Царевна (не)удач

Глава 49. «Папа» — мой без остатка!

«Если ты плачешь под музыку, вспоминая хорошие моменты, которые уже не вернешь, значит, у тебя есть сердце…»

Свет рвался из каждой клеточки тела. Это было невероятно!

А ещё неловко!

Я как бы вообще к русалкам готова не была, а к мужчинам среди них так и вовсе… они пялились на меня заворожённо, а я… голая!

Тут ещё и нечто неказистое подплывает!

— Чего зыркаешь? — Фыркнуло в голос это серое нечто.

— КОРВИН!?

— А кто ж ещё? Ты уж как-то возьмись за ум и начни читать литературу. Хотя бы о тех, кто рядом с тобой. Хухлики — это водяные чёртики… и — да. Они выглядят именно так.

— Забавно, — я нервно улыбнулась.

Глядя на серенького пузатика, похожего на стрёмный корень мандрагоры, едва сдержалась от того, чтобы не отплыть от фамильяра подальше.

Корвин не заметил. Он вообще развёл кипучую деятельность. Поплыл в сторону русалок и … эээ… русалов? Короче, не важно. К водяному народу мой "котик" поплыл!

Что-то там обсуждал с женщиной, держащей корягу в руке, потом дождался, когда она кивнёт и отдаст ему этот скипетр, и поплыл обратно ко мне.

— Заряжай. Нам некогда. Потом вернёмся и более обстоятельно изучим твои непосредственные обязанности.

— Как? — Не стала рассусоливать, задавая вопросы по существу.

— Просто коснись. Твой свет направится внутрь сам. Вон как от тебя пышет. Ты посильнее матери будешь. Видно она в тебя влила всю себя, намерено уходя из жизни.

Хмуро выполняя указания фамильяра, отодвинула мысли о матери. Слишком эмоциональным день вышел и без угрызения совести, которое неосознанно забирается зудящим чувством под кожу.

«Пусть она обретёт мир… где бы не была сейчас», — отпустив грусть, обратила внимание на удивительный посох.

Какая-то толика света перетекла в него, а он загорелся так сильно, что глазам больно стало.

— Хватит… всё.

Водный народец боялся, что ли, подплывать ко мне, — в любом случае, я не огорчилась, когда Корвин приказал плыть обратно, пока он отдаст посох.

Выйдя из озера, обратила внимание, что его поверхность теперь искрится разноцветным сиянием, переливающимся тут и там, будто в озере солнце утонуло, радугу с собой прихватив.

— Оделась? — Через минуту ко мне присоединился уже нормальный красивый кот.

— Да. Тебе так больше идёт.

— А ты сиреной симпатичней, — выдал в отместку Корвин, словно досадить хотел. — Хоть сиськи посмотрел… есть.

— Дурак. Надо было единорога выбрать фамильяром.

— Поговори мне! — Хохотнул чёрт. — Идём!

Шагнув, оказалась возле портальной арки академического корпуса.

— Где ты была? — Накинулась на меня Вада, выпучив глаза.

Проследив за её взглядом, увидела ректора, декана боевого факультета и Алис, пышущую от злости.

Троица стояла возле второго смотрителя пространственного перехода, и о чём-то переговаривалась.

— А где?

— Только что ушёл. — Ответила Хуг. Её голос понизился до шёпота. — Насколько я поняла, ректор ничего не сказал ему о тебе и о ваших с Банно стычках. Михаэль был встревожен. Отругал племянницу, пообещал Барду, что такого больше не повториться и ушёл! Я не знала, что мне делать. Выдавать тебя посчитала неправильным без твоего согласия… извини…

Махнув рукой, будто всё в порядке, на автомате приблизилась к ректору и Алис.

— Банно, а как связаться с твоим дядей? — Чего уж теперь рвать на себе волосы, когда никто в моём опоздании не виноват? Бедный водный народ и так ждал сирену больше восемнадцати лет! Нельзя так… даже если это идёт во вред моим планам.

— Тебе зачем? — Подозрительно прищурилась девушка. — Какое тебе дело до моего дяди?

