Искорка для ледяного дракона

Глава 10

Ночью я ворочалась в постели, а, когда заснула, приснился Шаллерэн. Мы танцевали под чарующую музыку, кружась в облаках, и смеялись от счастья, не отрывая друг от друга восхищённых взглядов.

Проснулась я под впечатлением и весь день только и думала о нём. Очень уж его слова запали в душу. Вот только искренни ли они?

Прежде мне бы досталось за рассеянность, но Орельи покинула пансион. Большинство классных дам тоже ушли, поэтому уроков у нас пока что мало, и мы наслаждаемся свободой.

Девочки, собравшиеся в библиотеке после обеда, ликовали, радовались переменам и шёпотом секретничали о том, какой симпатичный Перт — личный секретарь его Сиятельства Дракона… Я вполуха слушала болтовню и думала о своём — о Шаллерэне, украдкой поглаживая пальцем восхитительную чешую.

Боясь потерять, я держала её в кармашке, не выпуская из рук. От одной мысли, что могу обронить своё сокровище, сжималось сердце.

Чтобы этого не случилось, собрала нитки, что остались после уроков рукоделия, и сплела миниатюрный цветной мешочек. Вложила в него драгоценность и, прикрепив шнурок, повесила на шею.

Теперь моя ненаглядная чешуйка не потеряется! С облегчением выдохнув, я вышла из библиотеки и, натолкнулась на мадам Унину.

— Эллария, тебе нездоровится? У тебя горит лицо, — она прикоснулась к моему лбу.

— Это румянец. Я бодра и полна сил, — с улыбкой заверила классную даму.

— Что ж, я рада. Тогда, если тебя не затруднит, составь список всего необходимого, что требуется ученицам в первое время. Сиятельный господин Шаллерэн взял на себя попечительство над пансионом и желает сделать жизнь учениц комфортнее.

— Конечно! — обрадовалась я, ликуя не от ожидания подарков, а оттого, что мы с ним ещё обязательно увидимся.

Перешагивая через ступеньки, я поднялась на второй этаж. Шагая по коридору к кабинету директрисы, глянула в окно на заснеженный сад и застыла, увидев, как Шаллерэн, красивый, статный, притягательный, стоит на дорожке в окружении разряженных городских дам.

Узнав, что столичный гость вернулся в Лардум, они поспешили представить своих дочерей. Окружили его и кокетничают.

Лава ревности жгучим смерчем пронеслась по венам. Задыхаясь от негодования, я прильнула лбом к холодному стеклу…

Будто почувствовав мою боль, Шаллерэн обернулся. Подняв голову, нашёл меня взглядом и, смотря мне в глаза, приложил ладонь к сердцу.

Неожиданно умиротворяющее тепло растеклось от моего сердца по груди и телу. Ревность прошла. И теперь я почему-то уверена: с ними он вежлив и не более.

Окрылённая, вошла в пустующий директорский кабинет, села за стол, взяла из папки несколько листов, макнула кончик перьевой ручки в чернильницу и стала записывать…

Новые одеяла, обувь, чулки, форма, посуда, книги в нашу скромную библиотеку… Старалась записывать только самое необходимое, но сколько же всего нам надо!

Потом сверяла список, обдумывала, уточняла количество необходимого, подчёркивала то, без чего просто невозможно пережить весну, особенно маленьким ученицам… Не удивительно, что засиделась.

Прозвучал звонок, созывавший к ужину. Я встала, потянулась и, прибрав за собой писчие принадлежности, спустилась в шумную столовую.

Сегодня подали нежные отбивные в сладкой подливе и вкусные кексы с цедрой.

Наслаждаясь сытной едой и непринуждённой атмосферой, мы с девочками смеялись, шутили, беззастенчиво сплетничали… Так с удивлением узнала, что пока я набиралась сил, Нилью исключили из пансиона.

— Надо же! — только и смогла выдохнуть я.

— Если будешь долго есть, прогулку пропустишь, — Каррина подкралась со спины, ляпнула меня по плечу и побежала по коридору к гардеробной… Я за ней.

Гурьбой мы вывалились во двор, где бегали, играли, катались на нашем катке, пока не стемнело.

