Мир обычный и мир волшебный

Ни дурная погода, ни пьяная компания в соседней квартире, не беспокоили Викторию. Даже звонок из клиники, где она обследовалась до поездки в Питер, нисколько не взволновал её, а позабавил, когда врач сообщил, что её состояние критическое.

В клинике Виктория Дмитриевна отшучивалась:

– Тут, какая-то ошибка. Вы посмотрите на меня, в свои сорок я чувствую себя лучше, чем двадцать лет назад.

Доктор всё же настоял на повторном обследовании, которое удивило всех, ознакомившихся с результатом. Мало того, что первоначальный диагноз не подтвердился, у неё, были анализы младенца. И лишь слова молоденькой медсестры немного насторожили Викторию:

– Хорошо, что всё это не подтвердилось. Ведь эта болезнь способна передаваться по женской линии.

Уже в машине, мчась по заснеженным улицам Москвы, к Виктории пришло осознание неполного, вернее поддельного счастья. И причиной была её дочь. Быть некрасивой – трагедия для девочки. Знать, что с тобой общаются только потому, что твоя мама – звезда. А вывод, сделанный дочерью однажды, что ни далёкому отцу, ни вечно занятой матери, она не нужна, пожирал остатки её душевных сил.

Школу она не любила. За это, школа платила ей мелочью в виде колов и двоек. Некрасивой девочке можно было бы спрятаться в спорте, но ведь и должного здоровья не имелось. «Очкарик», «Китаец» – кричали в сердцах, на что-то разозлившиеся на неё сверстники. Всё это давило на психику маленького человека, главной отдушиной которого был интернет, где она могла сидеть часами, не жалея остатков зрения.

В вечерней темноте переулка, у единственного пробивающего сквозь метель фонаря, кто-то махнул Виктории рукой, предлагая остановится. Фигура ей показалась знакомой, и она нажала на тормоз.

Салон машины сразу обдало приятным морозцем, как только мужчина, припорошённый снегом, в костюме тройка уселся на сиденье рядом с водителем.

– Всё же, удивительная штука автомобиль.

– Вы…

– Джинн.

– А! Вспомнила. В поезде, месяц два назад. Мы с вами ехали в Питер.

– Так и есть. Ну, что, едем? – Мужчина, дрожа телом, так как ещё не согрелся, постучал пальцами по передней панели машины.

Виктории Дмитриевне это не понравилось.

– Я не такси.

Но, тут, она стала постепенно подводить себя к мысли, что перед ней один из назойливых и не всегда адекватных поклонников. Было поздно, темно и безлюдно, поэтому она выбрала мягкий путь выдворения нежелательного кавалера:

– Ам, Джон?

– Я – джинн.

– Окей, Джин, вижу вы легко одеты, но я очень спешу, правда, поэтому смогу довести вас лишь до метро.

– Мне врать бессмысленно. Я всё знаю о вас. Знаю о чём вы думаете, о том, что с вами происходило. Вот, когда вам было семь лет, вы нашли двадцать пять рублей. По нынешним деньгам это тысяч пятнадцать. Для бюджета семьи: матери швеи провинциально театра и дочери школьницы большое подспорье. Но вы, испугавшись идущего в вашу сторону мужчины, скомкав купюру, бросили её в сирень и убежали. Нет, я не тот мужчина, как вы подумали. Тогда бы мне было на вид не сорок лет, а восемьдесят три. Да и умер он два дня назад.

Виктория, пристально поглядела на мужчину, но вдруг не естественно засмеялась и произнесла:

– Эту историю я рассказывала Галке.

