ЧВК Херсонес

Я присел прямо в траву, упираясь спиной в мраморную стенку фонтана, вытянув многострадальные ноги. На голени правой синели следы от зубов маньяка Полипенко, а пятку левой я изрядно отшиб о его же нижнюю челюсть. Будь на мне хоть какая-то обувь, было бы легче. Но здесь все, включая директора, ходили по зданию и саду босиком. Я тоже не стал отрываться от коллектива, да и, честно говоря, при местной жаре это казалось куда комфортнее.

– Чо ты паришься, Саня? Ну да, тут в коридорах разное попадается, но это ж не от нас зависит. Как по мне, так я б того урода Полипенко давно за оградой прикопал! И это… ты на директора сердца не держи. Не его вина, – специалист по древним языкам подёргал себя за чёрную бородку, облизал губы, словно бы ища наиболее подходящие слова. – Не он это, короче. Сестрица его, бомбанутая на всю башку! Девственница потому что. Экология, зелёная энергия, каждому преступнику дай второй шанс, каждому конченому психу – уход и лечение… Ох, бро!

– Шта?

– Да ты назюзюкался?!

– У мня щуть ногу… ноги… обе, щуть не октусили!

– Чего?

– Не от-ку-си-ли, – старательно, по слогам, поправился я, хоть это было непросто. – А вно… вино классн-е, плесни исчё?..

– Да ты ж мой хороший, – обрадовался Денисыч, присаживаясь рядом со мной у фонтана и разливая на двоих. – Я вот прямо-таки чувствовал, что мы подружимся!

«Вот только не это», – каким-то запоздалым раскаянием толкнулось мне в висок. Быть другом человека, сделавшего алкоголь практически религией, – не самая желанная перспектива. Без всякой латыни, «скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты» не потеряло актуальности и в наши дни. Но думать так не хотело-о-ось…

В саду неожиданно (да неужели?) появилась Светлана Гребнева. Она посмотрела на меня, я улыбнулся ей, вывалил язык до подбородка и поплыл вдоль стенки фонтана вбок. Наверное, это было смешно, но она не оценила.

– Герман, у нас проблемы. Ты не мог бы привести Грина в чувство?

Кажется, я даже не успел понять, какая неземная сила подняла меня на два метра к небесам и со всей дури окунула в фонтан! На улице плюс сорок, но вода оказалась настолько ледяной, что мгновенно замораживала мозг и заставляла хрустеть зубы. Даже назло бабушке я никогда так не отмораживал уши. Хотя попытки были, за что мне эти же уши и драли…

Когда воздух окончательно перестал держаться в лёгких и мышцы начали гореть, а возможность вдоха как такового граничила с чудом, меня, словно краснопёрку на зимней рыбалке, выхватили из проруби.

– Ещё?

– Проверим. Александр, скажите быстро: «Ехал грека через реку, видит грека в речке рак. Сунул грека руку в реку…»

– Там кацап! – как мне показалось, очень удачно пошутил я, за что тем не менее был отправлен в фонтан по второму разу.

Это оказалось жёстко. Не то чтобы просто грубо, хотя и это имело место быть, потому что быстро трезвеющий разум начинал мыслить логически, подсказывая, что если я и дальше попробую тупо стендапить, то меня в этом же фонтане и утопят. Причём, зная Германа, исключительно в рамках борьбы с алкоголизмом и в посыле за здоровый образ жизни. Он ведь добрый, он и не такое умеет.

– Не сметь макать моего другана мордой вниз, физей по дну, пузырями кверху! – вмешался знакомый голос, и некто, как я понимаю, храбрый Диня, подставил подножку здоровяку Земнову, в результате чего тот рухнул в фонтан, придавив меня всем своим телом, словно многопудовой могильной плитой. Вообще никакущее себе развлечение…

– Мальчики, вы ужасно скучные, – тонкие ручки нашей Афродиты Тавридской извлекли меня с поразительной лёгкостью, усадили на траву и похлопали по щекам.

