Скорей бы настало завтра [Сборник 1962]

7

Незабудка про себя решила уступить место младшему сержанту, как только тот подойдет. Но не пришлось ему погреться у костра. Разве вправе он выпустить из рук телефонную трубку, когда немцы ведут сильный огонь по восточному берегу и линия связи уже несколько раз выходила из строя?

Пусть артиллерийский разведчик, которому младший сержант на время передал свои наушники, кричит в трубку, надрывает голос до хрипоты, а телефонист из «Сирени» весь превращается в слух — оба не услышат ничего, пока младший сержант не найдет место нового обрыва. Беда, если провод унесет течением. Нужно будет срочно вызвать огонь, а как это сделать? От многострадального провода — сколько раз пришлось его сращивать, тачать, надставлять! — зависит судьба всего плацдарма.

В такие минуты младший сержант не думал ни о чем, кроме молчащих телефонов, воедино связанных проводом, но разобщенных. Ему сейчас страшнее было бы узнать, что навсегда онемела «Незабудка», чем самому потерять дар речи.

Во что бы то ни стало «свести концы с концами»!

Он шел, плыл, нырял, при этом все время пропуская провод через кулак, боясь его потерять.

К счастью, провод оборвался на отмели, возле кривой вербы, а не на глубоком месте.

Обрыв в реке опаснее. Где и как найти второй, затопленный, конец, после того как ты уже под плыл к месту обрыва с проводом, зажатым в кулаке? Ведь очень может быть, что тот, второй, конец отнесло течением куда-то в сторону на десяток метров или еще дальше. Как же его найти под водой, да еще в надвигающихся сумерках? Ракеты не в силах надолго раздвинуть темноту. В такой вечер, когда тучи висят над рекой и чуть ли не цепляются за верхушки сосен, кажется, что ракеты теряют в яркости, укорачивается их полет.

Младший сержант работал не покладая рук. Приволок неразорвавшийся снаряд, собрал крупные осколки, нашел дырявую сплющенную каску, подобрал под телеграфным столбом два фарфоровых изолятора, нашел немецкие гранаты без взрывателей, еще какую-то железину. Все это он использует в качестве грузил. Каждое грузило следовало подвязать к проводу куском проволоки. Если провод уляжется на самое дно, его не достанут ни осколки, ни взрывная волна. Никто там провод не заденет, не порвет ненароком.

Незабудка сидела у костра и не спускала глаз с острова.

Младший сержант находился на острове, когда там разорвался снаряд. Незабудку стала бить дрожь, будто она вовсе и не сидела у огня. Но тут же с облегчением вздохнула — увидела младшего сержанта! Он сталкивал в реку плоскодонку, застрявшую на мелководье. Хорошо бы ее снесло, неприкаянную, течением. Но пробоины, видимо, были слишком велики, и плоскодонка затонула. Ну и черт с ней, лишь бы не маячила, не привлекала внимания немецких наблюдателей!

Незабудка услышала, как замполит похвалил младшего сержанта за догадливость. Она так гордилась им в эту минуту, словно имела к нему какое-то отношение.

Подоспел скоротечный августовский вечер. Вода возле крутого берега стала по-ночному черной, повеяло холодком, и те, кто не успел обсушиться, не дождался своей или не раздобыл чужой одежды, дрожали зябкой дрожью.

С Немана несло запахами речного простора Рваные тучи, сгущаясь, закрыли звезды. Погода была по-прежнему нелетной, но теперь о костре оставалось лишь мечтать, потому что противник по отблескам на низких тучах мог бы легко установить местопребывание роты.

Наконец-то младший сержант закончил свои прогулки — через Неман протянулся подводный кабель. Едва он выбрался на западный берег, как попал под очередной огневой налет. Воздух гудел от разрывов, песок повис над берегом медленно опадающим облаком. Солдаты сидели в окопах, щелях не высовывая головы. Никто, кроме Незабудки, и не видел, наверное, как младший сержант дополз до своего узла связи.

Возможно, он испытывал бы страх, если бы ему не было так холодно. Холод проникал за воротник, в рукава мокрой гимнастерки, сквозь ткань. Песок леденил голые ступни.

Он добрался до своего окопа, — как сильно осыпались стенки! — взялся за телефонную трубку и был счастлив убедиться, что «Сирень» на проводе.

— Я — «Незабудка». Алло! Вы меня слышите? У меня все в порядке. Плохо слышно? Говорю: в порядке! В порядке!!! Не поняли? Алло!

Проверьте свою линию. Опять не слышно? Дайте к аппарату ноль третьего! Снова не поняли?!

Младшему сержанту было невдомек, что он говорит сейчас очень неясно. А откуда возьмется ясная речь, если зубы отбивают неудержимую дробь?

По наставлению полагается трубку брать левой рукой, а Незабудка заметила, что младший сержант как-то неловко держит трубку правой рукой и прижимает ее подбородком. При свете следующей ракеты она увидела, что младший сержант пытается перевязать себе руку.

Подошла и увидела, что он сильно раскровянил ладонь. Принялась бинтовать руку. Когда связист пропускает через кулак невидимый провод, опасаясь потерять его, он часто накалывается об острые сростки, оголенные от изоляции, и стальные иглы раздирают ладонь и пальцы до крови. Руки бывалого телефониста всегда в шрамах и рубцах.

— А ты обидчивый. — Она окончила перевязку.

Младший сержант отрицательно покачал головой, но ничего не ответил: у него зуб на зуб не попадал.

— На-ка вот! — Незабудка набросила ему на плечи плащ-палатку.

Он торопливо завернулся в нее и улегся на песок.

Над рекой установилась тишина, пусть непрочная, обманчивая, но все-таки тишина. Незабудка слышала даже, как плещется вода на быстрине.

По-видимому, немцы не решились контратаковать в темноте или подтягивали силы. И он я она знали, что утром бой разгорится снова. Гитлеровцы не пожалеют сил, чтобы сбросить худосочный батальон в Неман и отбить «пятачок». Но это будет утром, впереди еще длинная-предлинная ночь, и, если не думать об утре и тем самым не укорачивать ночь, можно неплохо отдохнуть.