Солнце встает над ними

Глава 2

Жаркому сентябрьскому дню предшествовало непростое утро. Николай ходил по двору загруженный, не решаясь показаться Назире. Его дилемму разрешил Асанали, с шумом ворвавшийся во двор.

— Ассалому алейкум брат! — воскликнул Асанали. — Вы как брат, готовы ехать обратно? — Как сестрица?

— Как, уже сегодня? — удивился Николай, пожав руку Асанали.

— Я после обеда везу клиента в Тошкент, брат, вы поедемте с нами.

— Ну, хорошо, — нехотя согласился Николай.

— Назира хон, Ассалому алейкум!

— Эй, Асанали, ты чего здесь? — с кухонным полотенцем на плече грозно сказала Назира показавшись на шум во дворе.

— Николай брат повезу обратно.

— Ээээ! Как обратно? — нараспев и даже сердито сказала она, уже успев привыкнуть к Николаю.

— Назира хон, не ругайтесь прошу вас, — сказал Асанали.

— Идемте обедать, — пригласила она обоих.

Асанали обрадовался и пританцовывая пошел мыть руки. Пока мужчины мыли руки, Назира зашла проверить Кристину. Девушка лежала на полу с открытыми глазами и не моргая смотрела в потолок.

— Чего лежишь, день давно.

— Я опять их слышу.

— Кого? — Назира сняла с плеча полотенце, чтобы прогнать муху.

— Голоса. Они опять меня донимают.

— Вставай, надо поесть и Николая проводить.

— Сейчас встану.

Асанали уже сидел за столом в предвкушении угощений Назиры, во всех подробностях рассказывая Николаю какие вкусности она умеет готовить. Назира на большом подносе из кухни несла через весь двор три крупных пиалы свежеприготовленной наваристой шурпы из баранины, разнося по двору насыщенный аромат. Асанали увидев из окна идущую Назиру, оторвал маленький кусок лепешки с тмином себе и кусок побольше для Николая.

— А где? — посмотрев на Николая спросила о девушке Назира, расставляя пиалы.

Николай пожал плечами. Асанали взял сервизный чайник с крепко заваренным ташкентским черным чаем и омыл им пиалу, вылив чай обратно в чайник, затем заново наполнил пиалу и с поклоном подал ее Николаю. Николай в свою очередь поклонился в ответ и принял пиалу.

— Чего лежишь, вставай сказала! — вновь зайдя в комнату к Кристине воскликнула Назира.

— Не могу, сил нет, — еле ворочая языком говорила Кристина.

Назира немного постояла и ничего не сказав вернулась обратно в столовую.

— Назира хон, научите мою жену так готовить! Пальцы все какие есть облизал! — сказал Асанали.

— Все в порядке? — спросил Николай помрачневшую Назиру.

— Хоп, хоп, — кротко сказала она и принялась за шурпу.

После обеда Асанали торопил Николая ехать в дорогу.

— Я заходить к ней уже не буду. Вот, возьмите, — достав из своей поясной сумки непрозрачный сверток сказал он.

— Это что? — удивилась Назира.

— Здесь ее паспорт и деньги. А это номер телефона моего друга Васи, передайте ей.

Назира спрятала сверток в карман халата.

— Хорошо тут у вас. Спасибо, — напоследок оглядев двор и низко поклонившись сказал Николай.

— Езжай с Богом!

Назира проводив гостя и закрыв за ним калитку резко переменилась в лице. Предстоял еще один непростой день. Отдав вчера все свои силы девушке, она боялась идти к ней вновь. Видение, которое посетило ее в момент отключки сильно настораживало и волновало ее. Пропустив вечерний намаз и боясь из-за видения совершить намаз утренний, она еще некоторое время просидела на топчане во дворе перебарывая в себе нежелание идти к больной. Ведь без желания ни одна молитва не даст плодов.

Неторопливо встав с топчана, Назира пошла к девушке. Кристина спала в той же позе, в которой ее застала Назира, приглашая к обеду. Назира повязала на голову платок, вынула из мешочка тасбих и не тревожа девушку устроилась на коленях рядом с ней.

