Огненная душа куклы

2

Она ждала его у дома. Сердце Андрея дрогнуло, когда он увидел ее ладную фигурку в коротком расклешенном пальтишке, в беретке, с сумочкой через плечо.

Такси остановилось, Андрей бойко вылетел из него, сказал:

– Привет еще раз, – поцеловал руку, открыл перед девушкой дверцу. – Прошу.

Ее лицо тоже светилось. Яшин оказался прав: каким тут следователем, не надо было быть даже постовым, чтобы догадаться – отвергнутая эгоистичным молодым человеком девушка, да еще выброшенная ради пластмассового манекена, бесконечно рада и этому знакомству, и предложению отужинать в ресторане.

Так не злоупотребляет ли он положением, думал Крымов. Не пользуется ли коварно ее ранимостью?

Нет, не злоупотребляет и не пользуется – он все делает с открытым сердцем. Истосковавшимся по женской привязанности. Да и для нее это будет бальзам на юное сердце.

– Эх, Андрей Петрович, – вздохнула она в машине, когда мимо потек назад ночной город, сверкавший огнями.

– Просто Андрей.

– Хорошо, Андрей… Как можно девушке давать всего полчаса на сборы? – Она понизила голос, чтобы шофер не стал невольным свидетелем их разговора. – Я же как пуля металась по квартире. Представляете?

– Простите, Марина.

– Да ладно уж, прощаю.

– Последние три года я провел в лесу и совсем отвык от светской жизни.

– Три года в лесу?

– В глухом лесу, замечу. Среди диких и опасных животных – волков, кабанов, медведей. Так что мне простительно. Тут я встречаю очаровательную молодую женщину, а рука все ищет винтовку с оптическим прицелом.

– Шутите так, да?

– Совсем чуть-чуть.

– Кстати, от вас спиртным пахнет.

– Разумеется, ведь я сбежал с вечеринки в честь самого себя – ради вас.

– Ради меня?

– Да, честное слово.

– Я польщена, Андрей, вашим вниманием ко мне. Только не возгордитесь.

– Не буду. – Он взял в темном салоне ее руку, сжал пальцы.

Она ответила ему тем же – сжала его каменную кисть.

– Ручища у вас – сильная.

– Каждый день с рогатиной на медведя, Марина, с кабаном один на один, волкам пасти рвать приходилось. Надо быть в форме, как иначе?

– Ну-ну, товарищ капитан.

Очень скоро они входили в ресторан с экзотическим названием «Лапландия». Его открыл друг детства и одноклассник Андрея Крымова. Как тот сам говорил, его прадедушка был саамом. Тут висели по стенам искусственные шкуры белых медведей, оленьи рога, скупленные по комиссионкам, луки, даже стояло в углу чучело пингвина. Этакий северный винегрет. И конечно, Дедушка Мороз, который, как известно, родился именно в Лапландии. Именно оттуда, подобно истребителю-штурмовику, но вооружась подарками, седобородый Дедушка совершал культурные налеты на Европу.

В ресторане всех встречал переодетый эскимосом пожилой, но все еще мощный актер Збруев. Его так и звали: «Эскимос». Иногда он пел густым баском «Увезу тебя, в тундру, увезу к седым снегам…» Как говорят в театральной среде: «сцена его любила». Несмотря на явный талант и богатый послужной список исполненных ролей, его выгнали из местного ТЮЗа за систематическое пьянство и частую отсебятину, которую он нес на сцене, забывая слова в той или иной пьесе. Особенно это раздражало режиссера, когда шли постановки классических произведений. Шекспир стал последней каплей. Попробуй преврати «Короля Лира» в комедию! У заслуженного артиста Збруева это получилось. Но его минусы в театре для кабака были не так страшны. Иные шли даже на пользу. В «Лапландии» ему разрешали выпить стакан коньяку в начале вечера и стакан к закрытию. За счет заведения, разумеется. Ровно так он поступал и в театре, только пил за свои и порой пропускал еще третий в антракте.

В ресторане тихонько пела инструменталка. ВИА снова входили в моду. Все ждали певичку Изабеллу.

