Творения. Том II

Поступать так людям, связанным житейскими заботами, домогаться этого ради жены или детей, терпящих нередко невыносимую нужду, бывает еще несколько извинительно, по крайней мере перед людьми; но мы, которые почитаемся распявшими самих себя, которые возложили на себя ангельский образ и обязаны подражать ангельскому житию, которые приняли заповедь пренебречь всякой суетой мира, мы, презрев небесное жительство еще более этих людей, то есть людей житейских, которых мы называем мирскими, привязаны к вещественному и, оставив небо, прилепились к земле и связываем себя мирскими забавами. И какое оправдание будем иметь в день Суда мы, удалившиеся от мирских забот, оставившие сродников, братьев, сестер, дом, служителей и прочие заботы, мы, которые опять, по причине этого лукавого корня, забыв свои обеты, возвращаемся к тому же и гонимся за этим, как сказано, больше людей мирских, а уже вследствие этого впадаем в перечисленные порочные страсти, выдумываем клеветы, хлопочем о пище и покое, и многими путями поспешаем войти в огненную пещь и приобрести себе вечный огонь? Господь сказал, что узкая врата, и тесный путь вводяй в живот (Мф. 7, 14); а мы, оставив этот путь, пустились на широту погибели. И хотя Он также сказал: В мире скорбны будете, однако же мы домогаемся покоя. Итак, чем оправдаемся перед Узаконившим нам это? Что скажем Ему в день Суда? Представим ли заботливость о делах своих? Но заранее сказал Он, что нет пользы человеку, аще мир весь приобрящет, душу же свою отщетит! или что даст человек измену за душу свою? (Мф. 16, 26). Что пользы доставит нам временный покой? Не уготовит ли нам тьму, неусыпающего червя, скрежет зубов, не поставит ли нас наряду с блудниками и всеми, жившими непотребно?

От неуместной этой роскоши и от покоя необходимо уже нам впадать и в помыслы невоздержания. Как огонь не может гореть без дров или другого сгораемого вещества, так и немощная злокозненная плоть наша, если не обременена пресыщением, не воспламеняется похотью, но бывает покойна и покорна воле Господней. Поэтому-то святые возненавидели всякий временный покой и не останавливали внимания ни на чем мирском, но все время жизни своей проводили в тесноте, в постах, бдениях, и были строги к себе во всем прочем. За это сподобились они Небесного Царства и упокоены на веки веков.

Итак, умоляю, будем и мы подражателями их, ревнуя их добродетелям, то есть любви, любви к Богу и любви к ближнему, смиренномудрию, кротости, воздержанию, терпению, молитве, нестяжательности, незлобию, негневливости, непамятозлобию, безмятежию, неухищренности, нетщеславию, непоколебимости нравов, спокойствию духа, неленостному упражнению в молитвах и во всяком добром деле, готовности на всякую опасность и искушение, снисходительности, сердоболию, чтобы за все эти прекрасные дела и нам вместе с ними насладиться вечными благами. Да, возлюбленные, да, отцы и братия, не будем нерадивы; постараемся разрешить себя от мирских уз, чтобы увенчал нас Спаситель вместе со святыми, добре подвизавшимися и ныне подвизающимися. Отречемся от всех плотских мудрований, потому что оные делают нас врагами Богу, ибо сказано: зане мудрование плотское вражда на Бога, закону бо Божию не покаряется (Рим. 8, 7). Возненавидим мирскую приязнь.