— Бисмилляхи Рахмани Рахим28, — начала она зевая.

Кристина пошевелилась. Назира смотрела на нее своими черными, непроницаемыми глазами с опущенными вниз уголками. Занеся над девушкой тасбих и нараспев читая молитву, тасбих в точности как в предыдущий раз раскрутился до предела и вылетел из ее рук ударившись о камин. Назира потеряла сознание.

Вечера здесь наступают раньше нежели в Москве, — ведь это Восток. А судьба так затягивает узел, что его не развязать и тысяче мудрецов. Очнувшись в полной темноте, Кристина нащупав рядом с собой лежавшую без сознания хозяйку закричала во весь голос.

— Мамочка Назира, что с вами!? — тряся ее и приложив ухо к груди проверить, дышит ли она кричала Кристина.

— Найди во дворе фонарик и спустись в подвал, надо свет включить, — уставшим голосом пробасила Назира.

— Хорошо, сейчас.

Кристина подскочила с места и перешагнув через хозяйку вышла во двор. Небо стало совсем темным и покрылось звездным бисером. В столовой зажегся свет.

— Я такая голодная! Я бы сейчас даже слона съела! — сказала Кристина, помогая Назире подняться с пола.

— Слона говоришь? Идем со мной, с обеда шурпа осталась.

Назира налила в крупную пиалу разогретые остатки шурпы и подала девушке. Кристина, не донеся ужин до столовой, накинулась на еду, не отходя от плиты.

— Жирная какая, но вкусно невероятно, — говорила Кристина.

— Ешь. Мясо барашка хорошо иммунитет укрепляет.

Назира поставила на поднос еще одну пиалу, вышла во двор и скрылась за клумбой. Когда Кристина насытилась, то поняла, что хозяйка оставила ее наедине уже давно. Прилив сил и энергии в буквальном смысле разрывали Кристину на части.

— Коля, Коль. Ты где? Выходи, — заигрывая крикнула девушка, подойдя к мужской половине дома.

Но никто ей не отвечал. Она обошла большую квадратную клумбу по периметру больше десяти раз, ожидая появления хозяйки, но та, как в воду канула. Выглянула за ворота — никого. Тишина. Даже собаки не лают. Кристина вернулась в свою комнату. Достав из привезенного с собой рюкзака вещи, которые Яковлев наспех собрал ей в дорогу, Кристина не нашла ничего подходящего на свой размер. Всё либо висело на ней, либо было коротко. По размеру подошел только черный спортивный костюм и лиловая олимпийка, в которой ее и привезли в этот дом. Принюхавшись к кофте, в которой она проходила больше недели, Кристина решила постирать ее. Взяв с собой кофту и банные принадлежности, она отправилась во двор. Погасив свет в своей половине дома и потушив фонарь во дворе, она еще раз прошла мимо открытой двери комнаты хозяйки и онемела от увиденного. На кровати сидела Назира готовящаяся ко сну. Она расчесывала свои длинные черные волосы, а рядом с ней стоял костыль. Кристина, скрипнув массивной дубовой дверью вошла к ней в комнату. Назира была спокойна. Кристина стояла и молча смотрела на ее больные ноги.

— Возьми курпачку и садись, — сказала Назира, кивнув головой в угол комнаты, в котором стопкой были уложены цветные матрасики.

Кристина сняла верхнюю курпачу, расстелила ее перед ногами Назиры и села. Кристина, прождавшая весь вечер хозяйку, не находила что сказать.

— Это меня Бог так наказал, — объясняла Назира.

— За что? — удивленно спросила девушка.

— За то, что по молодости, по неопытности бесплатно людей лечила.

— За такое разве можно наказать!?

— Можно. Богу все можно. В его глазах это выглядит как гордыня. А гордыня — страшный грех.

— Подождите, но вы же лечили, помогали людям. Вы же сами рассказывали, когда мы в кафе сидели, что у Бога нет других рук. Только человеческие.

