ЧВК Херсонес

– Куда теперь?

– Куда и все, – мгновенно трезвея, прошептал он, – расходимся в разные стороны, и ты ищешь фибулу. Как найдёшь, стой на месте. Не ори, не маши руками, не подпрыгивай и не привлекай внимания. Жди меня.

– А ты?

– Как и договаривались, сваливаю заниматься сигнализацией.

Сам музей был относительно небольшим. Как я понимаю, основная часть территории была занята под древнегреческие раскопки, и да, тут было на что посмотреть. Каменные фундаменты древних домов, колодцы и ванны, остатки стен и линии улиц старой Горгиппии до сих пор внушали уважение, близкое к благоговению, перед трудом и стараниями греческих мореходов, открывающих новые колонии-поселения.

Именно поэтому музейный комплекс в Анапе также заслуживал особого внимания.

За стеклом витрин можно было увидеть терракотовые скульптуры, изображающие богов, старинные вазы, осколки первой стеклянной посуды, монеты и бусы, бронзовые мечи и медные орудия труда. В общем, если вам вдруг доведётся быть в тех краях, то настоятельно рекомендую их музей для посещения. И простите, что мы посетили его не с целью приобщения души к прекрасному, а с куда более низменными порывами…

– Здравствуйте, – ко мне навстречу приподнялась милая брюнетка в огромных очках, сидевшая в углу зала. Судя по внешности, классическая «музейная мышка».

– Хотите меня?

– Вас? – не понял я, но Денисыч разулыбался и закивал.

– Ой, мамочка… простите! Вы хотите экскурсовода?

– То есть вас?

– Опять неправильно? – окончательно смутилась она. – Да что со мной не так сегодня? В общем, вам нужны услуги экскурсовода? Сегодня суббота, с восемнадцати до двадцати часов – бесплатно!

– Да! Ему оно надо прям вот очень-очень, – влез мой спутник, прежде чем я хотя бы рот открыл. – Проведите его по сакральным местам вашего заведения, покажите ему запретное, раскройте все витрины, а то у него так долго экскурсий не было, что он уже меня ночью обнимал…

Я обернулся, чтобы врезать этому брехуну, но тот успел удрать в другой конец зала. Девушка зарделась, её чуть лопоухие ушки (не знаю, можно ли так говорить?) вспыхнули красным, она поправила очки и, расхрабрившись, решительно шагнула мне навстречу.

– Гюзель Яхъяева, – представилась она, оправляя ладошками длинную юбку в пол. – Сегодня я буду вашим экскурсоводом. Или гидом. Я и так и так могу. Что вам показать?

– Александр, – в свою очередь назвался я. – Показывайте сразу всё.

– Прямо вот всё?

– Да, мне будет любопытно.

Почему-то в подсознании крутилась мысль о том, что всё это крайне странная и очень двусмысленная игра слов. Хотя вроде по факту всё было нормально, а там уж каждый делает выводы в меру своей испорченности. И похоже, что самый испорченный тут я…

Денисыч исчез из поля зрения так, словно его вообще не было. Вот только что тут стоял, ухмылялся самым пошлейшим образом, а потом мимо прошла уборщица с половой тряпкой – и нет его.

– Вы о чём-то задумались. Мне начинать?

– Да, простите. Напряжённый конец недели.

– У вас льготный билет, вы тоже из музейной сферы? Где работаете? В какой области специализируетесь?

На минуточку мне показалось, что девушка задаёт слишком много вопросов. А по идее вопросы должен задавать я. Мне пришлось многозначительно улыбнуться, сдвинуть брови и поднять указательный палец вверх. Гюзель охнула и опустила взгляд.

Этому нехитрому приёму меня научил полковник морской пехоты, когда отбивался от журналистов. Вроде бы ты ничего не сказал, не соврал, не обманул, а человек уже считает, что ты имеешь определённые связи или задания с самого верха! О которых, сами понимаете, вслух говорить нельзя-я…

– Я поняла.