Давид, молясь, говорил: Скорби сердца моего умножишася, от нужд моих изведи мя (Пс. 24, 17); говорил это тогда, когда облагодетельствованный им и, по благодати Божией, избавленный от иноплеменных Саул не переставал гнать его и искать смерти его, не видя от него ничего худого, но одержимый только ужасной завистью. Что же должен был сказать, когда проклинал, уничтожал его Семей и бросал в него камнями? Или когда происшедший от него преследовал его и спешил умертвить его, когда отважился он на самое нечестивое дело и к уничижению отца вознеистовствовал на жен его? Какие это болезненные скорби! Но Давид претерпел все это ради жизни вечной, и сказал: Терпя, потерпех Господа, и внят ми, и услыша молитву мою (Пс. 39, 1). Поэтому и прославлен он паче всех людей, наречен отцом Христовым по домостроительству воплощения от Святой Девы и вочеловечения Спасителя и, проведя все время жизни своей в скорби, соделался наследником Небесного Царства.

Кто же в состоянии изобразить житие блаженного Илии? Ибо он так жил на земле, что и до преложения[122] почитали его живущим на небесах, сожительствующим с бесплотными Ангелами. Он вовсе не имел стяжания на земле, прикрывался одной милотью, и был страшен для облаченных в диадему и багряницу не крепостью телесной, но силой нестяжательности и воздержания, благодатью Всесвятаго Духа, которую приобрел прекрасным житием. Он, ничего не имевший у себя и всем обладавший, отрекшийся от всякого покоя в веке сем и повелением своим разделивший реку, приказавший небу три года и шесть месяцев не давать на землю дождя, избегавший всякой суетной славы века сего, росой воздержания потушивший греховный пламень, никогда не имевший плотских мыслей, обличавший вред лжеименных пророков, заклавший жрецов Вааловых, три раза повелевший огню сойти с неба, попаливший неверных, обличивший царя в развращении, столько имевший дерзновения и свободы в слове, связавший облака, – он, столь великий муж, не без скорбей и искушений прожил на земле, но по совершении стольких чудес, устрашенный женой, стал беглецом и скитальцем, принужден был сорокадневный путь совершить, постясь; но и после этого не получил упокоения, и снова постигло его другое искушение – смерть сына вдовицы. Ибо когда блаженная жена, ожидая получить от пророка в награду за благостыню страннолюбия благословение, увидела, что сын ее умер, и получила она то, что было для нее болезненнее всего, – смерть сына, в ком надеялась она иметь утешение в жизни; сына лишилась она, по пришествии пророка. Тогда какая была пророку скорбь! Какое оскудение сил! Женщина требует у него сына своего, и связавший облака сам приведен в тесное положение этой женщиной, требующей сына. Поэтому, не находя от нее покоя, трижды обнимает отрока, полагая свои уста на устах его, и после усиленной молитвы к Богу отдает отрока матери, воскресив его из мертвых, потому что содейственниками его были пост и нестяжательность. Видите, братия, силу нестяжательности и воздержания, как они разрешили смертные узы, даровали жизнь отроку, спасли пророка от искушений и опасностей, сделали, что на огненной колеснице востек он к Владыке, не поврежденный огнем. Поскольку жизнь его орошалась воздержанием, чистотой и Божией благодатью, то, по причине этих и прочих добродетелей, находясь еще во плоти, жительствовал он с бесплотными Ангелами. Так и мы постараемся приобрести богатое стяжание[123] – воздержание и нестяжательность, да и нас представит Бог из жизни тленной в жизнь нетленную и вечную.