— Все верно. Я плату с больных не брала, считая себя всесильной, всемогущей, — подключив свой восточный акцент говорила Назира. — В этом дворе раньше толпы из больных выстраивались в длинные очереди. Это очень, как это сказать, — подбирая слово говорила Назира, — это очень тешило мое самолюбие. То, что я могу делать такие вещи, ничего не прося взамен.

— Ничего не понимаю, — говорила Кристина, поджав под себя ноги. — Если ваш дар от Бога, то почему вы не можете лечить просто так?

— Потому что я не Бог, а в первую очередь человек, которому нужно что-то кушать. Это моя работа. Бог дал тебе дар или талант быть хорошим врачом, поваром или бухгалтером. Ты ходишь на работу чтобы получать за свой труд денежное вознаграждение. Ты бы стала работать бесплатно, просто потому что делаешь свою работу лучше других?

— Честно сказать, я ни дня в своей жизни не работала, — сказала Кристина, а на ее щеках выступил румянец.

— Лечить людей — большой труд, который тоже должен оплачиваться. Почему я трачу свои силы и время на пьяницу, или наркомана, забираю на себя его дерьмо, а он дальше идет пить и курить? На это у него деньги есть. А я свои силы отдаю ему просто так. Я ни в чем нужды не знала, больных спасала. Глупая.

Кристина задумалась.

— Я еще спросить хочу. Можно? — сказала Кристина смотря на Назиру снизу вверх.

Назира кивнула.

— Вы совсем одна да? А где ваш сын что на портрете?

— Я не знала где он. Могла бы посмотреть, давно бы посмотрела. Ни себя, ни семью свою смотреть не дано. Если только во сне попросить. Когда у меня нога начала загнивать, я до последнего к врачу не обращалась. А когда приперло, сын меня повез к кишлачному врачу. Тот руками развел и в Ташкент отправил нас. В Ташкенте сказали, что отрезать надо ногу. Но пока такие операции они не делают и сказали надо ехать в Москву. Сын бросил работу собрал меня и повез в Москву. Там в больнице Пироговке,29 мне операцию казах хирург делал. Я крови много потеряла, и он мне сказал, что нужно переливание делать мне. Ищут мою группу крови. Я ему говорю: «Ээээй, не надо мне русский кровь вливать, как я буду людей лечить?» Вот видишь какая глупая была, — улыбаясь рассказывала Назира. — А он мне отвечает: «А к тебе что, русские лечиться не ходят?». И сын уговаривал на переливание. Мама говорит, ты что, умереть хочешь? Так что во мне течет не только узбекская кровь, но и наполовину русская!

— И что было потом? — с любопытством спрашивала Кристина.

— Кровь влили, операцию сделали. Сын все со мной сидел в больнице, ухаживал за мной. А где-то за неделю до нашей выписки пропал. В больнице никто его не видел. Вышел за лекарством в аптеку и не вернулся. Меня выписали, а идти куда? Сына нет. Денег нет. Документы сына у меня. В больнице помогать сына искать отказались, мы за палату еще остались должны. Но меня тот хирург казах отпустил, договорился с кем надо, да защитит его Аллах! — сказала Назира, подняв ладони вверх. — Пошла я в милицию заявление писать о пропаже сына. Заявление моё приняли. Но искать не искали. Куда сын мой пропал? Я сидела на скамейке у милиции и попросила Аллаха помочь найти моего сына. Так всю ночь просидела, замерзла, а после операции врач запретил переохлаждаться. Я сидела и вспоминала наш дом, как у нас тут тепло и как холодно и зло у вас, там, — говорила Назира указывая рукой в сторону. — Вышел следователь, который заявление мое принял, и накричал на меня что я сижу людей отпугиваю. Пришлось уйти оттуда. Идти тяжело было, непривычно. Очень кушать хотелось и кафе как раз попалось по дороге. Я предложила им помощь по кухне в обмен что они меня покормят. Хозяйка согласилась и взяла меня к себе поломойкой. Так я провела в Москве в поисках сына год. Жила в кафе там же. Хозяйка паспорт забрала.

— Ого. А как вернулись домой обратно?