Узники крепости Бадабера

3

Несмотря на гроход взрывов, Зарина проспала до самого вечера. Но как, только Андрей легонько коснулся ее лба губами, она размежила веки.

— Ты уходишь? — тихо спросила девушка, с тревогой всматриваясь в его лицо.

Андрей кивнул и, коснувшись щекой ее руки, ответил:

— Пойми, я не могу иначе. Я должен знать, что с ними. Может быть им нужна моя помощь…

— Но ты вернешься? — с надеждой в голосе произнесла девушка. — Ты не оставишь меня?

Андрей поцеловал ее в лоб и как можно спокойнее и убедительно проговорил:

— Я вернусь. Обязательно вернусь. Ведь я люблю тебя. Рахим обещал провести меня к оврагу, в который выходит водовод. По нему я также незаметно проберусь в крепость и все выясню, Не волнуйся. Все будет хорошо. А теперь спи. Тебе, чтобы выздороветь, надо много спать.

Девушка протестующе замотала головой.

— Не усну. Я буду ждать, пока ты не вернешься. Ожидание — удел женщины. Только прошу тебя — будь осторожен.

Андрей, напрягая все силы, с трудом сдвинул чугунную крышку колодца, из-под которой полетели камни и струйками потек песок.

Он осторожно высунул голову и огляделся: крепость лежала в развалинах. Отдельные складские помещения еще горели и потому, время от времени, раздавался беспорядочный треск рвущихся патронов. Андрей подтянулся на руках и выкатился из люка. Сняв с предохранителя автомат, он двинулся на Звук голосов. Обогнув полуразвалившуюся стену склада, Андрей нырнул под обгоревший остов грузовика и замер, зорко вглядываясь в толпу моджахедов, стоявших полукругом возле дувала. Вот они расступились и, повинуясь чьей-то команде, рассыпались, укрывшись в развалинах. А потом началось что-то непонятное: моджахеды из-за укрытий начали забрасывать гранатами то место, где они только что стояли. Андрей из своего укрытия не видел всего и не понимал, зачем моджахеды и пакистанские солдаты переводят гранаты, но когда взрывы стихли и солдаты вновь подошли к дувалу, он вскочил на подножку автомобиля и выглянул из-за кабины. Представшая глазам картина повергла его в ужас: возле дувала парило, кровавое месиво, то что еще недавно было живой плотью его друзей. Красная пелена заволокла глаза, рот свело судорогой. Андрей силился что-то выкрикнуть и не мог.

В толпе он увидел Раббани и рядом с ним улыбающегося Варсана. Тот что-то говорил доктору теологии, горячо жестикулируя при этом, а потом он нагнулся и стволом автомата подцепил с земли кусок окровавленной ткани. Это было последней каплей, переполнившей чашу ненависти. Андрей вскочил на капот грузовика и с криком «Гады» нажал на спусковой крючок автомата. Выпустив магазин, он кубарем скатился на землю и скрылся в развалинах. Еще дважды он появлялся перед моджахедами и пакистанскими солдатами и неуязвимый, будто заговоренный от пуль, скрывался в развалинах. Когда закончились патроны, Андрей отбросил уже не нужный автомат и юркнул в черный зев колодца.

Прошла неделя. Шум вокруг событий в крепости Бадабера потихоньку начал стихать. В крепости появились рабочие — черные заросшие волосом оборванцы, которые приступили к восстановлению стен и других построек. Лагерь беженцев тоже быстро залечил раны, полученные от слепо разлетающихся снарядов в день восстания в Бадабера.

Как-то под вечер из лагеря беженцев вышли трое: двое мужчин, один из которых хромал на левую ногу, а второй — молодой с лица, но совершенно седой, и женщина под паранджой.

Было душно. Тучи ползли над Бадабера — тяжелые, серые. Горы отсвечивали бликами дальних молний. Наконец капли тяжелые и редкие обрушились на путников.

Девушка откинула паранджу и подставила лицо каплям дождя.

— Первый, весенний, — воскликнула она радостно. — Здесь он большая редкость, — и, повернувшись к седому, спросила: — А у тебя на Родине часто идут дожди?

Но ее спутник ничего не ответил. Он стоял, повернувшись спиной к девушке, и смотрел назад, туда, где чернели за пеленой дождя размытые очертания Бадабера.

Девушка положила руку ему на плечо и тихо произнесла:

— Не казни ты себя, Андрей. Их уже не вернуть.

От ее прикосновения юноша очнулся и, переведя взгляд на Зарину, улыбнулся, но так, что у девушки болезненно сжалось сердце.

— Дождь… да, и он оплакивает русских парней, погибших товарищей. А я не могу, мои слезы высохли там, — кивнул он в сторону крепости, — в мрачных ее стенах, — и немного погодя добавил: — Вот только кто за их жизни молодые ответит? Кто за них заплатит и какой ценой?

Стянув с головы чалму, Андрей поклонился поясно, в последний раз кинул взгляд на крепость и, повернувшись, решительно зашагал в сторону гор. Девушка последовала за ним, а хромой остался на месте и еще долго смотрел вслед уходящим, моля Аллаха даровать путникам удачу в их многотрудном и опасном пути.