Танец смерти

Глава 12

На мгновение Д'Агоста застыл от шока и недоумения. Голос был знакомым и в то же время чужим. Инстинктивно он попытался снова заговорить, но рука в перчатке зажала ему рот еще сильнее.

– Тсс...

Двери лифта открылись с тихим звоном. Швейцар, по-прежнему крепко удерживая Д'Агосту, осторожно высунулся, посмотрел направо и налево. Затем тихонько подтолкнул Д'Агосту в вестибюль и повел его чередой узких коридоров с окрашенными желтой краской стенами и высокими потолками. Наконец подвел Д'Агосту к обшарпанной металлической двери того же цвета, что стены. Находились они возле энергетической установки, обслуживавшей здание: слышен был глухой шум работающих машин. Человек снова оглянулся по сторонам, посмотрел на маленький клубок паутины на дверном косяке. Только после этого он вынул из кармана ключ, отпер замок и быстро втолкнул в дверь Д'Агосту. Затворил дверь и надежно закрыл на замок.

– Рад, что ты в полном здравии, Винсент.

Д'Агоста не мог вымолвить ни слова.

– Приношу искренние извинения за столь грубое поведение, – сказал человек.

Он быстро прошел по комнате, проверил окно.

– Здесь мы можем спокойно поговорить.

Д'Агоста не мог прийти в себя: его поразило несоответствие голоса и его обладателя. Этот ласкающий слух медоточивый южный выговор – неужели так говорит человек в запачканной ливрее, грузный, с круглым смуглым лицом, темными волосами и глазами? И манера держать себя, и походка были совершенно ему незнакомы.

– Пендергаст? – едва выговорил Д'Агоста.

Человек кивнул.

– Он самый, Винсент.

– Пендергаст! – И прежде чем осознал, что он делает, Д'Агоста заключил агента ФБР в тесные объятия.

Пендергаст замер на несколько секунд. Затем осторожно, но решительно высвободился и сделал шаг назад.

– Винсент, не могу выразить, как я счастлив, что вижу тебя снова. Мне тебя страшно не хватало.

Д'Агоста схватил его руку и потряс ее. Смущение боролось в нем с изумлением, облегчением и радостью.

– Я думал, тебя уже нет в живых. Как?..

– Должен попросить прощения за обман. Я намерен был дольше оставаться «покойником», но обстоятельства вынудили меня форсировать события. А теперь, если не возражаешь...

Он повернулся к нему спиной и стянул с себя ливрею, к плечам и талии которой, как заметил теперь Д'Агоста, были подшиты так называемые «толстинки». Пендергаст повесил ливрею с внутренней стороны двери.

– Что с тобой произошло? – спросил Д'Агоста. – Как тебе удалось ускользнуть? Я обшарил замок Фоско сверху донизу. Где же, черт побери, ты обретался?

Первоначальный шок прошел, и его распирала тысяча вопросов.

Пендергаст слабо улыбнулся под своим гримом.

– Ты узнаешь все. Я тебе обещаю. Но сначала, чтобы ты почувствовал себя нормально... я сейчас...

И он исчез в другой комнате.

Д'Агоста растерянно осмотрелся. Он находился в жилой комнате маленькой бедной квартиры. У стены – потертый диван, рядом – два кресла, подлокотники покрыты пятнами. На дешевом журнальном столике – пачка журналов «Популярная механика». Возле другой стены старенький секретер, на его выдвижной доске – справочник «Кто есть кто в городе Большого Яблока» – единственный предмет, выбивающийся из стиля этой одноцветной комнаты. На безликих стенах несколько выцветших картин Гуммеля с большеглазыми детьми. На полке книги в бумажных обложках, по большей части популярные романы и безвкусные бестселлеры. Д'Агоста улыбнулся, увидев среди захватанных книжонок собственное предпочтение друга – «Ледниковый период III: Возвращение на мыс Горн». Из открытой двери гостиной видна была кухня, маленькая, но опрятная.

