ЧВК Херсонес

– Согласно дошедшим до нас записям и устным преданиям, золотой меч мог быть украден дикими племенами у переселенцев с Атлантиды или выброшен из моря штормом. После ряда долгих войн за его обладание местные жрецы спрятали его в одной из пещер.

– Саня, подн-ми челюсть, в Крымушке п-пещер больше, чем в Питере львоф!

Не обращая внимания на нетрезвые комментарии Денисыча, Земнов продолжал:

– Уже более двух веков его ищут все – от крупных археологических компаний, музейных представителей до частных фирм чёрных копателей. Но Диня прав: облазить абсолютно все пещеры Крымского полуострова просто невозможно: горы непостоянны, ряд подземных капищ давно завалило во время землетрясений, а вход в какие-то закрыли бетонными плитами. Кто-то очень не хочет, чтобы золотой меч лёг под витринное стекло.

– Ты умеешь вдохновить команду, – признал я, потому что действительно всё это было жутко интересно.

– Было время, я водил в атаку армии, воины шли за мной на смерть…

– Врёт, – пьяно выдохнул мне на ухо наш нетрезвый полиглот. – Типа там… короче… ну, его подвигами людишки вд-хн-вля-лися… Ой, какое длинное слово-то, ик!

– Но теперь у нас есть шанс. Фибула в форме меча. Якобы подобные носили стражи пещеры, где хранился золотой клинок. Эту застёжку нашёл случайный турист в окрестностях Симферополя, в районе пещер Кизил-Коба. Потом выставил на аукционе Мешок. ру, а наш Феоктист Эдуардович её выкупил. Мы дождёмся доставки посылки, ещё раз проверим её подлинность и отправимся на поиски. Красные пещеры достаточно изучены, но тем не менее нам надо поторапливаться. Я пойду сам и, возможно, со мной отправится Денисыч.

– А мы? – я переглянулся с Гребневой, но она лишь неопределённо повела плечиком.

– Мне там делать нечего, я специалист по краснофигурной и чёрнофигурной росписи. Золотой меч меня не интересует ни капельки, оружие – это игрушки для мальчиков, не желающих взрослеть…

Ну, как сказать. Мне так очень было бы интересно поехать на раскопки. Земнов не то чтобы был против моего участия, но предложил, чтобы я получил отдельное разрешение у директора. В конце концов, спелеология весьма специфическое удовольствие, а меня приглашали на работу совсем в другой должности.

Вот когда меч будет доставлен, тогда пожалуйста: его опись и оформление в свете новых правил подачи предметов искусств уже на моей совести. А пока меча нет, то, в принципе, и говорить не о чем. В общем, в таких вопросах Герман не является главной скрипкой и всегда лучше заручиться разрешением руководства. Немножко обидно, но…

Раздалась трель телефонного звонка. Все посмотрели друг на друга, а потом на нашу Афродиту Тавридскую. Она капризно вздохнула, достав из крохотного кармана свободного халатика маленький сотовый-раскладушку.

– Тебе же запрещено.

– Герман, не будь нудным. Мне звонят.

– Тебе запрещено иметь средства сотовой связи, – упёрся он, грозно поднимаясь во весь рост. – Кто звонит, покажи?

– Не твоё дело, грубиян, – огрызнулась было девушка, но, взглянув на крохотный экран, хмыкнула и передала телефон Герману.

Тот посмотрел на имя вызывающего, охнул и тут же приложил трубку к уху. По ходу короткого разговора благородное лицо его бледнело, краснело, мрачнело, а к концу в глазах показались слёзы искренней обиды.

– Зуб даю, м-меч уже хтой-то свистнул…

Герман вернул телефон Гребневой и ушёл из сада, не сказав более ни слова. В общем, как выяснилось впоследствии, звонил директор, действительно кто-то неизвестный произвёл хакерскую атаку на компьютер нашего начальства, и выкупленная нами фибула ушла по совершенно другому адресу.