– Я ничего не сказал.

– И не надо. Нас учили, я всё понимаю, постараюсь быть полезной, – едва ли не по-военному козырнула она. – Вы хотите осмотреть весь музей или у вас есть определённый интерес?

– Всё, что недавно было принято на баланс музея. Любая мелочь.

Гюзель безропотно провела меня к двум витринам. Пока она что-то рассказывала о месторасположениях раскопов и дарах случайных копателей, я быстро осмотрел десятки черепков, позолоченные пряжки, два скифских меча-акинака, остатки упряжи в меди, серебряные монеты-чешуйки русского и турецкого происхождения, а напоследок даже почти целую краснофигурную вазу с изображением героя, замахнувшегося двухлезвийным топором на голого лысеющего мужика.

– Это популярный миф о Тесее и Прокрусте, чьё имя переводится как «растягивающий», – старательно щебетала девушка. – На самом-то деле его звали Дамаст или Полипемон. Разбойник, грабивший и убивавший случайных путников.

Память услужливо подсунула яркие картинки недавних событий, когда конченый психопат, которому место в карательной клинике с толстыми стенами и высокой оградой, вдруг решил изобразить из себя героя древнегреческих мифов и чуть не укоротил мне ноги.

Забыть такое кажется невозможным. Тем более что мужик на вазе был очень похож на гражданина Полипенко. Честное слово! Такая же лысина, кучерявая длинная борода, усталый взгляд, мешки под глазами, безвольный подбородок сластолюбца и садиста…

– Огромное спасибо за содержательный рассказ, – честно поблагодарил я где-то через полчасика. Диня даже не думал появляться, и мне пришлось рискнуть: – Но, может быть, есть какие-то древности, которые вы не успели выложить и описать?

– Ну, э-э… да. Там, в запасниках, есть несколько фибул, два кинжала начала бронзового заселения, бусы эллинской эпохи и…

– Фибулы, – уверенно перебил я, включая всё своё мужское обаяние. – В настоящее время мне как раз заказали статью в одном научном журнале, тема – заколки для плащей в Древней Греции, Скандинавии и Священной Римской империи. Можно посмотреть?

– Ой, это мне нужно у начальства разрешение выписывать и…

– Только посмотреть, я даже фотографировать не буду!

– Ну-у, наверное, всё-таки надо…

– А что вы делаете сегодня после работы?

Один простой вопрос решил все мои проблемы. Смуглая Гюзель засмущалась ещё больше и безропотно повела меня в хранилище. В самом деле, чего одним сотрудникам музея прятать от своих же коллег из другого музея? Мы на одной стороне. Ну почти…

Конечно, факта наличия конкуренции никто не отменял. И да, сами музейщики периодически люто завидуют друг другу. Если, например, кому-то подарили коллекцию неизвестных рисунков Дейнеки. Или кто-то получил крупный грант на компьютерное переоснащение, новый дизайн, современные решения в тактильном действии, когда посетитель может вести конницу на Куликовом поле, стоять у штурвала старинной бригантины, стрелять из пушки на Бородинском сражении или сидеть кабине пилота во время боёв за Берлин. Ну здорово же?

– Ты хорошо её знаешь?

– Я вообще её не знаю.

– Ты врёшь, милый. Если ты не знаком с ней, то почему она?

– Потому что это ты её выбрала.

– Я лишь предложила!

– Ага, там ещё была старуха-смотритель, уборщица и ночной охранник, с лысиной и пузом. На кого, по-твоему, клюнул бы этот парень?

– Во-первых, дискриминация кого-либо по возрасту или внешности – это фу! А во-вторых, теперь я точно знаю, на кого клюнул ты.

– Но она же страшная.

– А вот этого он ещё не знает…

Мы зашли в небольшую комнату, забитую ящиками и коробками, где мне было предложено полюбоваться последними поступлениями. Я сразу выхватил взглядом нужную нам фибулу и теперь напряжённо думал, как бы заставить девушку-экскурсовода хоть на минуточку отвернуться.