К этому моменту я уже был абсолютно трезв, насквозь мокр и преисполнен искреннего стремления к конструктивному диалогу взамен опохмелительного купания.

Наш здоровяк предпочёл сделать ещё пару кругов кролем и брассом, его ледяная вода не пугала, специалист по старой бронзе и мрамору явно наслаждался происходящим. То есть он даже не дал Денисычу по башке, а ведь тот нарывался по полной, согласитесь?

– Зачем вы столько пили?

– М-м, простите. Я не заметил, мы вроде немного и…

– С ним вообще нельзя пить никому из смертных! – всплеснула руками девушка, опускаясь на колени и подолом тонкого халатика вытирая мне лицо. – А за каким пьянючим в гавань фафном ты, занюханная винная пробка с пропитым куриным мозгом, его накачал?!

– Успокойся, милочка! – беззаботно отпихнулся мой так называемый друг-собутыльник. – У Сани был стресс. Да, мы чутка выпили для успокоения нервов. Он нарвался на Полипенко и вырвался живым! Тут бы и ты выпила…

– Четыре амфоры?!

Но, несмотря на праведное возмущение, она тем не менее быстро осмотрела меня и нежно поцеловала в левую пятку и правую голень. Я говорю об этом так подробно, потому что боль исчезла мгновенно, всё тело наполнилось невероятным теплом и томной негой, а синяк и след от укуса растворились буквально на глазах. Она ещё и целитель-экстрасенс…

– Уф, нет ничего лучше купания в жару, – объявил здоровяк Земнов, вылезая из фонтана. – Вы много потеряли…

Мокрые шорты и футболка облепили его атлетическую фигуру, делая его похожим на скульптуры древнегреческих атлетов. Общепринято, что музейные работники – это люди исключительно умственного труда, но Герман одним разворотом плеч низводил общие правила в ничтожество.

Он, несомненно, был образованным, начитанным и, как я понимаю, самым крутым специалистом по бронзовой или мраморной скульптуре Древнего мира, что никак не мешало ему оставаться в прекрасной спортивной форме боксёра тяжёлого веса или профессионального греко-римского борца. Думаете, это редкость? Так нет.

Наверное, мало кто помнит известного на весь мир штангиста, инженера, писателя, историка, владеющего несколькими иностранными языками, а именно Юрия Власова. Легендарный железный человек, кумир Арнольда Щварценеггера, всей своей жизнью доказавший: в здоровом теле – здоровый дух! Вот такие люди делают эпоху…

– Ну что, соратники, присядем раскупорить мировую? – разулыбался Денисыч, роясь в сумке, но под нашими укоризненными взглядами втопил заднюю: – Ладно, понял, не давлю, наливаю только себе. – И лишь когда мы все сжали кулаки, он, кажется, понял, что шутки кончились: – Да чо вы, как эти?! Ну не буду, не буду я, всё…

Светлана Гребнева подняла руку, изображая, будто бы собирается отвесить воспитательный подзатыльник чернявому спаивателю всех и вся, но вместо этого вдруг нежно потрепала его по щеке:

– Нам нужна твоя помощь.

– Мр-р, я весть твой, кисуля…

– Феоктист Эдуардович отправил материалы по этому «мечу тавров», так вот там есть ряд непонятных надписей. Древние языки – это по твоей части.

Диня гордо выпятил грудь, подтверждая, что в мире нет языка, который бы он не понял или не расшифровал, включая редкие, забытые и мёртвые наречия. Причём в его голосе не было самолюбования или бахвальства, а просто спокойная констатация факта. И, кажется, все, кроме меня, ни капельки в этом не сомневались.

– Мне скучно.

– Я сплю.

– Ты спишь, а мне скучно.

– Включи свой дар предвидения и посмотри.

– Уже… Ты опять спишь!

– Нет, вспоминаю, зачем мы вообще связались с этим дурацким музеем?

– Во-первых, нам было скучно. А во-вторых, нам заплатили.

