На одном дыхании. Сборник мини-рассказов

Нечто подобное со мной случалось и в Одессе, где был на летней практике годом ранее. Это я все к тому, что в СССР человек всегда мог рассчитывать на местное гостеприимство, особенно если он был из Ленинграда — я всегда замечал особенное отношение к ленинградцам — уж не знаю почему, но — факт.

Ну вот, все отступления кончились, и мы бесстрашно продолжим наш путь по пригородам вечерней Махачкалы.

Через полчаса мы добрались до места. Свадьба гуляла во дворе деревенского дома. Сам дом я не разглядел, поскольку он был почти полностью скрыт в тени, но двор был очень большой. Столы были расставлены с трех сторон по периметру под огромным освещенным навесом. Невеста с женихом чинно восседали на положенных местах. Внутри периметра танцевали. Гремела музыка. Люди сновали туда-сюда. Ворота были распахнуты настежь, и любой желающий мог свободно зайти с улицы. Судя по тому, что мы никого не встретили по пути, все уже и зашли. Количество народу сосчитать было невозможно, но по ощущениям, точно больше сотни.

Наш провожатый подошел к какой то женщине и что то стал ей объяснять, кивая в нашу сторону. После чего нас быстренько усадили за стол, поставили чистые приборы и рюмки, и женщина умчалась к другим столам, а мы тут же приступили к празднованию. Вдруг музыка смолкла и в тишине мужской голос в микрофон сказал, что хочет поднять тост за дорогих друзей из Ленинграда, которые почтили своим присутствием их скромное мероприятие. Это говорил мужчина, сидевший рядом с молодоженами, вероятно отец жениха. В ответ «дорогие друзья «неуверенно поднялись со своих мест и Ткачев произнес витиеватую речь о вечной любви и дружбе, которая не знает преград, не подвластна времени и расстояниям и т,д. и т,п., после чего мы подошли к новобрачным и пожали им руки и музыка загремела вновь, а мы продолжили трапезу. Наш проводник меж тем, куда- то испарился и более мы его не видели.

Ничего, к сожалению, не могу вспомнить, как проделали обратный путь, как — никак тридцать лет прошло, но проснулся я утром невредимым и несвежим в доме у Поэта. Судя по недовольному лицу последнего, наше ночное возвращение не было бесшумным, и наскоро позавтракав, мы извинились за причиненное неудобство, поблагодарили за гостеприимство и распрощались.

Дальше наш путь лежал на автобусный вокзал. Но сперва, мы решили еще разок искупаться, благо море — совсем рядом. Придя на пляж, по-прежнему безлюдный, мы поняли, в чем дело — вдоль воды повсюду были воткнуты колышки с табличками, на которые вчера в сумерках мы не обратили внимания. На табличках было написано: «Купаться запрещено. Обнаружена холерная палочка». Мы искупались и поехали на вокзал.

Очередей, как таковых, когда один человек стоит за спиной другого в автобусных, да и в железнодорожных кассах Дагестана, я не встречал. Окошко кассы окружено со всех сторон плотным людским комком, и когда человек, купив билет, отходит, его место занимает наиболее ловкий, протиснувшийся первым. При этом никто не орудует сверх меры локтями, не кричит и не ругается и вообще все происходит достаточно дружелюбно. Вот и мы, потолкавшись с пол часика, стали счастливыми обладателями билетов до конечной точки автобусного маршрута — поселка Советский, расположенного в горах в ущелье реки Аварское Койсу.

Рейс у нас был междугородний, да еще и дальнего следования — 5 часов в пути. И я слегка удивился, когда междугородний автобус оказался обычным старым ПАЗиком, довольно потрепанным. Все сидячие места в автобусике были заняты. Но как только мы выехали за пределы автобусного парка, сразу за поворотом нас ожидала целая толпа. Водитель остановил автобус, и он сразу битком наполнился людьми. Деньги при входе они отдавали водителю, конечно без всяких билетов в ответ. И потом, на протяжении всего маршрута, мы брали новых пассажиров, голосующих на дороге, и разумеется билетов им так же никто не выдавал. Думаю, что устроится сюда водителем, было не легче, чем — гондольером в Венеции.