День прошёл чудесно! Счастливая, я шла умываться. Заметив в приглушённом свете ламп, отражавшемся в окнах, своё отражение, остановилась.

Новое платье красило меня, придавая фигурке женственность. Волосы, уложенные Амелиной на затылке, на взрослый манер, растрепались, однако удачно подчёркивали овал лица и высокие скулы. Но больше всего меня поразили мои глаза, сиявшие от счастья, и губы… Неосознанно я покусывала их, и теперь они выделились на лице, привлекая внимание.

Прежде я считала себя обычной девушкой. Сейчас же невольно залюбовалась собой.

Вот так на меня влияет Дракон… С волнением сжала мешочек с чешуёй, но не почувствовала привычную жёсткость пластинки.

Не может быть! Стянула мешочек с шеи, открыла и… Не нашла!

Развернувшись на пятках, побежала в директорский кабинет, где в последний раз доставала чешуйку.

Влетела в него, зажгла настольную лампу, стала обыскивать лакированный стол.

Перевернула и перетряхнула все папки, журналы, обшарила каждую пядь столешницы, несколько раз передвинула фигурные чернильницы, готовальню со стальными перьями, счёты, пресс-папье… Но так и не нашла. Тогда с шумом отодвинула стул, опустилась на четвереньки и стала ползать по полу.

— Вот же я растяпа! — простонала, когда поняла, что безвозвратно потеряла своё сокровище. — Глупая гусыня!

— Кхм, кхм… — раздалось деликатное покашливание.

— Вы? — вздрогнула я, разглядев у двери, ведущей в личную спальню бывшей директрисы, Шаллерэна. Он стоял босой, в брюках и рубашке, опираясь плечом на дверной косяк, и смотрел на меня сияющими в темноте глазами.

— Ты, как всегда, прекрасна, Эллария. Так бы и любовался тобой.

— Вы здесь? Не в столице?

— Я там, где моя искорка, — улыбнулся он. — Но почему ты печалишься. Что стряслось?

Желая помочь подняться, подошёл и протянул руку.

Его голос наполняла искренняя забота, а тон такой сострадательный, что мне стало ещё горче.

— А потеряла её! — выпалила отчаянно. — И не могу найти!

— Кого? — Шаллерэн взял меня за руки.

Признаваться страшно, стыдно, но у меня не возникло даже мысли о том, чтобы солгать или утаить потерю.

— Ваш дар! Я хранила его тут, — прижала ладонь к груди, — чтобы не потерять! Не выпускала из рук. А теперь… — До боли закусила губу, заморгала, смахивая набежавшие слёзы.

— Ты не могла его потерять, — он заглянул в глаза, мягко, успокаивающе поглаживая большими пальцами мои запястья.

— Но потеряла! — Даже если он великодушно подарит мне ещё одну, никогда не забуду первую. Ту, от которой сладко замирало сердце. — Не сберегла!

— Эллария, — ласково и удивительно спокойно обратился Шаллерэн. — Ты не могла её потерять. Скорее всего, произошло вот что…

Он поднял руку, закатал рукав, показывая на запястье сияющую в сумраке искорку.

— Что это? — изумлённо прошептала я. Позабыв о приличиях, коснулась пальцем метки на его коже.

Меня словно молнией пронзило, окатило яркими искорками. Приятное тепло растеклось по руке. А когда он бережно отодвинул манжету платья, от изумления воскликнула, увидев на своём запястье миниатюрную фигурку дракона, которая тоже сияла.

— Смотри, Эллария…

Жар тела Шаллерэна ощущался даже сквозь расстояние и ткань.

Мы соединили наши ладони, сцепили пальцы замком. Метки ожили: мой дракон раскинул крылья, а искорка набрала яркость, обратившись в пламя.

Они пульсировали, двигались в унисон. И выходило, что дракон летит и дышит огнём, объединяя нас в целое…

Как заворожённые мы стояли в полумраке и любовались нашими метками.

— Ты приняла мой дар, Элллария. — Торжественно прошептал Шаллерэн, бездонно-чёрными глазами нежно вглядываясь в моё лицо.

— Наша связь крепнет? Станет сильной — сильной, чтобы остаться навсегда? — засы́пала я его вопросами.

Он ответил тихим счастливым смехом.