Её доставили в Анапу, тоже весьма милый курортный городок Черноморья, там также есть руины греческого поселения, небольшой музей древностей, а кому там понадобилась именно НАША заколка в виде меча, оставалось только гадать. И да, ответа не было…

Повисло долгое и неопределённое молчание. Конечно, нам всем было обидно за товарища, потому что он уже настроился, практически собрал команду, определился – и вот, нате вам, вдруг такой облом. Это было абсолютно несправедливо по всем мыслимым и немыслимым меркам.

Я даже хотел прямо сейчас метнуться в свою комнату, взять свой сотовый с подзарядки и позвонить в их городской музей, чтобы разобраться с некрасивой ситуацией на месте, но Денисыч остановил меня. Ни один музейщик не выдаст того, что ему попало в руки. Это нужно признать как факт, по-другому не будет. Каким бы образом древняя застёжка в виде меча не попала в Анапу, нам её не вернут, хоть мы дерись…

– Почему, кстати, Светлане запрещено иметь сотовый? – очень некстати спросил я.

Тот же Диня сбивчивым шёпотом пояснил, что Светка-дура, как выпьет лишнего, так начинает звонить своим бывшим. А последним у неё был крупный чин в министерстве обороны, так что скандал мог быть далеко не только российского масштаба. Поэтому Феоктист Эдуардович и предпринял соответствующие меры. Но Гребнева позволяла себе игнорировать не только его приказы – с ней вообще было сложно.

Мне лично так не показалось, но ладно, остальные знают её дольше, им виднее.

Директор предупредил, что уезжает на срочное совещание, а мы остались предоставленными самим себе. Кажется, только сейчас я подозреваю, что он мог сделать это намеренно, попросту умывая руки. А наш общий друг, он же зелёный змий-искуситель, бесстыже воспользовался ситуацией, едва ли не за руку потащив меня в комнату Земнова.

Из-за двери раздавались тоскливые звуки цитры и такие тяжёлые вздохи, что ими можно было как минимум колоть орехи, а быть может, и использовать в качестве пресса для получения оливкового масла. Наш полиглот долго долбился в дверь, пока она открылась…

– Герман, бро, только не бей сразу, а сначала выслушай, – совершенно трезвым голосом начал он. – Ситуация хрень, кругом бардак, нас кинули, как котят, сволочизм правит миром! Чо делать? А давай играть по их правилам? Они спёрли у нас фибулу, так пошли и по-тихому вернём её себе обратно! Вот, Саня готов слепить из пластилина такую же, положим её в витрину, чтобы никто не парился. Чо скажешь, бро?

Вообще-то сказать должен был я. Во-первых, со мной ни о чём не договаривались, во-вторых, красть нехорошо, а грабить государственные музеи тем более, в-третьих, ничего я не буду лепить! В конце-то концов, ну надо же иметь совесть? Пусть и без удовольствия, но надо…

– Я специалист по истории искусств широкого профиля, но уж никак не аферист, изготавливающий левые подделки. Это в целом не просто противозаконно, но ещё и не слишком этично в профессиональном плане! Так нельзя! Герман, скажи?

– Ребята, вы возвращаете мне желание жить. На некоторое время я уже стал задумываться о том, чтобы возлечь на горящий костёр и страданием тела положить конец душевным мукам. Денисыч, Александр, вы действительно готовы пойти со мной до конца?

Нет! Я не был готов! Но, посмотрев в его полные боли глаза, почему-то сказал:

– Да. Мы ведь клялись помогать друг другу.

– И я в свой час всегда отдам за тебя жизнь, – без малейшей патетики, позы или самолюбования объявил силач Земнов, торжественно пожимая мне руку.

В общем, мне и опомниться не дали, как я уже сидел в узком мужском кругу, обсуждая детали грядущего вскрытия музейного комплекса в другом городе. У Германа на смартфоне открылся план зданий и прилегающей территории Горгиппии. Эта греческая колония называлась именно так, и именно туда мы должны были направиться.