Послышался легкий шорох, Д'Агоста вздрогнул и увидел Пендергаста, настоящего Пендергаста. Он стоял в дверном проеме – высокий, стройный, со смешинкой в серебристо-серых глазах. Волосы все еще были каштановыми, а кожа смуглой, но лицо приобрело прежние, тонкие, орлиные черты.

Пендергаст снова улыбнулся, словно читая мысли Д'Агосты.

– Защечные тампоны, – пояснил он. – Удивительно, как сильно они изменяют внешность. Вынул я их из-за неудобства. И контактные линзы – тоже.

– Я посрамлен. Я всегда знал, что ты мастерски меняешь внешность, но сейчас ты превзошел себя. Даже эта комната...

Д'Агоста ткнул пальцем в направлении книжной полки.

Пендергаст погрустнел.

– Даже здесь, увы, ничто не должно вызывать сомнений. Мне необходимо поддерживать имидж швейцара.

– К тому же такого грубого.

– Полагаю, неприятные особенности личности помогают отвести подозрения. Стоит людям зачислить меня в разряд сварливых швейцаров, постоянно готовых к скандалу, как они тут же утрачивают ко мне интерес. Что будешь пить?

– Пиво?

Пендергаст невольно содрогнулся.

– Мое перевоплощение имеет пределы. Может быть, перно или кампари?

– Нет, спасибо, – улыбнулся Д'Агоста.

– Судя по всему, мое письмо ты получил.

– Да. И принялся за работу.

– Как успехи?

– Практически никаких. Нанес визит твоей двоюродной бабушке. Но об этом – после. А сейчас, дружище, ты должен мне все объяснить.

– Разумеется, – Пендергаст жестом указал ему на стул и сам тоже уселся. – Мы расстались с тобой в спешке на горе в Тоскане.

– Да, если это можно так назвать. Не забуду, как свора волкодавов окружила тебя, готовясь порвать в клочья.

Пендергаст задумчиво кивнул, глаза заглянули в неведомую даль.

– Меня схватили, связали, усыпили и отвезли обратно, в замок. Наш тучный друг перетащил меня в подземный тоннель. Там он приковал меня цепью и заточил в темнице, из которой бесцеремонно выкинул прежнего обитателя. Затем вознамерился – в очень вежливой манере, разумеется, – там меня замуровать.

– О господи, – содрогнулся Д'Агоста. – На следующее утро я вызвал итальянскую полицию, но поиски оказались напрасными. Фоско удалил все следы нашего с тобой пребывания. Итальянцы решили, что я чокнутый.

– Позже я слышал о странной смерти графа. Уж не ты ли это был?

– Ну, конечно.

Пендергаст одобрительно кивнул.

– А что случилось со скрипкой?

– Я не мог оставить ее в замке, а потому взял и...

Он помолчал, не зная, как воспримет Пендергаст то, что он сделал.

Пендергаст вопросительно вскинул брови.

– Я привез ее Виоле Маскелене. Сказал ей, что ты умер.

– Понимаю. И какова была ее реакция?

– Она, конечно, была потрясена. Очень расстроилась. И хотя она пыталась не показать этого, думаю... – Д'Агоста помедлил. – Думаю, она к тебе неравнодушна.

Пендергаст молчал. Лицо его было бесстрастно.

Д'Агоста и Пендергаст впервые встретили Виолу Маскелене в прошлом ноябре, когда в Италии работали над очередным делом. Д'Агосте было ясно, что с первого же момента, когда эти двое увидели друг друга, между Пендергастом и молодой англичанкой произошло что-то неуловимое. Он мог только догадываться, о чем сейчас думает его друг.

Пендергаст встрепенулся.

– Ты сделал то, что нужно, и сейчас мы можем утверждать, что дело скрипки Стормклауд закончено.

– Но послушай, – сказал Д'Агоста, – как же ты смог бежать из замка? Сколько времени ты был в заточении?

– Просидел на цепи почти сорок восемь часов.

– В темноте?

Пендергаст кивнул.

– Медленно задыхаясь. Специальная форма медитации оказалась весьма кстати.

– А потом?

– Меня спасли.

– Кто?

– Мой брат.

Д'Агоста не успел оправиться после чудесного явления Пендергаста, и сейчас он застыл от изумления.

