Оправдание Шекспира

В те годы Фрэнсис Бэкон был главным претендентом уже несколько десятилетий. Но при всем его величии считать его творцом великой поэзии было нельзя. И это вытекало не только из категорического отрицания этой возможности самого крупного исследователя и знатока Бэкона Джеймса Спеддинга (1808-1881), но и из опубликованной в 1901 году статьи физика Томаса Менденхола «Механическое решение литературной проблемы» в декабрьском номере журнала «Popular Science Monthly». Менденхол уже давно разработал метод установления авторства с помощью сравнения «отпечатков пальцев»; он утверждал, что каждый автор, когда водит пером, постоянно и подсознательно следует некоему словесному узору. Если взять два достаточно длинных куска текста одного автора, то в каждом окажется на каждую тысячу слов одинаковое соотношение слов различной длины. Стало быть, частоту употребления слов различной длины можно считать постоянной и уникальной характеристикой автора, такой же, как отпечатки пальцев. Менденхол сделал это открытие еще в восьмидесятые годы XIX века и тогда же опубликовал его. К нему обратился некий бэконианец, попросив провести сравнительный анализ текстов Шекспира и Бэкона, чтобы решить наконец-то спор стратфордианцев и бэконианцев. Были проделаны серьезные подсчеты: взяты отрывки из произведений Бэкона, написанных им на английском языке, всего 200 000 слов. Результат разочаровал бэконианца: почерк Бэкона разительно отличался от почерка Шекспира. Бэкон чаще использовал слова из двух и трех букв и более длинные слова из семи-тринадцати букв, слов же из четырех, пяти, шести букв были гораздо меньше, тогда как у Шекспира больше всего именно четырехбуквенных слов. У Бэкона на тысячу слов их приходится 125, у Шекспира – 240. Такое несовпадение математически выражает различие стилей этих писателей, ощущаемое и без математики всеми, кто хорошо знает их произведения. Результат анализа важен еще и потому, что подрывает гипотезу группового авторства: поэтические тексты Шекспира написаны рукой одного поэта.

Тем не менее, бэконианцы не сдают позиций, у них на вооружении большое количество веских доводов; один из них – папка с произведениями Бэкона, так называемый «Нортумберлендский манускрипт», на обложке, которой многократно написано рядом «Бэкон» и «Шекспир» в разных вариантах. Действительно, существует много свидетельств того, что Бэкон и Шекспир как-то связаны. Но математически доказано, что мыслитель не мог быть автором поэтических произведений. И все же, и все же… Вторым по времени среди претендентов был Роджер Мэннерс, пятый граф Ратленд.

По-видимому, подсчеты Менденхола многим показались убедительны. Тем временем сомневающихся в авторстве Стратфордца становилось больше; тогда стали искать нового претендента. И появился Ратленд. Первым ратлендианцем был немец Буркхарт Герман, пишущий под псевдонимом Питер Альвор. Это было в 1906 году. По его мнению, комедии сочинял Ратленд, а трагедии – Саутгемптон. Через год Карл Блайбтрей издал пьесу «Der wahre Shakespeare», в предисловии к ней заявил, что Шекспиром был граф Ратленд, поместил его краткую биографию и даты основных событий жизни. А через пять лет выходит книга профессора литературы Брюссельского университета Селестена Демблона «Lord Rutland est Shakespeare», который прочитал пять тысяч книг и пришел к выводу, что Шекспиром, безусловно, был граф Ратленд. Пять лет спустя вышло еще одно его сочинение «L’Auteur D’Hamlet et son monde». Эти книги, пишет Джон Мичелл, содержали «все найденное и додуманное о Ратленде, дававшее ему право быть Шекспиром» [33].

Занимаясь, многие годы этим вопросом вопросов мировой культуры, я тоже долгое время предпочтение отдавала вслед за Селестеном Дэмблоном Роджеру Мэннерсу, пятому графу Ратленду, именно он был для меня настоящим Шекспиром. Но надо было, наконец, убедить в этом человечество. Пришлось читать и перечитывать все наиболее значимое в области шекспироведения всех мастей, и тут оказалось, что эта гипотеза, хотя и очень вероятная, тоже не работает.

