ЧВК Херсонес

И вот в этот пиковый момент над «древнеримской» ареной прогрохотало исконно русское:

– Всех убью, один останусь!

Кажется, в литературе этот клич использовал богатырь Жихарь. Так вот, не знаю, читал ли Герман фэнтези Михаила Успенского, но в бой он ворвался словно смерч направленного действия. Я никогда не видел, как один невооружённый человек без всякого кунг-фу или ушу раскидывает по углам десяток профессиональных каскадёров.

Двух здоровяков с мечами в доспехах римских воинов он просто размазал вдоль забора одним движением плеч. Воин в волчьей шкуре с топором – типа страшно дикий варвар, – получив кулаком в подбородок, улетел в сторону набережной. Матерился-я…

Потом на Земнова кинулись уже все сразу: и расписной гот с молотом, и грудастая девица с двумя копьями, и азиат-татарин-монгол с кривой саблей и кинжалом в зубах, и ещё трое славян-викингов – сам чёрт их не разберёт, но все сердитые и с топорами.

Наш герой стоял, словно скала в бушующем море, о колено ломая копья, лбом расшибая щиты, а железные двуручные мечи скручивая в весёлые новогодние спиральки. В общем, кто бы там ни пытался поднять хотя бы голос на скромного музейного работника из «Херсонеса», жалел об этом буквально сразу и более в тупую драку не лез. Ну, в смысле если мог встать, то не лез. Очень разумно: всё-таки они профессионалы, а значит, понимают, что к чему.

Всё-таки парни выступают на этом шоу не первый год, стараются, тренируются с оружием, держат себя в форме. У них реально не самая простая работа, но стоило всего лишь раз какому-то там научному специалисту по бронзовой и мраморной скульптуре шагнуть на арену, как все они посыпались в разные стороны бумажными солдатиками…

– Александр, беги! – успел крикнуть он, кивком головы указывая мне направление.

Это было как раз за пару секунд, как на арену выплеснулась разъярённая Гюзель. Зрители едва ли не встали в единодушной волне аплодисментов. Ещё бы! Такого развития гладиаторских боёв никто тут и близко не ожидал увидеть.

– Аря-ря-я! – в свою очередь проорал я, запрыгивая к нему спина к спине. – Герман, прости, но такую эпическую битву я не пропущу ни за что в жизни!

Честное слово, я не то чтобы хоть как-то агрессивен по натуре, скорее нет и всегда предпочту войне переговоры, но сегодня друзья и сотрудники по работе, видимо, чем-то заразили меня. Голову переполняло чарующее предвкушение боя, о котором писал ещё Пушкин. Я подхватил обломок копья на манер короткой дубинки, и тело само вспомнило все навыки рукопашного боя морской пехоты с Балтийского флота.

– Воры и убийцы! – закричала Гюзель, перекрывая восторженный рёв толпы.

– Мы лишь взяли то, что принадлежит нам по праву, – спокойно парировал Герман и вполоборота, уголком рта, уточнил: – Взяли ведь?

– Разумеется, – подтвердил я. – А как будем выбираться?

– Никогда не задумывался об этом. Героев обычно выносят на руках избавленные от чудищ жители полиса.

Вот тут он меня, конечно, подставил. Я-то был свято уверен, что участвую в подготовленной авантюре, а тут, оказывается…

– Смерть вам!

Восемь щупалец плотно обхватили здоровяка Земнова, я успел увернуться и, зайдя сбоку, пару раз от души приложил эту тварь обломком копья по рёбрам. Хорошо приложил, с потягом, но в этот момент кто-то сзади так дыхнул перегаром, что у меня заслезились глаза.

– Зема, не дерг-йся, ща я… её… крякну!..

Денисыч с трёх попыток, двух падений таки умудрился влезть мне на плечи и с размаху расшарашить полную амфору о голову экскурсовода конкурирующей фирмы!