Пророк Иеремия был освящен еще в матерней утробе, потому что Бог сказал ему: Прежде неже Мне создати тя во чреве, познах тя, и прежде неже изыти тебе из ложесн, освятих тя (Иер. 1, 5). Бог дал ему власть искоренять и разорять, губить и разрушать, а также созидать и насаждать (Иер. 1, 10); и вот открывается, что и при всем этом не без скорбей провел он настоящую жизнь; можно даже сказать, что никто другой не проводил жизнь столь горестную и скорбную, из-за чего и написал он такую книгу плача. И если нужно будет в сокрушении сердца поучиться, как жить благоугодно Богу, то обязаны и мы его жизни подражать, и ее в себе изобразить, потому что этот блаженный приобрел великое смиренномудрие и любовь к Богу и ближнему. У кого же достанет сил взойти до такой обширности добродетелей и достойным образом описать это? Его вера препобедила и природу человеческую, потому что отрекся он от всякой славы. И то смирение Господа, которое показал Он ради нас, грешных, нас ради обнища богат сый (2 Кор. 8, 9), когда Он, Господь и Бог всяческих, благоволил приять зрак раба; сидящий на Херувимах и непрестанно славословимый всем Ангельским и Архангельским воинством пожил с человеками, – это самое смирение предуказал нам Иеремия, выразив его не словами только, но и делами. Когда Бог вручил ему пророческий сан, тогда сказал он: Господи, се, не вем глаголати, яко отрок аз есмь (Иер. 1, 6), почитая себя недостойным пророческого сана, потому что не от труда уклонялся, но предан был смиренномудрию. Поэтому Бог, на слова его: не вем глаголати, яко отрок аз есмь, приемля его смиренномудрие и возбуждая к большему усердию, сказал: Не глаголи, яко отрок аз есмь, ибо ко всем, к нимже послю тя, пойдеши (Иер. 1, 7). И этот благословенный, столь послушный Богу, ни одного часа не провел на земле без искушений и опасностей, но всегда скорбел, видя, что возлюбленные им живут так безнаказанно, уклонились от Бога, сотворившего их, и говорят ему: Да не пророчествуеши о имени Господни (Иер. 11, 21). И, терпя от них тысячи скорбей, Иеремия не помнил на них зла и не переставал молиться и просить Бога о спасении их, поэтому Бог говорит ему: Ты же не молися о людех сих и не проси еже помилованым быти им (Иер. 7, 16). Такого-то блаженного, так молившегося, влекли, чтобы свергнуть стремглав[124] и разбросать мозг его; и кроме этого, стремглав бросили его в тинистый ров, чтобы сокрушить жизнь его. И все это терпел он, по упованию на Бога, нимало не давая покоя плоти и ничего не приобретя себе на земле, ибо повелено было ему Богом приобрести льняной чресленник[125], но и тот принужден был скрыть в расселине у Евфрата, а потом взять его оттуда уже согнившим, в означение расслабления крепких во Израиле. Возлагали на него также деревянные клади, и всякую скорбь принужден был терпеть он в чаянии вечных благ.

Но чтобы не писать многого нам, которые не в состоянии сказать о святых что-либо достойное их, обойду молчанием все прочее. Ибо все святые испытывались этими борениями, все время жизни своей проводя в искушениях. Пророк Исаия провел трехлетнее время нагим и необутым. Этот великий провозвестник Спасителева домостроительства, сподобившийся узреть Владыку над Херувимами, благовествовавший нам оставление грехов наших ради бессмертной Плоти Владыки Христа со всяким смиренномудрием говорит: О, окаянный аз, яко умилихся… нечисты устне имый, посреде людий нечистыя устне имущих аз живу: и Царя Господа Саваофа видех очима моима (Ис. 6, 5). Поэтому Бог, видя его смиренномудрие, показал ему силу страшных таин: И послан бысть ко мне, – говорит он, – един от Серафимов… имяше угль горящь, егоже клещами взят от алтаря, и прикоснуся устнам моим и рече: се, прикоснуся сие устнам твоим, и отымет… от тебя… грехи твоя (Ис. 6, 7). Итак, посмотрим, видел ли покой в мире сем и этот славный муж, сподобившийся видеть неизследное[126], и не провел ли он все время жизни своей в опасностях и искушениях? Но ходивший нагим и не обутым, и перепиленный деревянной пилой, – какое упокоение мог видеть он в настоящей жизни? Претерпел же это, чтобы достигнуть беспечальной и безболезненной жизни, каковой провозвещал он жизнь будущую, откуда отбеже болезнь и печаль и воздыхание (Ис. 35, 10). И, здесь охотно претерпев печали и огорчения, достиг он безболезненной и беспечальной жизни.