Насколько я помню географию собственной страны, от Севастополя до Анапы либо час самолётом, либо часов двенадцать поездом, и вроде как прямые рейсы, без пересадок, бывают не каждый день. Однако такая важная часть нашего безумного мероприятия, как логистика, почему-то никого не волновала.

Они ко мне даже не прислушались. Просто чертили на бумаге планы проникновения, изъятия (читай: кражи!) чужого имущества и, соответственно, тихого бегства.

Не могу объяснить даже самому себе, каким чудесным образом пьяненький специалист по древним языкам мог трезветь в считаные минуты и набираться снова ровно с такой же скоростью. Это было просто поразительно! Вот вроде только сейчас он деловой, умный и вменяемый, но в процессе короткого разговора уже вдруг никакущий…

Причём ведь любые крепкие напитки типа водки, коньяка, виски и прочего наш поддатый сотрудник игнорировал напрочь! Как и то, что легче вина: пиво, саке, любые слабоалкогольные коктейли. Нет-нет, исключительно божественный сок древних лоз, скисший в глубине старых бочек и разлитый по глиняным амфорам! Хоть бы одну стеклянную бутылку я у него увидел, так ведь фигу!

– Итак, идём на дело после семи вечера, в восемь музей закрывается, – уверенно диктовал Денисыч, пока его могучий товарищ торопливо записывал все советы. – Пройдём внутрь чинно-благородно и бесплатно, по удостоверениям музейных сотрудников. Дальше – проще: сигнализация наверняка примитивная, её я беру на себя. Саня, бро, на тебе изготовление поддельной фибулы, ты художник, ты справишься. Ну а Герман будет на подхвате, отвлекая внимание всех сотрудников музея!

– Каким образом? – уточнил Земнов.

– О, увидишь на месте, – хмыкнул Диня, – но, уверяю, тебе понравится!

В общем и целом предложенный им план не включал убийств, взрывов и причинения кому-либо серьёзных увечий. Фактически всё, на что мы подписывались, могло считаться мелким хулиганством. Ну или крупным, я не очень разбираюсь в таких вещах.

Но и выйти из преступной банды уже не представлялось возможным, тем более после всех клятв «музейного братства». Если они не бросили меня в скалах под Гурзуфом, то и я уже не смогу отказаться от…

– Бро, на, хлюпни и не п-парься! Мы тя ни сдадим, а шлушись… ик, слу-чи-сь пр-блема, шеф нас вы-т-щит! И… и… и не из такого вы-т-сквал…

Герман поднял на меня взгляд и уверенно кивнул. Вот, собственно, и всё. Пить я не стал, хватит на сегодня, отнять амфору у знатока древних языков было не проще, чем любимый мячик у разыгравшегося добермана. Я пробовал, я знаю, о чём говорю: у меня две младшие сестрёнки – доберманки по жизни.

– Встречаемся после ужина, – Герман Земнов захлопнул рабочий блокнот, закрывая наше внеплановое совещание. – Гребнева нас не сдаст, а вот при Церберидзе лучше не болтать, он сторонник дисциплины. Это, кстати, правильно.

Он потом ещё что-то говорил, но скорее для самого себя. По-моему, до великана вдруг стало доходить, что любая кража из чужого учреждения культуры не есть самый великий подвиг. Но видимо, эта фибула была действительно слишком важна, если человек был готов идти на что угодно ради достижения высокой цели.

А что такое редкий артефакт для сотрудника музея, я прекрасно понимал сам. Тем более если ты выиграл его честно, но кто-то неизвестный перетасовал колоду, жульнически забрав не принадлежащий ему предмет. Это было нечестно, и если одним преступлением можно как-то исправить другое, то, наверное, мы всё делаем правильно.

– По крайней мере, очень на это надеюсь, – отправляясь в свою комнату, пробормотал я.