Летом в Дагестане жарко. Очень жарко. В нашем автобусе не то, что не было кондиционера — ха-ха — даже люка в крыше не было, а были только узкие форточки, которые особой прохлады не давали, поскольку автобус ехал медленно, потому, что был переполнен, был старый, да еще и ехал почти все время — в горку. Местные одеваются, на мой взгляд, совсем не по погоде — женщины в темных плотных платьях до пола, замотанные в платки, мужчины — тоже во всем темном — ботинки с носками, брюки, пиджаки, и почти на всех — шерстяные кепки. Но что удивительно, при такой жаре, духоте и скученности в автобусе совсем не чувствовалось запаха пота.

Хотя нет, чувствовалось. Не сильно, но вполне ощутимо. От меня. Эффект от утреннего купания уже кончился, а похмелье — не кончалось и липкий пот тихонько выступал на лбу и на руках, сползал по спине. Так мы и ехали. Время от времени, кто то выходил, кто то голосовал на дороге.

Примерно через час парень, сидевший перед нами, встал и кивком предложил женщине, стоявшей перед ним с сумками в руках сесть на свое место. Она, также молча кивнула и села.

И потом, в течении всего маршрута, время от времени, сидящие вставали молча и уступали место стоявшим безбилетникам.

Заметив это, Ткачев ухмыльнулся и на ухо рассказал анекдот про ленинградский троллейбус. Анекдот, уже старый, но, вдруг кто не слышал.:

Ленинградский троллейбус, все места заняты, входит женщина с сумками и становится прямо перед мужиком, читающим газету. Через несколько остановок женщина говорит негромко:-

— Да, перевелись у нас джентльмены.

В ответ на это, мужчина отрывается от газеты, поправляет очки и произносит:

— Мадам, джентльменов у нас — дохрена, троллейбусов не хватает.

Я тихонько похихикал и два «джентльмена» из культурной столицы продолжили свое путешествие, сидя на своих законных местах, гордо сжимая билетики в потных ручонках.

Глава2. В горах.