– Галина. Ваш директор. Нет, она тут не причем. Кстати, зря вы вручили ей два миллиона рублей. Ничем не болен её отпрыск. Она вам солгала. Эти деньги она послезавтра отдаст своему новому ухажёру, который тут же растворится. Он вовсе не из Еревана, а из Армавира, где у него имеется жена и трое детей, младший, надо сказать, не от него, только он не знает об этом. Удивительно, как, эти, ваши, человеческие взаимоотношения сочетается с потрясающими самодвижущими машинами. Отдельный восторг, летающей стальной бочке с крыльями. Удивительное волшебство! Ах да, простите. Вот, потяните за эту ниточку на рукаве моего пиджака и вся правда наружу. Вся цепочка. И два миллиона вам тут же вернутся. Сразу оговорюсь, раз это исходит от меня, то и в зачет трёх желаний оно не войдет. Так что, у вас по-прежнему останется последнее желание. Как, каких желаний? А ваша молодость. Вы же пожелали это в поезде. Теперь вот счастье вашей дочери. Не беспокойтесь, считайте, что она уже здорова. Только мне нужно увидится с ней. Хорошо, хорошо, соберите мысли, я подожду.

Виктория действительно смотрела на мужчину с удивлением и пыталась соображать, перебирая темы: «В такую стужу в одном костюме. Алкаш. А как же моя молодость? Я приняла её как должное, но что это, каким образом? А эта ошибка томографии. Или не ошибка. И сейчас я в клинике и мне всё это снится».

Мужчина больно ущипнул Викторию за предплечье. Женщина подпрыгнула в кресле и взвизгнула:

– Ай! Вы с ума сошли?

– Не верите словам, поверьте действию. Будь вы во сне, вам бы не было больно. А по поводу трепета от холода, так это я специально делаю. Веду себя так, как если бы я был человек. Нам нельзя привлекать к себе внимание.

В одночасье мужчина перестал дрожать. Снег, на его плечах, моментально превратился в воду, и каплями, медленно поднимаясь, словно в безвоздушном пространстве, испарялся по пути, не долетая до крыши автомобиля. Сопроводив последнюю каплю глазами, Виктория сглотнула пересохшим горлом и с хрипотцой спросила:

– Простите, не расслышала. Как вас зовут?

– У нас нет имен. Я – джинн.

– Хм, в смысле – джинн.

– Так и есть.

– А… погодите… то есть вы… Ну хорошо, допустим. То есть вы можете сделать так, чтобы, не знаю… в одночасье прекратилась метель.

– Метель сама утихнет через восемнадцать минуты. Вы действительно хотите, чтобы я прекратил её сейчас?

– Ага, начинаете юлить. Кстати, сколько там у меня желаний осталось?

– Одно. Ваша молодость – рас. Здоровье дочери – два. Но не волнуйтесь, метель не пойдет в счёт. Ибо ваше желание не от сердца, а лишь для забавы. И ради того, чтобы вы мне поверили, метель прекращаю.

Ветер стих. Фонари засияли во всю силу и если бы не они, то можно было легко увидеть звёзды в чистом ночном небе. Виктория с восторгом огляделась, но встретившись с глазами мужчины обыденно сообщила:

– Неплохо.

А начав судорожно копаться в сумочке, она начала оглашать очередное испытание:

– Но, знаете, вот если бы вы сказали сколько у меня в кошельке мелочи, тогда…

– Двадцать рублей десятками и ещё семь рублей в виде пятака и двух монет по рублю. Это ели мы говорим про мелочь. А вообще, всё ваше богатство, с учётом акций, недвижимости, рекламной компании и просто денег в разной валюте дома и в банках – сто восемьдесят три миллиона пятьсот двенадцать тысяч семьсот два рубля. И это, не считая двух миллионов у Галины. Ниточку на рукаве дёрнете?

Золотистая ниточка, торчащая из серого сукна костюма, напоминала Виктории арабскую вязь на бутылочке в поезде. Сложив руки на вершине рулевого кольца, она уткнула в них подбородок и устремила взор в даль. В таком положении, молча, под тихое урчание мотора, Виктория пробыла с минуту. А когда она выпрямилась, крепко взялась за руль и решительно произнесла:

– Едем к дочери!

Передние колёса автомобиля бешено завертелись на покатом снегу. Мгновенье, и машина рванула с места, закружив за собой поднятые с дороги снежинки.

