Солнце встает над ними

Глава 1

— А ведь я говорил, что мы с вами еще обязательно встретимся, — крутя левой рукой механизм дешевой кислотного цвета зажигалки и самодовольно ухмыляясь, сказал молодой следователь старший лейтенант юстиции Яковлев, когда к нему в кабинет доставили задержанную после звонка из дежурки.

Пожалуй, единственный честный и порядочный следователь на все отделение, как знать, а может и на всю Московскую область.

— Браслеты сними, Яковлев. Прояви гостеприимство, — вытянув перед собой закованные в наручники руки, устало, почти отрешенно проговорила задержанная.

Дав дежурному отмашку, чтобы тот мог идти, Яковлев дернул за ручку пустого верхнего ящика рабочего стола, в котором бряцали ключи от наручников и пара таких же зажигалок.

— Не успел соскучиться даже, — вставая с места, язвительно говорил он, подходя к задержанной.

Яковлев испытывал к ней крайнюю неприязнь, и к таким как она.

— Садитесь, — он одним резким движением передвинул ближе к столу стул от окна, в котором отражался тусклый свет от настольной лампы.

Это была далеко не единственная его бессонная ночь. Служба заменяла ему семью, а кабинет был его родным домом.

Девушка, поочередно растирая сдавленные железом запястья села на стул.

— Что на этот раз? Нарушение общественного порядка? Пьяная драка в клубе? Вождение в нетрезвом виде? — вальяжно подойдя к шкафу с документами чтобы взять папку-регистратор рассуждал Яковлев, в воспитательных целях, не обращая внимания на задержанную.

— Почему ваши опера безмозглые взяли меня, а им всем дали уйти, когда я сама же вызвала этот чертов наряд? — с искренним недоумением спрашивала девушка, острый язык и надменность которой в общении с представителем закона сменились спокойным тоном.

Яковлев оторвался от просмотра бумаг. Удивленный непривычным поведением девушки он поставил папку на место и снял трубку телефона, стоявшего на соседнем столе коллеги-следователя. Он настолько был рад услышать об очередном ее задержании, что у него даже из головы вылетело спросить у дежурного о самой причине задержания. Работала его теория: «Сколько мажора не отмазывай, рано ли поздно он за решетку угодит». В эти золотые для него мгновения, пока начальство не прочуяло о пребывании дочери судьи в стенах отделения милиции, он хотел сполна насладиться своим величием над «разбойницей».

— Это Яковлев. Кто задержанную привез? — переложив к другому уху трубку, он выслушал ответ дежурного, не сводя глаз с девушки, все время смотревшей перед собой в пол. — ЧЕГО? — от его вскрика девушка резко подняла голову и посмотрела на следователя. Он положил трубку.

Безмолвно вернувшись за свой стол, Яковлев достал из кармана кителя, висевшего на стуле, сигарету, пытаясь прикурить ее зажигалкой, которая вечно ломалась. В кабинете запахло газом.

Нервно отбросив зажигалку в сторону и вынув изо рта сигарету, он убрал ее обратно в карман. Яковлев похоронил в себе неплохого драматического актера.

— Вот, — спокойно сказал он после минутной паузы, положив перед ней чистый лист бумаги и ручку.

Девушка недоумевающе смотрела на следователя черными от местами размазанной туши глазами.

— Пишите, — велел он.

— Что писать? — машинально взяв ручку, спросила она.

— Я, Маркова Кристина Олеговна, восемьдесят третьего года рождения, сегодня ночью, с тринадцатого на четырнадцатое декабря две тысячи восьмого года убила человека. Допрыгались? Шутки кончились, гражданка Маркова, — победно говорил он, однако внутренний голос подсказывал ему обратное.

Ее манера поведения никак не соответствовала ее милым, по настоящему детским чертам лица.

— Убили, значит. Нелюди, — опустив голову, смиренно сказала Кристина.

Будто не слыша ее слов, Яковлев продолжал:

— Пишите, пишите, больше отмазаться не получится. Отца бы пожалели!