— Банно! — рявкнул на девушку Бард, однако ректор тоже не оценил моего любопытства.

— Не жаловаться, поморщилась, раздражённо. — Успокойся. Мне просто нужно с ним поговорить. Он достаточно сильный водник, — применила информацию, в которой меня просветила Хуг. — Чисто профессиональный интерес.

Алек Бусан посмотрел на меня уже более любопытно.

— Ты почувствовала силу? Видишь нити?

«Ой! А правда… я же их так и не увидела!»

— Нет. Поэтому и хочу кое-что спросить, — вывернулась ловко.

— Магистр Хекс может ответить на твой любой вопрос…

Ректора перебила Банно:

— В любом случае, мой дядя лекцию тебе устраивать не обязан. И вообще! Он отправился к королю. Что-то там с его дочерью в другом мире случилось… Пошёл умолять о ещё одной вылазке. — Алис так перекорёжило от папиной тревоги обо мне, что я испытала сильное желание "поправить" мордуленцию некоторых.

Тоска не позволила.

На меня навалилась такая апатия, что я вздохнуть полной грудью не смогла.

Безвыходность ситуации оставила мне только одну вещь — молиться, чтобы король Тартис не отпустил папу Мишу. Иначе непонятно, когда мы вообще сможем встретиться.

Бежать и искать отца — опасно. Мало того, что нарвусь на короля, так ещё и как это проделать?! Во дворце охрана, стражи… и прочие артефакты, через которые не пробиться.

— Леся… — позвала Хуг.

Душевных сил хватило только на то, чтобы снова махнуть доброй женщине и идти… не важно, куда. Лишь бы никто не увидел моих слёз.

— У меня не получается его нащупать, — мяукнул, оправдываясь, хухлик, — значит, он уже во дворце.

«Если он уйдёт, я его потом когда увижу!?»

Парковая аллея встретила меня пустотой. Только пение птиц и стрекот кузнечиков… и больше никого.

Я устала.

Присев на скамейку, попыталась избавиться от душевной боли в груди, как умею.

Зажмурившись, открыла рот и тихо запела песню Елены Ваенги «Папа нарисуй…» (прим. от автора: для атмосферности обязательно найдите композицию!), которая вот уже год как спасала меня от тоски по единственно-любимому человеку:

— Папа, нарисуй белый океан,

Посади медведя на большую льдину.

Я стала замечать, что мне немного жаль,

Что я не родилась мужчиной…

Голос звучал необычно. Горько, печально… а потом заиграл, будто в нём и пианино, и гитара, и тоскливая скрипка поёт своим особенным звуком. Это было невероятно!

Словосочетание «человек-оркестр» приобрело иной смысл.

Горе медленно покидало меня, поэтому я не остановилась в намерении узнать, откуда льётся мелодия, и продолжила петь:

— У меня глаза северных цветов,

И мне не нужны тропические страны.

Я всегда с тобой рядышком была,

Но просто ты уехал слишком рано…

Я всегда с тобой рядышком была,

Но просто ты уехал слишком рано.

С каждой строчкой песни становилось всё легче. Я даже улыбнуться смогла, проникнувшись дурацкими стечениями обстоятельства.

— Я вдруг поняла — все эти города,

Я должна пройти как в наказанье.

Но у меня есть дом, а у дома — я,

А у севера — сиянье…

Но у меня есть дом, а у дома — я,

А у севера — сиянье.

Где найти страну белых лебедей?

И где живёт любовь — непонятно…

Папа, не рисуй белый океан,

А просто забери меня обратно…

Папа, не рисуй белый океан,

А просто забери меня обратно.

И всё-таки влага заволокла даже закрытые глаза.

Открыв их, моргнула, отпуская солёные капли в бег по щекам.

Пелена освободила взор, и я задохнулась.

Прямо передо мной сияли радужные нити. Не одного цвета… и даже не двух! И даже не спектр основных!

Я могла их коснуться, тронуть, но меня отвлёк крякающий кот.

— Что с тобой? — Обернулась к Корвину и дышать вовсе перестала.

Папа Миша стоял в метрах тридцати…

Я поднялась со скамьи, как пьяная, не замечая оглушающей тишины парка.