В 1918 году появляется новый претендент: Уильям Стэнли, шестой граф Дарби. Предложил его профессор College de France Абель Лефранк (Abel Lefranc) в книге «Sour le masque de “William Shakespeare”» («Под маской “Уильям Шекспир”») Интересно отметить, что противники Стратфордца главным образом не англичане. Я это объясняю тем, что им труднее превратить стратфордского обывателя, откупщика и злостного ростовщика в милого добродушного садовника, любителя яблок сорта пепин, а затем соединить в одном лице полученную сусальную фигуру и щедрого, сострадательного ко всему живому гуманиста, обладающего познаниями во многих областях, начиная от ботаники, математики и спорта и кончая военным и морским делом. Взгляд на Шекспира у них более беспристрастный.

Четвертый по времени претендент – семнадцатый граф Оксфорд. Он появился на сцене в 1920 году, когда вышла в свет книга английского школьного учителя Дж. Томаса Лоуни «Опознанный “Шекспир”» («“Shakespeare” Identified»). Лоуни тщательно исследовал шекспировские пьесы и составил список личностных и социальных черт Шекспира. Одно было очевидно – автор принадлежит к высшей аристократии. Поиски талантливого поэта знатного происхождения привели к графу Оксфорду, и тут оказалось, что многие события его жизни отражены в различных шекспировских пьесах. Но и у этой гипотезы есть слабые места, которые ставят под вопрос авторство Оксфорда. Тем не менее, сегодня Оксфорд главный претендент. Его глашатаи – американцы Вороти и Чарлтон Огбурн и их сын Чарльтон Огбурн. Их книги – «This Star of England» (1952) и «The Mysterious William Shakespeare: The Myth and the Reality» (1984).

Особое место занимает в этом списке Кристофер Марло. Первое упоминание о возможном авторстве Марло относится к 1901 году, когда в статье Менденхола был опубликован график, показывающий, что частота распределения слов по количеству букв у Марло и Шекспира совпадает. На самом деле не совпадает. Разница видна на графиках с более точной разрешающей способностью. Первое же серьезное утверждение, что Марло автор шекспировских пьес, относится к 1923 году. Арчибальд Уэбстер в пространной статье «Was Marlowe the Man?» («Был ли Марло тем человеком?»), опубликованной в «National Review» (82: 81-86 S. 1923.), изложил в его пользу свои доводы. Именно Уэбстер «убедительно поведал читателю, что Марло в той ссоре выжил, после чего стал писать великие драматические произведения под псевдонимом “Уильям Шекспир”, и цитировал сонеты как доказательство своей гипотезы» [34]. (Марло погиб 30 мая 1993 года, во время пирушки с друзьями – как и он, тайными агентами правительства – в маленькой таверне, получив удар ножом в глаз, от которого тут же скончался.) Марловианцы утверждают, что Марло писал пьесы в изгнании и переправлял их в Лондон. Никаких свидетельств, ни прямых, ни косвенных, подтверждающих эту гипотезу, нет.

Впервые десятилетия прошлого века, отмеченные появлением новых претендентов, вопросом авторства Шекспира углубленно занялся выдающийся юрист, член парламента сэр Джордж Г. Гринвуд. В 1908 году он издал книгу «The Shakespeare Problem Restated» («Еще раз к шекспировской проблеме»), защищая друзей-бэконианцев от глумливых нападок ортодоксов, хотя сам он бэконианцем не был. В этой толстенной книге Гринвуд с убийственной логикой умного юриста изложил дело Уильяма Шакспера, доказав его полную несостоятельность. Книга была встречена в штыки, удары наносились ниже пояса, и Гринвуд написал еще одну книгу «Is There a Shakespeare Problem?» («Существует ли шекспировская проблема?»), вышедшую в 1916-м. Обе стали классикой в этой области шекспироведения. Гринвуд так завершает рассуждение о жизни Шакспера: «И мое последнее замечание касательно жизни Уильяма Шакспера из Стратфорда: как бы ни были скудны наши сведения, их все же слишком много. М-р Ли (Сэр Сидни Ли, крупнейший биограф Шекспира – М.Л.) утверждает, что мы располагаем массой биографических подробностей, знаем о нем больше, чем о любом современнике Шекспира. Это его заявление поистине смехотворно: было бы куда лучше для стратфордианской теории, если бы у нас не было никаких биографических подробностей.