— Я не буду этого писать, — медленно положив ручку на листок, тихо сказала девушка. — Я никого не убивала.

Внезапно раздался телефонный звонок. Кристина настороженно взглянула на перемотанный синей изолентой аппарат.

— Яковлев, — ответил следователь. — Лично приехал? Хорошо, сопроводите ко мне, — сказал он, бросив трубку, спешно застегивая верхнюю пуговичку на рубашке.

Кристина поняла сразу, что за ней по темному, со скрипучими от постоянной сырости полами коридору идет отец.

— Яковлев, миленький, ты должен мне помочь! — торопясь заговорила девушка, заправив за ухо прядь длинных платиново-белых волос.

— Спрячь меня куда-нибудь, не отдавай отцу, прошу. Ты не представляешь, что это за человек. Я все тебе расскажу, только умоляю, помоги.

Следователь, было, открыл рот, чтобы объяснить девушке о порядке задержания и ее правах, как дверь кабинета распахнулась под доносящийся рев путан, сидевших в обезьяннике. Кристина вздрогнула, увидев на пороге взвинченного отца. Дверь захлопнулась, в кабинете воцарилась тишина. Следователь подпрыгнул с места.

— Марков Олег Валерьевич, — представился судья, смотря на дочь. — Видимо произошла ошибка, — с ходу заговорил он. — Сейчас вы отдадите девушке ее вещи, и она пойдет со мной.

Яковлев впервые увидел легендарного судью, одного из подмосковных городов. Яковлев давно мечтал с ним познакомиться. Он свято верил, что дочь позорит закрепленный за ее отцом образ кристально чистого и справедливого человека, живого воплощения доблести и чести. Он не раз слышал от коллег, о непростых отношениях судьи с дочерью, о том, как отец жаловался на дочь, тем самым вызывая сочувствие окружающих. Ему даже не нужно было личного вмешательства, надолго дочь в отделении не задерживалась. А бывало, отец не прочь был проучить ее как следует, дескать, пускай посидит, подумает. Но сегодня явно что-то пошло не так. Яковлеву сделалось не по себе от одного его взгляда. В слабоосвещенном углу стоял невысокий, полный светловолосый мужчина средних лет в сером пальто. Его впалые, тяжелые мутно-серые глаза словно смотрели напрямик в душу, точно он сошел с портрета из фильма «Прикосновение».10

— Это невозможно. Гражданка Маркова задержана по подозрению в убийстве, — оправдывался следователь, он сам не понял, как попал под его мистическое обаяние.

— Я, кажется, ясно сказал, произошла ошибка, — продолжал отец. — Девушка должна пойти со мной.

Яковлев мельком глянул на худенькую, перепуганную девушку. Ему вдруг почему-то стало жалко ее.

— Я жду, — настаивал отец.

— Повторяю, это невозможно, — сказал следователь.

Казалось, у отца заканчивалось терпение. Неприятно скрипнув мокрыми ботинками по линолеуму, он тронулся с места, чтобы подойти к дочери. Девушка, обеими руками вцепившись за сидение, на котором сидела, и медленно крутя головой шептала:

— Не подходи!

— Покиньте кабинет! — осмелев, потребовал следователь.

— Завтра же вы пожалеете о том, что не отпустили девушку сейчас со мной, — сказал отец, не отрывая взгляда от дочери. Он ушел, оставив за собой открытую дверь.

По коридору раздавался гул. Следователь какое-то время озадаченно смотрел ему в след.

— Смело, — подметила Кристина. — Может, все-таки закроешь дверь, Яковлев? — сказала она, неторопливо снимая с себя куртку, не вставая со стула.

Яковлев закрыл дверь и вернулся за стол, вновь достав из кармана сигарету.

— Он что, за патрульной машиной бежал? — сказала изумленная быстрым появлением отца девушка.

Безуспешно пытаясь прикурить, он занервничал.