– Чем?

– Обещанием, что скучно не будет…

Девушка вернулась к столу, раскрыла свой ноутбук, поколдовала над ним пару минут, открыла два документа в отдельных окнах и кивком золотоволосой головы пригласила всех нас присоединиться к просмотру. Денисыч бесцеремонно сдвинул технику к себе, я сел слева от него, а Герман просто немного наклонился, чтобы удобнее было смотреть.

На экране была максимально увеличенная застёжка для плаща в форме короткого меча и рядом фото глиняной таблички. Нет, скорее, даже большого черепка от какой-то вазы, испещрённого продавленными закорючками. Как по мне, так вроде бы похоже на буквы иврита, греческого и в чём-то даже на древнеславянскую клинопись.

Я открыл было рот, чтобы высказаться по этому поводу, но вовремя остановился. Прямо на моих глазах творилось чудо: вечно поддатый мужичок с бородкой превратился в хищного кречета, бросающегося в пике на добычу. Диня реально был крутейшим специалистом в своей области, и это неслабо впечатляло.

Его взор сверкал пламенем горящего храма Артемиды, пальцы с непостижимой скоростью порхали над клавиатурой, открывая и закрывая окна, зубы были стиснуты до скрежета. Казалось, он даже забывал дышать, но вордовский лист заполнялся буквами, складывающимися в слова. Они менялись местами, сливались вместе, разбегались, делились на слоги, чтобы в конце концов откристаллизоваться в одном коротком абзаце…

– Так, короче, – Денисыч требовательно протянул руку, и тот же Земнов беспрекословно передал ему холщовую сумку.

Герой дня вырвал пробку зубами, практически вылил себе в глотку пол-литра, обвёл нас совершенно трезвым взглядом и отодвинул ноут в сторону девушки. Светлана коротко улыбнулась, блеснув жемчужными зубками:

– Какой это был язык?

– Компиляция шумерского, этрусского и греческого плюс точки и тире для разделения слов, – выдохнул он, вновь прикладываясь к амфоре. – Это один из первых шифров, которым пользовалось человечество. Люди во все века обожали тайны, но их методы сокрытия информации несколько однообразны, по сути.

Я мысленно поздравил себя с тем, что хотя бы один алфавит угадал, и только потом удивлённо вытаращился на Денисыча. Он что, может и так разговаривать?

– Ты чо, бро? Я ж типа эт… прикалываюсь! Ты п-верил, шта?! Да я ф свинарнию…

На секунду, да, я поверил. Забыл, как артистически талантливо алкоголики умеют притворяться трезвыми и на что готовы ради бутылки. Интересно, в том, что он там для нас напереводил, есть хоть какой-нибудь смысл?

Я виновато покосился на Светлану, но она уже обсуждала с Земновым те несколько строк, что светились сейчас на экране монитора:

– «…винт Архимеда. Пещера древнего Быка всегда голодна, в неё можно войти, но нельзя выйти. Ибо лишь мудрый достоин владеть золотым клинком. И только пролив кровь, ты коснёшься сокровища, не…»

– Это шутка?

– Нет, – серьёзно ответил Герман, ни на секунду не отрывая глаз от экрана, – я ищу этот меч уже восемь лет.

– До того, как он устроился в музей, – подтвердила девушка.

– Это редкий артефакт, он изготовлен из золота такой степени очистки, которой мы достигли лишь в конце двадцатого века. Тот, кто им владеет, будет править всем Крымом. Первые греческие поселенцы писали, что меч уже тогда считался древностью. Полудикие племена тавров, горских народов и рыбачьих деревушек просто не обладали подобным уровнем знаний о металлургии. Здесь и бронза была в диковинку, а уж золото даже не считалось достойным обмена, – продолжал сосредоточенно рассказывать великан, совершенно не заботясь, слушает ли его кто-нибудь.

Лично я слушал ab imo pectore, что в переводе с латинского означает «со всей искренностью»!