– Твой брат? Диоген?

– Да.

– Но мне казалось, он тебя ненавидит.

– Да. Именно потому, что ненавидит, он во мне нуждается.

– Почему?

– Полгода назад Диоген поставил себе задачу отслеживать мои передвижения. Это было ему нужно для подготовки преступления. К сожалению, я не знаю, в чем это преступление состоит. Я всегда был главной помехой на пути к его успеху, а потому думал, что когда-нибудь он попытается меня убить. Оказывается, я ошибался – глупо ошибался. Все было наоборот. Узнав о моем заточении, Диоген затеял рискованное предприятие. Он вошел в замок под видом местного жителя – в искусстве переодевания он даст мне фору – и освободил меня из темницы.

Д'Агоста вдруг вспомнил:

– Постой. Ведь у него глаза разного цвета.

Пендергаст снова кивнул.

– Один карий, а другой – сизо-голубой.

– Я видел его. На горе, возле замка Фоско. Сразу после того, как мы расстались. Он стоял под скалой, наблюдал за тем, что происходит, и был абсолютно спокоен.

– Это был он. Он меня освободил, а потом перевез в частную клинику возле Пизы. Меня там излечили от обезвоживания и собачьих укусов.

– Я все-таки не возьму в толк: если он тебя ненавидел и планировал «совершенное преступление», то почему не оставил тебя умирать?

Пендергаст улыбнулся, на этот раз грустно.

– Ты не должен забывать, Винсент, что мы имеем дело с уникальным криминальным мозгом. Как же мало я понимал его настоящие планы!

С этим словами Пендергаст порывисто встал и пошел на кухню. Через минуту Д'Агоста услышал звяканье льда в бокале. Агент вернулся с бутылкой «Лиллет» в одной руке и бокалом в другой.

– Ты уверен, что не хочешь выпить?

– Нет. Теперь скажи мне, Бога ради, что ты имеешь в виду.

Пендергаст плеснул в бокал немного вина.

– Если бы я умер, то разрушил бы все планы Диогена. Видишь ли, Винсент, я являюсь главным объектом его преступления.

– Ты? Ты собираешься стать жертвой? Тогда почему?..

– Я не собираюсь стать жертвой. Я уже жертва.

– Что?

– Преступление началось. Оно успешно продвигается, пока мы с тобой здесь беседуем.

– Ты шутишь.

– Никогда еще не был так серьезен. – Пендергаст сделал большой глоток и налил еще вина. – Диоген исчез, пока я лежал в частной клинике Пизы. Поправившись, я сразу же вернулся в Нью-Йорк инкогнито. Я знал, что планы его почти созрели и Нью-Йорк, похоже, лучшее место, где можно попытаться его остановить. В этом городе легче всего спрятаться, принять чужой образ, подготовить план нападения. Понимая, что брат отслеживает мои передвижения, я представился покойником и стал действовать как невидимка. Принятое мною решение означало, что я должен держать вас всех в неведении, даже Констанцию. – При этих словах лицо Пендергаста исказила болезненная гримаса. – Об этом я сожалею больше, чем могу сказать. Все же я решил, что это самое благоразумное решение.

– И ты стал швейцаром.

– Такая позиция позволяла мне не выпускать тебя из виду, а через тебя – и остальных важных для меня людей. За Диогеном лучше охотиться из темноты. И я бы не открыл себя, если бы не произошли некоторые события.

– Какие события?

– Повешение Чарльза Дучэмпа.

– Жуткое убийство у Линкольновского центра?

– Да. Это и еще одно убийство в Новом Орлеане, совершенное три дня назад. Торранс Гамильтон, заслуженный профессор на отдыхе. Его отравили в лекционном зале, битком набитом студентами.

– Какая здесь связь?

– Гамильтон был одним из моих преподавателей в школе, этот человек научил меня французскому, итальянскому и китайскому языкам. Мы были очень близки. Дучэмп был самым моим дорогим, фактически единственным школьным другом. Это человек, с которым я был дружен с юных лет. Оба убиты Диогеном.