— Угощайся, — протянув следователю, огонь дорогой зажигалки, сказала Кристина. — Спасибо тебе, не часто за меня так отважно заступаются.

Яковлев прикурил.

— Дарю, — положив зажигалку на стол, сказала она.

Девушка скинула грязные ботинки и задрала ноги на стул, крепко обхватив руками колени.

— У вас времени до утра, если не считать, что уже утро, — выдохнув дым и откинувшись на спинку стула, сказал следователь.

***

— Это конец. Ты прав, у меня действительно нет времени. Бежать мне некуда. Он везде меня достанет, — будто разговаривая сама с собой, отрывками говорила Кристина.

— Кто он? — спросил следователь.

— Думаешь, я боюсь? Нет. — шмыгнув мокрым носом, сказала Кристина, игнорируя его вопрос.

— Я ничего не думаю.

— Испытывал-ли ты когда-нибудь ощущение ненужности? Оно по сути своей схоже с одиночеством. Только когда ты одинок, никто не будет делать вид, что нуждается в тебе. Одиночество благородное чувство.

— Философствовать будете или по делу рассказывать?

— Я уже давно живу с этим ощущением, — продолжала Кристина, спустив ноги вниз, закинув одну на другую.

— Говорите по существу — слегка смутившись, сказал Яковлев.

Конечно же, он не понаслышке был знаком с этим ощущением. Ему было немногим за тридцать. Редкие, с пробивающейся сединой черные косматые, давно не стриженные волосы и трехдневная щетина заметно прибавляли пару лет к его возрасту. Результатом его неряшливости был холостяцкий образ жизни. Может поэтому сейчас он так проникся состраданием к ненавистной ему девушке?

— Я ведь могу и официально допрос провести, — сказал Яковлев, понимая свою беспомощность в этом деле, но ему было страшно интересно узнать, что сегодня произошло на самом деле.

— Так проводи. Ты же знаешь, что тебе все равно не дадут этого сделать, — в отчаянии сказала она.

Размазывая по переполненной пепельнице окурок, Яковлев задал вопрос:

— Что вы делали вчера вечером с полуночи до двух часов на заброшенном машиностроительном заводе?

Сделав жест, которым курильщики просят сигарету, Кристина, закурив и поправив растрепанные волосы сказала:

— Я расскажу тебе все с самого начала.

Следователь, скрестив на столе ладони, принялся внимательно ее слушать.

— Что за дрянь ты куришь? — закашлявшись, спросила она. — Неужели, правда, настолько зарплата у российского следователя маленькая, что нельзя позволить купить на нее нормального курева?

Прокашлявшись и стряхнув пепел на листок с ручкой, Кристина начала свой рассказ.

— Мы с нашей компанией как обычно зависали в клубе, владелец которого мой крестный, кстати, ваш бывший начальник… Поэтому в этом клубе у меня вездеход пожизненный. Каждая ночь как праздник: алкогольные реки, любые разновидности порошка, громкая музыка, в общем, все, что душе тусовщика угодно.

От услышанного, следователь кашлянул.

— И так каждый день. — продолжала она. — Поначалу мне это все ужасно нравилось. А недавно мне начало казаться, что не появись я в клубе хоть на одну ночь, никто и не заметит моего отсутствия. Я обложилась фальшивыми друзьями. Да, им нужны были только мои деньги. И я оказалась права. Мне становилось невыносимо скучно. Понимаешь? Поганое чувство, когда не знаешь куда деться. Пьешь, чтобы заглушить несуществующую тоску. Однажды я так сильно накидалась, а друзья мои и не попытались остановить меня, чтобы я за руль не садилась. Представляешь? — невозмутимым голосом продолжала Кристина. — Ну, это тот случай, когда я бомжа сбила, помнишь? — сморщив лоб, сказала она, напомнив следователю и себе. — Я ждала хоть каких-нибудь перемен, хоть чего-то. Мне хотелось сбежать от этого бессмысленного образа жизни …