Не знай, мы ничего, мы могли бы выдумать что угодно. Но то, что мы знаем, – фатально для дела стратфордианцев. Это наипрочнейшее основание, позволяющее отмежевать Шакспера-актера от Шекспира-поэта» [35]. И немного дальше: «Я полагаю, этот традиционный Шакспер, взятый целиком, никоим образом не соответствует требованиям, каким должен удовлетворять превосходный поэт, глубокий философ, универсальный Учитель, создатель Гамлета, Лира и Просперо, утонченный придворный, эрудированный юрист; короче, он противоречит абсолютно всему, что находят в Шекспире величайшие литературные критики, исходя из его бессмертных произведений» [36]. Время летит, проходят десятилетия, кончился век, и книги, которые и сейчас служили бы верным подспорьем в работе над проблемой авторства, позабыты, пылятся на полках, и даже узнать об их существовании почти невозможно.

Но и сегодня баталии ортодоксов и еретиков не утихают, проблема авторства не избыла себя. Все претенденты, однако, по отдельности не годятся на роль «Шекспира». Это исследовано и доказано.

У Бэкона совсем не тот стиль. Ратленд не мог замыслить грандиозное полотно ста лет английской истории: у автора хроник стройная историческая концепция, в основе которой психологический анализ личности и действий монархов; Оксфорд умер в 1604 году, а есть несколько ссылок на живого Шекспира, появившихся после этого года [37]. Дарби до самой смерти в 1642 году ничем не заявил о себе как драматург, его долгая жизнь – прожил он восемьдесят один год – хорошо известна, он занимал важные посты и деятельно исполнял служебные обязанности, но нет и намека, что он сочинял поэмы или драмы, ни в его письмах, ни в других документах, если не считать двух донесений от 30 июня 1599 года Джорджа Феннерса, шпиона-иезуита в Англии, перехваченных тайной полицией, в которых сообщалось, что «граф Дарби занят только писанием комедий для простых актеров». Марло умер в 1593 году, и, чтобы сделать его «Шекспиром», марловианцам пришлось сочинить легенду о том, что он не был убит в таверне – убийство инсценировано, чтобы спасти его от страшного суда Звездной палаты (Star Chamber), на самом же деле он отправлен сэром Томасом Уолсинэмом, двоюродным братом министра внутренних дел, в Италию, где и продолжал писать пьесы, но теперь уже под именем «Уильям Шекспир». Стратфордский Шакспер не оставил после себя ни единого клочка бумаги, где была бы хоть одна строчка каких-то его писаний.

Групповая теория – а существует несколько вариантов, причем каждую группу возглавляет кто-то один, самый сильный ум и талант по субъективному мнению автора теории, – тоже неправомерна, поскольку шекспировские тексты написаны одной поэтической рукой и почти везде ощущается один психический склад характера.

До появления сомнений в авторстве Стратфордца все исследователи и поклонники гениального поэта всегда воспринимали его наследие как органическое целое, обладающее особой чисто шекспировской стилистикой. Замечательный Озерный поэт, романтический философ и психолог С.Т. Кольридж (1772-1834) в лекциях и статьях о Шекспире подробно говорил, об особенностях слога и стиля Шекспира. Вот что пишет об этом С. Макуренкова в статье «Творчество Шекспира и Данна в системе художественных взглядов Кольриджа»: «Отличительные черты лирического поэта Кольридж видел в “глубоком чувстве и тонком переживании прекрасного, явленных глазу в комбинациях форм, а уху – в сладкогласных и достойных мелодиях”. При этом Шекспир как лирический поэт отличался, с его точки зрения (Кольриджа), страстной любовью к природе и всему естественному, обладал фантазией, которая соединяла несхожие образы, с легкостью определяя моменты их сложного подобия… Соединяя “множество обстоятельств в едином моменте мысли”, Шекспир, по мнению Кольриджа, приблизился к воссозданию человеческой мысли и чувства в их предельной полноте (“ultimate end”), иными словами – в той органичности проявления, когда они суть единство (“unity”)…Растворение единственного, неповторимого шекспировского “я” в сонме характеров, порожденных его воображением, являло своего рода другой абсолют органичности подлинно творческого акта…“Еще до того, как Шекспир приступил к созданию драматических произведений, он доказал, что обладает подлинно глубоким, энергичным и философским складом ума, без которого из него мог бы получиться весьма незаурядный лирик, но никогда – великий драматический поэт”.