– Гюзель, вы так и не сказали, свободны ли вечером? – Я незаметно извлёк пластилиновую копию, выжидая нужный момент.

– Ой, а вам зачем? Вы… хотите меня… то есть хотите куда-то меня пригласить?

– Почему нет? – мне пришлось чихнуть, извиниться, приложить платок к носу, опустить руку с платком и… папа бы меня не понял, а может, даже отрёкся бы от сына-вора. – Но я мало знаю Анапу, а в какой ресторан лично вам хотелось бы пойти? Какая кухня вам нравится, что вы бы предпочли к ужину?

– Ах, Александр, – она вновь жутко смутилась и покраснела. – Наверное, если можно и вы не против, то… вашу печень!

Мне показалось, что я ослышался. Наказание за маленькую кражу просто не могло быть столь скоропостижным. Но в этот момент щёлкнул электрический замок, и я остался один на один с резко посиневшей девицей, из-под длинной юбки которой вдруг начали выползать красно-коричневые щупальца кракена с противными присосками.

– Гюзель, вы чего?!

– Александр, вы сами просили показать вам ВСЁ! Наслаждайтесь, пока можете. Через минуту я вас задушу, высосу вашу кровь, а потом с наслаждением попробую на вкус вашу печень. Вы ведь не алкоголик?

– Ну… нет. Однако последние дни я пил.

– Никто не совершенен, – печально вздохнула она и пошла в атаку. Ровно в этот же момент в помещении вдруг погас свет.

– Что за…

– Денисыч, спасибо, – от души прошептал я, не вдаваясь в детали, а просто сваливая коробки в кучу и бросаясь к выходу.

Электрический замок был отключён, дорога свободна, так что злобное шипение Гюзель из-под обвалившихся ящиков никак не могло меня удержать.

Я буквально воспарил над порогом в длинном прыжке и бросился к выходу. Музей был погружён в сумерки, электрическое освещение отсутствовало, а зажигать свечи им запрещали правила пожарной безопасности.

Из прохода на меня реально лаяла бабулька-уборщица, стоя на четырёх лапах и задрав облезлый хвост, но я уже ничему не удивлялся – было просто некогда. Мне удалось вырваться в общий коридор, а оттуда, через служебное помещение, во двор. Там, петляя узкими тропками между остатками стен и фундамента древнего города, развернуться к забору, где тусовались люди, купившие билеты на так называемое «шоу гладиаторов». Я должен затеряться в толпе.

– Врёшь, не уйдёшь! Хватайте его, он не из нашего музея!

За мной припустила многоногая Гюзель, и, повинуясь её крикам, прямо из-под земли на меня пошли призраки. Честное благородное, натуральные привидения – полупрозрачные, медлительные, но злобные до крайности. Дымчатые струящиеся руки потянулись ко мне, и скорость движения пришлось увеличить вдвое, но…

– А к-кому вы-пи-ить? – в дальнем углу двора показалась качающаяся фигура.

Прямо на землю потекло красное греческое вино, и ни один призрак не посмел ослушаться зова сердца или что там у них ещё осталось. Возмущённая Гюзель визжала, как японская бензопила на Курильских островах, но её никто не слушал. То есть почти никто, потому что к тому моменту, как я добежал до забора, к погоне присоединилась музейная охрана. Четверо дедов-пенсионеров, ветеранов уж не знаю каких войн, начали рвать на груди тельняшки и камуфляж, на ходу вытаскивая засапожные ножи.

– Спокойной ночи, малыши, – громко объявил я, переваливаясь через забор.

Но, как оказалось, очень зря, потому что я попал в гущу битвы десяти «гладиаторов», и все эти спортивные ребята набросились на меня, как пираньи-журналюги на голую ножку фигуристки Загитовой. В моём случае разница заключалась лишь в том, что её они пытались дискредитировать, а меня тупо прикончить. Зрители аплодировали стоя!