Несмотря на поздний час, в квартире Виктории слышались звуки застолья, доносящиеся из соседней квартиры. Джинн подошёл поближе к межквартирной стене и стукнул кулаком по кирпичной кладке. В соседней квартире кто-то вскрикнул и всё стихло. Виктория улыбнулась и с интересом спросила:

– Что вы сделали?

– Вместо хлебного вина они хватили по стакану уксуса. Теперь там будет тихо, как на кладбище. Нет? Ну, как хотите.

Вердикт был закреплён очередным стуком кулака в стену. В соседней квартире что-то пришло в движение и звуки разделились. Одна часть выразилась в виде сбегания по лестничным маршам к выходу на улицу, другая, издала звук работающего унитаза. Джинн резюмировал:

– Хозяина квартиры и его компанию я записал в клуб моржей.

– Среди зимы? Жёстко.

– Однако ваша дочь ещё не спит. В прочим, как и всегда. Ждёт каждый раз, когда вы поздно приходите домой. А не выходит встречать из вредности. Нет, в её недуге вы виноваты лишь отчасти. Ваша мать привезла эту болезнь из Монголии ещё студенткой. Мне эта болезнь хорошо известна. Вашу мать она сделала глухой. Вас чуть было не приковала к постели. Дочери даровала желтизну кожи и близорукость. Я смогу исполнить второе желание. И болезнь эта уже никогда не побеспокоит вашу семью. Вообще странно, все дочери, рождённые от больных, данным недугом, матерей, не доживают до двадцати лет. Вам же, уже сорок. Если только…

– Врачи говорят у меня хорошая генетика. А есть, то, что вы не можете?

– Я – джинн, а не Всевышний. Генетика – что это?

– Погоди, а если я попрошу, то, что вы не сможете выполнить?

– Тогда я исчезну, навсегда.

– В смысле – умрёшь? Да? Не бойся, я не сделаю этого. Скорее я пожелаю какую-нибудь глупость в виде метели. Слушай, а после исполнения последнего желания, что произойдет?

– Я стану свободным.

– А моя карета превратится в тыкву.

– Нет. Всё, что пожелали сбудется. Моё лекарство безупречно. Да нет же, даже не думайте об этом, ваша молодость не исчезнет. После освобождения, я умерщвлю вас, и вы останетесь молодой.

– Как? В смысле? Ты, что, шутишь? Нет, ты не шутишь. Господи, тогда я просто не оглашу последнее желание. Или что, есть какой-то срок?

– Никаких сроков нет. Но вы рано или поздно, пожелаете что-либо. Вы даже не заметите этого. Вы можете пожелать мороженого в зной и если это желание будет настолько велико, то оно сбудется. Желание должно быть истинным. Вспомните, разве в поезде вы думали о молодости? Вы просто хотели вернутся в то время, когда первый раз оказалась на море, а это было как раз двадцать лет назад. Подсознательно вы желали стать именно юной. И о дочери, вы думаете каждый день, но именно сегодня, вы больше всего на свете пожелали ей счастья. И желание это, было даже сильнее первого.

– Неужели ты убьёшь меня? Ведь я вытащила тебя из бутылки. Погоди, тот иностранец, высокий старик, он был твоим прежним хозяином?

– Так и есть, что был. Служить человеку – есть самое обидное для джинна. Я должен смыть обиду кровью.

– Но, как же ты попал к нему?

– Он не простой человек был. Колдун. Все маги до единого мои злейшие враги. Они могут видеть нас, не будучи нашими хозяевами. Они способны отличать нас среди людей. Этот колдун усыпил меня обманом, а после заточил в сосуд. Он узнал мою слабость.

– Какую?

– От сладкого я теряю контроль и становлюсь совсем беспомощным.

– Но ведь я же тебя не обманывала, наоборот, выручила, не прося ничего взамен.

– Э-э, нет. Вы пожелали. И ваше первое желание исполнилось, а значит вы заключили сделку.

– Я выпустила тебя из бутылки после того, как замечталась о море. Ну, или, там, о молодости.

– Вы могли и в детстве загадать истинное желание, я бы и его исполнил после извлечения из сосуда.

– Не пойму, если ты готов меня убить, зачем рассказал о способе избавления от себя?