– Здорово, Эскимос. – Сыщик протянул актеру руку. – Как оно?

– Здорово, Крымов, оно все путем. Ты где был? Говорят, в лесу ошивался? Отшельником стал?

– Верно говорят.

– Мир надоел?

– Даже не представляешь, насколько.

– Понимаю. В хижине жил? Травой и ягодами питался? Как святой отшельник?

Марина улыбнулась шутке артиста.

– Почти. Но ягоды и грибы были точно.

– Сочувствую. Озверел небось, бедолага. – Это прозвучало как утверждение.

– Немного, Эскимос, немного. Сам как?

– Нормально.

– Коронный номер будет?

– А то как? – Эскимос кивнул на Марину: – А что за юное создание ты привел? Какая принцесса рядом с тобой!

Крымов представил немного смущенную спутницу.

– Ну, такой цветочек тебя разом приведет в чувство, – хохотнул Збруев. – Ладно, ступайте, вон, у меня новые гости, – кивнул он на двери.

Их столик был в самом конце ресторана, как и заказывал Крымов. В прежние времена его тут хорошо знали. Марина сказала, что объедаться на ночь глядя не в ее привычках. Они заказали судака с белом вином, пару салатов – этого было достаточно. Тем более что рыбу в этом «северном» ресторане готовить умели.

Они выпили по бокалу вина. О причине столь экстренного вызова девушки на «допрос» в ресторан оба как-то позабыли.

– Расскажите, кто из зверей страшнее всех, – попросила Марина. – На охоте. В дремучем лесу.

– Каждый зверь опасен по-своему, – разделывая рыбу ножом, деловито сказал Крымов. – Кабан страшен клыками. Это две настоящие сабли. Если попадешь на них, тебе конец. Кабана еще зовут вепрем. Говорят: свирепый, как вепрь. Слышали, наверное?

– Конечно.

– Он разорвет тебя в два счета.

– Страшно.

– А потом еще и съест.

– Как это? Кабан, он же свинья? Да?

– Разумеется. Чистый свин.

– Они разве не вегетарианцы?

– Хо-хо, Марина! Девочка. Свиньи всеядны. Некоторые мафиози держат небольшие свинофермы, но сами этих свиней не едят. Бросишь таким труп своего врага – и через десять минут его нет. Свиньи сжирают его с костями в мгновение ока.

– Фу, гадость какая! И это за столом, товарищ капитан.

– Сами просили рассказать.

– Ладно, продолжайте. Но свинину больше есть не буду. Год. Нет, два.

– Так вот, хотите узнать, как надо охотиться на кабана? – интригующе спросил Крымов. – Интересно? Плюс случай из моей охотничьей практики.

– Ой, расскажите, расскажите, – захлопала в ладоши Марина. – Очень интересно.

– Надо помнить, что кабан – такой же охотник, как и вы сами. Только вы охотник с ружьем, а он с клыками, свирепой силой и бешеной скоростью. Стрелять картечью или дробью нельзя – это лишь взбесит кабана, ему хватит сил догнать и прикончить вас. Только крупнокалиберной пулей. В брюхо стрелять смысла не имеет. Он станет еще злее в сто крат, добежит до вас, порвет, а потом уйдет и где-нибудь истечет кровью и сдохнет. Но вам от этого будет не легче. Грудину тоже пробить сложно. Если стрелять в сердце, то только под углом. Только пойди еще найди сердце у этой туши, да еще когда кабан постоянно в движении. А носится он, как шаровая молния. Очень сложная задача! Знатоки стреляют под углом в позвоночник или в голову, но только не в лоб. Многие новички стреляют кабану именно в лоб, полагая, что это идеальная мишень, но потом сами становятся его жертвой.

– Почему?

– Кабаний лоб – это броня. У него кость твердая, как камень. И если ты стреляешь хоть чуть-чуть под углом, свинец уйдет рикошетом, а кабан… что, Марина, догадайтесь?

– Рассвирепеет и нападет на вас?