Поселок Советский не произвел сильного впечатления, какой то пыльный и невзрачный, он располагался на берегу небольшой горной речки в ущелье, окруженный со всех сторон голыми скалами и минимумом растительности. В самом поселке с зеленью тоже было не густо. Дальше общественный транспорт уже не ходил. Выше в горы уходила узкая дорожка, по которой изредка проезжали грузовички да легковушки местных жителей. В центре поселка, на небольшой площади, где была конечная остановка автобуса, располагалось кафе и несколько магазинчиков, а за ними — в двухэтажном бараке, что- то типа гостиницы, где останавливались преимущественно водители грузовиков. Тут нам предстояло найти транспорт, который отвез бы нас как можно выше в горы. Но это оказалось не так просто — никто из водителей, к чьим машинам мы подходили, не собирался ехать сегодня, и нам пришлось заночевать в убогой гостинице с тараканами. С утра мы уже были на площади и продолжили попытки найти транспорт. Ближе к полудню к кафе подъехал старенький Газ 53 с открытым кузовом. Из кабины вылез довольно хмурый мужик и направился в кафе. Пока он ел, мы подсели к нему за столик. Оказалось, что он через несколько часов поедет в нужном нам направлении, но в кабине у него места нет — он уже берет пассажира, но мы, если захотим, можем ехать в кузове на мешках то ли с мукой — то ли с зерном, уже не помню. Но помню, что цену он запросил не малую. Впрочем, у нас не было выбора. К назначенному часу мы подошли на площадь, забросили наши рюкзаки и палатку в кузов и залезли сами. Попутчик тоже подошел, сел в кабину и мы поехали. Как я и ожидал, ехать на мешках оказалось очень удобно, как в мягких креслах, и мы с комфортом устроясь, принялись обозревать местные красоты. А посмотреть действительно было на что! Покинув поселок, дорога начала забирать вверх по ущелью, оставляя речку все дальше внизу. По мере подъема, ущелье расширялось, склоны покрылись зеленой растительностью, и виды открылись поистине потрясающие — аж дух захватывало! Как уже многократно писалось в таких случаях — ощущаешь себя мелкой ничтожной букашкой, пылинкой на фоне этого, прям космического великолепия. Верно писали — именно так я себя и ощутил. А когда, перегнувшись через борт, я посмотрел вниз, то ощутил столь же космический ужас. Я смотрел в самую, что ни есть настоящую пропасть — отвесная стена — не знаю, на сколько метров вниз — там уже еле виднелась речка, и шума ее было не слышно. И пропасть эта начиналось сразу у колес — может сантиметрах в 20-ти. Дорога была, разумеется, без всякого намека на ограждение. Т. е. одно неверное движение нашего водителя и адью! Без малейшего шанса для всех. Несколько раз встречались маленькие пирамидки, сложенные из камней и украшенные лентами и засохшими цветами. Сперва, я так перепугался, что какое то время сидел у дальнего от пропасти борта, закинув не него одну ногу, чтобы, когда машина начнет валиться вниз, успеть выскочить. Ткачев тоже сидел притихший и настороженный. Зато наш водитель с пассажиром чувствовали себя вполне комфортно и расслабленно, судя по оживленной беседе, то и дело прерываемой гортанным смехом. Скоро нога затекла, и сам я устал от постоянного напряжения. Тогда я убедил себя, что от моих переживаний и предосторожностей ничего не зависит, а значит и дергаться нечего, только нервы себе портить. После чего я откинулся на мешках и стал смотреть в небо, на котором уже появились первые звезды, вверив свою жизнь провидению вместе с водителем. Как вы уже поняли, дорога была настолько узкой, что двум машинам разъехаться было не возможно. К тому же, она была извилистой. Но движение, при этом было организовано в двух направлениях. Вот как это происходило. Время от времени встречались более- менее широкие участки, где два грузовика могли разъехаться, и при встрече, одна из машин, которой было ближе, начинала пятиться задом до такого места. Подъезжая к очередному повороту и, не видя, разумеется, что там происходит за скалой, водитель начинал сигналить, и, не услышав ответного сигнала, шел в поворот. Один раз мы сами услышали клаксон из-за поворота. Мы остановились и дождались, пока из за скалы не выехала встречная машина. Такой же Газон с открытым кузовом. В кузове сидело человек десять — преимущественно женщины. Сельхоз-работницы возвращались домой. Мы прижались, как можно ближе к скале, а встречный грузовик начал очень медленно, впритирку к нашему борту, объезжать нас по самому краю пропасти. Люди в кузове о чем то весело переговаривались с нашими попутчиками, и не испытывали ни малейшего неудобства или волнения — видать, такой экстрим был им давно привычен. При этом человек, сидевший на пассажирском сидении встречной машины, открыл деверь и наклонившись над пропастью, смотрел на колеса и подсказывал водителю. В общем, разъехались благополучно.

Через какое то время мы выехали на небольшую площадку с маленьким водопадиком у которого остановились. Наши попутчики подошли к водопаду. Нас не пригласили, да мы и не особо хотели покидать кузов.

— Пошли выпить водки, а водой — запивать будут — подбодрил мня Ткачев, к которому вернулось чувство юмора. Что они там пили, в темноте было не видно, но огоньки сигарет виднелись отчетливо. А скоро дошел и запах дыма. Странный. Как будто листву жгут. Что это было — косяк или просто самосад, мы не распознали, но уверенности в завтрашнем дне у нас не прибавилось.