакал, слёзы умиления подступили к его глазам. Ну а как иначе, если очаровательная актриса увлеклась им, даже не представляя, какими возможностями он обладает в сфере кинобизнеса. Ладно, эмоции можно оставить на потом, а теперь только о делах, надо же помочь Алине:

— Так что за фильм?

Когда Алина рассказала, Гагик от расстройства чувств готов был зарыдать?

— Ай-ай-ай! Несчастье-то какое!

Теперь уже Алина приготовилась прийти на помощь:

— Да что случилось-то?

— Ай-ай, Алина дорогая! — Гагик покачивался в кресле, изображая невыносимые страдания, и только немного успокоившись объяснил, в чём дело: — Алиночка, поверь, ради тебя я готов на всё, даже договориться о премьерном показе фильма в Тибете и на Коморских островах. В мире полным-полно поклонников Булгакова, так что успех картине обеспечен, — тут он вздохнул и с сожалением развёл руками. — Всё это было бы вполне возможно, но вот беда, мне уже предложили фильм по этому роману. И вот ведём переговоры с фирмой некоего Макеева, надо сказать, что аппетиты у клиента запредельные, во всех отношениях крайне неприятный тип, словно бы пришёл из девяностых. Но бизнес есть бизнес…

— А ты не мог бы ему отказать?

Гагик замялся — судя по его виду, не хотел отвечать, а потом всё-таки решился:

— У Макеева крупный холдинг и, соответственно, есть средства на раскрутку фильма. А у вас маленькая фирма, и деньги на рекламу мне придётся доставать из своего кармана. В общем, партнёры меня не поймут, если отдам предпочтение вам.

Дальше можно было не пояснять, но Гагик, видя, что слёзы опять навернулись на глаза Алины, продолжил монолог:

— Поверь, если бы не Макеев, мамой клянусь, я взялся бы за организацию проката вашего фильма, даже несмотря на убытки и недополученную прибыль, — а затем подвёл неутешительный итог: — Вы, конечно, можете обратиться в другую фирму, но боюсь, что будет то же самое. Наверняка ваш конкурент и там подсуетился, если не дурак. Таковы уж нравы киноиндустрии.

Когда Алина, возвратившись домой, пересказала содержание разговора Глебу, тот сразу же ухватил самую суть:

— Пока Митяй в игре, нам ничего хорошего не светит. А это значит, что конкурента надо устранить.

Алина в ужасе:

— Ты что такое задумал, Глеб? Мы же не убийцы!

— Да нет, успокойся, я не то имел в виду. Нужно уничтожить фильм, тот, который мы Митяю передали.

— И как ты это сделаешь? Проникнешь в его дом, будешь пытать, чтобы он отдал тебе флешку с фильмом и все копии? Нет, я не желаю иметь дело с уголовщиной!

Глеб и сам не хотел опускаться до подобных методов, но что делать, если других вариантов нет?

— Ладно, иди спать, а я ещё посижу, подумаю.

Так бы он и сидел до самого утра, всё более убеждаясь в том, что дело совершенно безнадёжное, если бы не одолела жажда. Вышел на кухню, налил из чайника воды и когда уже подносил стакан ко рту, вспомнил про кувшин с нектаром. Впрочем, нектара уже не было, но зато остались в памяти слова Булгакова, мол, постучи серебряной ложкой по кувшину, и я тут же появлюсь. Но где же эту ложку взять?

Вся надежда на Алину — могла прихватить с собой столовое серебро, когда переезжала в его квартиру. Будить её не стал, поэтому перерыл все шкафы, надеясь, что повезёт, но всё впустую. Хотел было высунуть голову из окна и закричать: «Михаил, появись! Пропадаю без тебя», но тут Глеб вспомнил про коллекцию монет, которую получил по наследству от отца. В общем, ничего особенного, но среди прочего там были и полтинники из серебра, даже проба обозначена. В конце концов, серебро есть серебро, а форма роли не играет. Наконец, полтинники нашёл, выбрал тот, где изображён рабочий с молотом и наковальня, а затем осторожно стукнул монетой по стеклянному кувшину…

Как принято говорить в подобных случаях, результат превзошёл все ожидания. Вдруг задрожали стёкла в окне, да так, словно бы мимо проезжала танковая рота, а затем через распахнувшуюся дверь в комнату вбежал Булгаков:

— Ну разве можно так? Хоть кол ему на голове теши, ничего не понимает! Я же ясно тебе сказал — ложечкой надо постучать по кувшину, а ты молотом по наковальне.

— Извини, Миша, ложечки я не нашёл.

— Надо было заранее озаботиться! — негодовал Булгаков, а затем, немного успокоившись, спросил: — Так что там у тебя?

После того, как Глеб изложил суть возникшей проблемы, возникла пауза. Булгаков закурил — видимо, понял, что простого решения нет, поэтому стал рассуждать вслух:

— С одной стороны, тебе повезло. Рукописи, как известно, не горят, а вот с цифровыми носителями можно справиться. Вопрос только в том, какие средства обеспечат нужный результат. Послать Бегемота с канистрой керосина, чтобы сжёг дотла загородный дом Митяя — это ещё не гарантирует успеха. То же касается и Азазелло, поскольку ему нужно точно указать цель, а мы, к сожалению, не знаем, где спрятана флешка с фильмом.

— Тогда тупик?

— Нет, есть ещё Гелла и Коровьев…

Только к утру разработали план операции и на этом распрощались.