– В точку. Но если кабан уже летит на вас и от столкновения не уйти, то стрелять надо под самым прямым углом – и тогда есть вероятность, что свинец пробьет ему череп и поразит мозг. И тут как раз моя история…

– Налейте нам еще по бокалу, Андрей, – попросила Марина. – Будет в самый раз.

– Извольте, мадемуазель. – Он наполнил бокалы. – Так вот, кабан услышал, что я подбираюсь к нему, развернулся, как самосвал, захрипел и рванул на меня в лоб. Тут уже никак не подберешься – стрелять надо в голову или в грудь. У меня винтовка «Ланкастер» с оптическим прицелом. Решил опробовать новинку, но не знал, что встречу кабана-секача. Настоящего вепря. Кладу прицел на лоб, но кабан же не держит голову прямо, чтобы ему влепили пулю ровнехонько в самую серединку. Туда головой, сюда, пуля попадает в лоб, но под углом – срезает кожу и уходит в молоко. Кабан свирепеет – он уже ближе. Отступать я не могу. Стреляю второй раз – тоже в лоб – вновь пуля срезает с черепушки кожу и уходит в лес. Тут мне становится не по себе…

– Только тут?

– Только тут, но теперь по-настоящему. Третий раз стреляю в грудь – туда, где должно быть сердце. Но попадаю в кость, в грудину, пуля остается там. Четвертая врезается туда же. Кабан в двадцати шагах от меня…

– Боже! – Марина положила руку на сердце. – И что?

– Пятый выстрел… Я вновь прицелился в лоб. Расстояние было коротким – полет пули семьсот пятьдесят метров в секунду – пробиваемость мощная. Кабан хрипит, желтые клыки уже смотрят на меня.

– Андрей Петрович, мне сейчас плохо будет…

– Короче, в прыжке он зависает над землей и падает прямо мне под ноги. Если бы не зацепился клыками за землю и не вспахал последние три метра, то сбил бы меня и раздавил своей тушей. Кабан оказался у самых моих ног. Оказывается, я попал в самую десятку. Да, Марина, это было чудо… Я видел, как уходила жизнь из его маленьких свирепых глазенок. Стоял над ним, сердца не чуял. И не сразу понял, что оно-то колотится как бешеное, летает по ребрам. Я сел в пожухлые листья и еще минут пятнадцать таращился на него. А ведь мог оказаться на его месте. Скольких охотников зарезали кабаны! А потом еще и распотрошили от злобы. После того как отдышался, достал фляжку с коньяком и выпил половину залпом. А потом и вторую половину. Только тогда выдохнул и стал приходить в себя.

– Фу! Круто, товарищ капитан, – тоже с облегчением выдохнула Марина, как будто наверняка не знала, чем закончился поединок.

Они доели салат и рыбу, допили вино. Певица Изабелла исполнила несколько джазовых композиций, и они успели потанцевать. После каждого танца возвращались за стол окрыленными и ставшими друг другу чуточку ближе. Теперь Марина смотрела на Крымова мягкими, томными от вина и симпатии глазами. Но Андрей и сам глядел на нее, как на чудо природы, подарок свыше.

– Вот что я думаю, Марина…

– Что?

– И какой же болван этот Лошанский… или как его там?…

– О ком вы?

– Да ну этот, художник ваш, – поморщился Крымов.

– А-а! – Марина вскинула голову. – Ольшанский. Владислав Ольшанский.

– Точно. И как он мог отказаться от такой девушки, как вы? Это ж каким надо быть идиотом.

Краснея, она польщенно опустила глаза. Крымов недоуменно покачал головой:

– Да еще нахамить…

– Не хочу о нем вспоминать, правда. Совсем не хочу. Как рукой сняло. Представляете? Наваждение было.

– Представляю. Не будем.

Они выпили по последнему глотку. От славного ужина ничего не осталось.

– Товарищ капитан, скажите, только честно: зачем я вам понадобилась? – в открытую спросила Марина. – Сегодня вечером? Очень честно. Только как свидетель той ужасной сцены у магазины одежды, которого вы решили еще раз допросить, правда, очень странным образом, в ресторане, или… – Она с улыбкой опустила глаза.

– Или?

Она подняла голову и смело посмотрела ему в глаза.