Гюзель икнула, выругалась по крымско-татарски и рухнула навзничь. Её тело вновь стало самым обыкновенным, щупальца исчезли, кожа потеряла синюшность, девушка полежала с минуточку в луже вина, потом встала на четвереньки, поднялась и очень незаметно смылась.

Публика неистовствовала! И да, в этом реально был какой-то завораживающий кайф.

Мы трое стояли рядом, словно самые геройские гладиаторы на арене Падуи, Вероны или Рима, нам аплодировали все, даже те актёры, которым досталось, нас снимали на смартфоны и камеры, нам бросали цветы, а в Германа в какой-то момент полетел даже чей-то лифчик. Красивый, в кружавчиках, четвёртый размер.

А потом в нашу сторону направился полицейский наряд. Не самое лучшее завершение праздничной феерии Древнего мира. Все слегка напряглись, народ начал свистеть и топать ногами, тот же Диня с ходу предложил взбулгачить пассионарную часть публики на нашу защиту. Но я, хоть и родился и вырос в Екатеринбурге, был категорически против участия в революционных драках с представителями закона.

Тогда Герман высказал предположение, что полиция просто хочет взять у нас автографы вне очереди, но тут уж мы с Денисычем оба дружно отвергли такую наивную версию. Спасение пришло откуда не ждали: в небольшом полосатом шатре, стоявшем в углу арены для переодевания костюмированных артистов, вдруг откинулся полог, и в проёме показалась почти обнажённая Афродита. В смысле, разумеется, Светлана Гребнева.

– Мальчики, ну почему вам вечно нужно какое-то особое приглашение?

На ней был тончайший белый хитон, скреплённый двумя лёгкими пряжками на плечах и не скрывавший ни одной линии её тела, на шее цветные бусы, мочки ушей оттягивали длинные серьги, а волосы были забраны в высокую причёску в виде золотой короны. В резко наступившей тишине повис лишь один комментарий:

– Твою ж в душу мать, какие сиськи…

Пока обалдевший народ заткнулся и даже полицейские сбились с шага, мы трое дружно рванули в тот же шатёр. Наша восхитительная сотрудница, знаток красно- и чёрнофигурной росписи, послала всем воздушный поцелуй и опустила полог:

– Ну и что встали, дебилы? Валим уже отсюда-а!

Она столь же решительно приподняла край тканевой стенки шатра, показывая полутёмный коридор. Куда он ведёт, я не знал, но моего мнения никто и не спрашивал. Диня бросился первым, за ним Светлана, за ней я, а Герман как самый сильный традиционно прикрывал отход. Он всегда так делал: брал ответственность исключительно на себя.

Мы пригнувшись бежали куда-то в тусклом свете случайных лампочек, видимо, зачем-то оставленных строителями. Наш пьяненький знаток языков матерился на кантонском, передо мной призывно покачивалась обворожительная девичья попа, а в спину дышал, словно разгорячённый погоней лев, скромный бородач с зачатками легендарных богатырей из старых добрых сказок. Тем не менее через пару минут бега я спросил:

– А куда мы, собственно, движемся?

– Подальше от Анапы, поближе к Крыму! – издалека выкрикнул трезвеющий Диня.

– Но это же десятки километров, если считать…

– Всё, мы дома!

Наш впереди идущий толкнул дверь, и все мы друг за другом вывалились в полутёмный сад, залитый прощальным оранжевым отсветом севшего за горизонт солнца.

– Как вы это делаете?

– Фибулу давай.

– Сначала скажи, как вы всё это делаете?! – взвился я, потому что уже хватит. – С меня достаточно белых быков посреди моря, переходов из Севастополя в Гурзуф за пять минут, а в Анапу за шесть! Всех этих странных коридоров, когда абсолютно не понятно, куда идёшь и где окажешься! Я поверил в вашу игру с зомби, ладно, пусть, это ещё хоть как-то можно объяснить, но вот это всё?! Короче, я не отдаю вам никакой фибулы, пока…

Гребнева обернулась и поцеловала меня в губы. Если на всём белом свете есть поцелуй, абсолютно отключающий мозг, то вот… кажется… это было оно…

Я безропотно достал из кармана джинсов завёрнутую в тот же платок, но уже настоящую заколку для плаща, молча передал её в руки благоговейно склонившегося Германа и… кажется, потерял сознание.