Птицы молчали, боясь нарушить звук, который продолжал литься прямо из моей груди, доигрывая невероятный мотив талантливой певицы, песню которой я всего лишь повторила.

Папа был ни один.

Рядом с Михаэлем Ор'азом стоял Тартис с кучей своих советников, которых я непонятным образом перенесла в студенческую аллею.

С другой стороны спешили Вада, Алис, ректор… мои Марина и Ася… и Татиана.

Странно, но мне не было дела до того, что все поняли, кто я.

Лишь стояла и жутко боялась, что папа Миша сейчас откажется от меня.

Царёв, такой сильный и всегда весёлый, стоял белый, как выпавший снег.

Никогда не думала, что сделать шаг — это так сложно.

Я, будто столб, вросла в брусчатку парка. Не моргая, пялилась на папу и ждала хотя бы какой-нибудь знак от него.

Магия сирен затихла, и тишина стала давить на уши.

Михаэль Ор'аз судорожно сделал вдох и, пошатываясь, сделал этот шаг за нас двоих.

Я сорвалась с места. Бежала так быстро, будто от скорости зависит моя жизнь.

Секунды не прошло, а я уже влетела в заботливые руки мужчины, который навсегда останется моим отцом, что бы мне не сказали, как бы меня не убеждали… чтобы со мной не делали!

— Леся… я тебя потерял.

— М-м, — я отчаянно мотнула головой, жадно дыша особым запахом, который окутывал меня с самого детства. — Это я тебя потеряла. Почему ты меня бросил?

— Я не хотел, — так же продолжая обнимать друг друга, мы тихо шептались, как это делают самые близкие люди. — Мне так жаль… я надеялся, что Виталина окажется надёжным человеком. Всё получилось так…

— Ужасно?

— Да, — выдохнул мужчина, благодарно поцеловав меня в висок. — Ужасно во вселенских масштабах!

— Больше не бросай меня…

— Никогда!

— Кхм-кхм… — послышалось со стороны. Король Тартис озверело смотрел на нашу пару. — Это… СИРЕНА!? Значит, ты всё врал о смерти Тии? Значит… — мужчина даже посерел от ревности, — она родила тебе дочь и прячется в другом мире?

Вада и Зизран говорили именно об этом. Оралимцы и царосанцы не знают тонкостей существования херонцев, но я не думала, что моя мать за всё то время, что провела рядом с принцем Оралима, не признается своему возлюбленному… что не скажет ему — сирены могут родить только от большой и единственной любви.

«Что же это за любовь, в которой нет никакого доверия и откровенности?»

— Нет, Ваше Величество. Тианна мертва. — Папа с виноватыми глазами посмотрел на меня, не зная, что я давно в курсе того, что Виталина — не моя мама… Что я в курсе всего… даже больше, чем хотелось бы. — Лесандру я воспитал сам… с другой женщиной.

— Женился сразу после смерти Тианны?! Как ты мог променять Тию на другую?! Тем более после того, как она родила тебе дочь!

— Какое лицемерие, — Отстранившись от папы, до глубины души «восхитилась» Тартисом, другими глазами взглянув на правителя Оралима.

Зря, наверное, но наезд Кристола на папу Мишу меня потряс настолько, что связь разума с речевым аппаратом как-то сбилась.

Ор'аз напрягся.

— Лесь…

— «Родила тебе дочь!» — Сказал человек, который изменял беременной жене с сиреной… О! А ещё и сейчас бы не отказался от такой очаровательной перспективы.

Либо Кристола побагровело.

Что он собирался сказать или со мной сделать, я не успела понять. Как и то, что спалит трещащую по швам тайну последней Толксинои её тёзка.

Татиана подлетела к нам с Михаэлем Ор'азом и крепко обняла меня.

Я даже не успела отреагировать.

— Отец… Леся — дочь не Михаэля Ор'аза.

— Тати… нет.

Принцесса запнулась, увидела моё лицо и резко отстранилась, уходя в себя.

Папа крепко сжал мои пальчики. Его глаза были наполнены тревогой.