По крайней мере, свет погас, а в моей голове некоторое время, препираясь, спорили голоса. Не знаю, бывает ли подобное у других? Надо посмотреть в интернете, но вот у меня так точно было:

– И не проси!

– Я тя умоляю, чо стоит чмокнуть его ещё раз?

– Я тоже согласен.

– Да? Вот ты его и целуй!

– Он… не такой, и я не такой, ты же знаешь.

– А я, значит, вся такая-растакая?! Сексисты, мизогины, абьюзеры!

– Милочка, это новомодные слова, не стоит ими злоупотреблять…

– Зло-упо-тре… чего?! Как он меня назвал?!

Потом шум драки, крики, полупридушенный хрип – и на меня выливается с полведра воды. Я резко подскочил на метр в положении лёжа и наконец-то смог открыть глаза. Сижу мокрый как мышь у фонтана, над головой звёзды, а в двух шагах заботливый Герман Земнов с полными ладонями воды собирается окатить меня по второму разу.

– Спасибо, не надо!

– Он пришёл в себя, – громко оповестил здоровяк. – Александр, ты просто герой! Нам удалось вернуть украденную фибулу, теперь мы сможем найти и сам золотой меч! Я перед тобой в вечном и неоплатном долгу, друг мой…

Я подал ему руку, он помог мне подняться с мокрой земли, а Денисыч со Светланой уже накрывали стол. Поздний ужин под сияющими крымскими звёздами казался странным празднеством загулявших станичников где-нибудь в Тамани, но там, наверное, должен быть борщ, сало, вареники, самогон, а у нас на скатерти появился греческий салат, холодная баранина, тёплый хлеб, оливки, овечий сыр и красное вино!

Как я понимаю, невзирая на все протесты и мечты о здоровом образе жизни, провести в Херсонесе хоть день без вина совершенно немыслимо. Ибо это просто оскорбительно для древнегреческого бога Диониса или, как говорили римляне, Бахуса, так что – увы и ах – наливай и пей…

– Ты видела?

– Ты видел?

– Они же просто звери какие-то… Этот урод с непомерно накачанными мышцами бил нашу девочку прямо в лицо!

– Я сама в шоке. Какая жуткая деградация личности, а ведь кто-то из зрителей, наверное, до сих пор считает его героем…

– Люди ужасны по своей природе.

– Да, не то что мы.

– Этот мир не должен принадлежать им.

– Согласна, дорогой.

– Придётся напомнить о себе ещё раз…

Я уже забыл о своих претензиях, о том, что мне по-прежнему никто ничего не собирался объяснять, потому что какая-то часть моей памяти вдруг стала избирательной. То есть наш поход в анапский музей «Горгиппия» я отлично помнил. У них отличная экспозиция, прохладно внутри, система кондиционирования воздуха, редкие экспонаты и самое главное – всё собрано с любовью и пониманием ценности каждого древнего черепка. Поэтому, разумеется, воровать там было некрасиво.

Но когда девушка-экскурсовод Гюзель (это имя я тоже запомнил!) вдруг превратилась в синекожего монстра вроде молоденькой Урсулы из диснеевской «Русалочки», то сомнения исчезли вмиг! Когда на меня начала с лаем скалить клыки бабушка-смотритель, уж тем более! Вот из-за таких злющих типажей молодёжь и не ходит в музеи…

Поэтому сейчас я вместе со всеми поднимал глиняные греческие чаши и пил вино за нашу общую победу в деле возвращения культурных исторических ценностей. Что же касается завтрашних разборок с дорогим директором, то вот прямо сейчас всё это мало волновало нашу маленькую банду. В конце концов, victores non judicant[9]. Хотя бы потому, что судить их некому: все остальные проиграли…