Подающая надежды

Глава 16

Прошли сутки. Субботним утром Доминика проснулась, конечно, не сказать, что полноценно выспавшейся и со свежей отшлифованной ото всех шлаков головой, но всё-таки неожиданно отдохнувшей. Пусть и переодеваться при этом она всё же не спешила. И даже мысль об отсутствии в квартире соседок, что, думалось, уже занимались полезными делами, не побудила её к тому же.

Тяжёлой поступью, прижимая ладонями гудящие после резкого подъёма с постели уши, Ника прошлась по прохладной комнате, с приятным теплом в груди любуясь яркими солнечными лучами, окутывающими фиолетовые стены её квартиры. Подойдя к подоконнику, она лениво потянулась вперёд, выглядывая в окно и наблюдая за усердными подготовками тайцев к их предстоящему «празднику жизни», как его негласно назвала сама девушка. Казались все ребята на удивление дружными и работали слаженно, отчего россиянка позволила себе лёгкую утреннюю улыбку, какая очень редко появлялась на её лице в обыденные для неё выходные.

«Всё-таки просыпаться вот так — самой, без будильников и будящих соседок — и видеть светящее из окна приветливое солнце, а не хмурое и беспробудно блеклое небо намного приятнее!» — Настолько приятные мозгу мысли давно не посещали магичку, много лет назад сменившись тревожными и грустными, серыми.

Она была невероятно счастлива вновь услышать их в своей голове, отчего день этот показался ей ещё более хорошим.

Разглядывая толпы активно выполняющих какую-то свою работу школьников, темничка заметила подруг, что находились в небольшой кучке разномастевых существ, большинство из которых иностранка видела впервые. Они обговаривали какие-то известные только им темы, большую часть своей речи глядя лишь на уже знакомых Доме парней, и, казалось, от этого диалога внутри трепетали безмерным счастьем, которое очень пытались скрыть. Нежные, хрупкие и небольшие в росте Саенгдао с Мали в лёгких футболках и велосипедках с пышными голландскими косами, спадающими на плечи и стойкая, резковатая и самодостаточная Лаван в свободном топе и коротких шортах выглядели необычайно прекрасными рядом с совершенно противоположными им мальчиками, что Галицкая чуть не завизжала от умиления.

Следующей ей на глаза попалась вечно недовольная всем и вся Бунси, что нахмуренно наблюдала за смеющимися девочками в компании не менее весёлых друзей, скрестив руки на груди и, думалось, даже надув губы. На ней чужестранка задержала особо любопытный взгляд. Было интересно: только ли высказанная лучшему другу причина была виновна в её плохом настроении?

«Из того, как оказалось, даже не подслушанного, а намерено предложенного для прослушивания мной разговора между Бун и Сетом я сделала некоторые выводы… Возможно, ей нравится кто-то, с кем быть ей по статусу или чему-либо ещё запрещается, отчего ей больно? — Мелькнула в голове мысль, заставившая, к собственному удивлению, посочувствовать однокласснице. — Бун же тогда в школе про кого-то говорила, как ей его жаль, что я ему жизнь порчу… И у меня даже есть предположение, о ком была речь! Но об этом не сегодня… не сейчас. Этот день только начал казаться мне успешным и наполненным хорошими эмоциями!»

Кивнув своей идее, Доминика увидела и до неприличия улыбчивого Прасета, что свободно общался с неизвестными ей персонами. У парня от столь живого и весёлого говора на щёках даже проявились милые ямочки, что раньше всегда скрывались от глаз девушки, заменяемые либо маской бесстрастности, либо простыми ухмылками и улыбками, в которых совсем не было видно такого его. Сердце по непонятной причине ёкнуло, глаза задержались на столь замечательной особенности его лица, а сама она задумалась:

«Ему очень идёт улыбаться… И эти чёртовы ямочки, и губы бантиком. Красив, козлина! Ох, видимо, выходные традиции ТМШ открывают истинные лики её учеников, что обычно скрыты под будничными образами… А ведь сегодня почти плюс сорок, такая жара! А Тхирасак со здешними учителями рассказывали об их безалаберности, совершенно отсутствующей дружности и нежелании трудиться, особенно в дни отдыха! А может, блин, вина в их неумении сплочать школьников, в их некомпетентности?! Вот ведь гниды, так собственных подопечных принижают, хотя скорее всего сами относятся к ним на отвали! Теперь понятно, для чего сами школьники это устраивают в некоторые выходные — в такие дни они отдыхают, сплочаются, дают себе и другим хоть какие-то положительные эмоции от школьных лет… ужас, учителя в этом даже не участвуют никак!»

Устрашившись таким своим выводам о Тайской Магической Школе, Доминика наплевала на лёгкую усталость в теле, на вчерашнее желание провести утро в кровати, на боль в мышцах и с предвещающим наслаждением подобрала одежду, в которой будет удобно помогать ребятам и не так сильно плавиться при этом от жары. Разложив вещи на постели она, хоть и понимала, что совершала откровенную дурость, но нанесла на всё измученное временем и плохим сном лицо толстый слой тональной основы, консилера под глаза и придала свежести сонному взгляду чёрной подводкой, вырисовав стрелки.

В одежде остановилась на чёрных коротких шортах с завышенной талией, под которые надела топ в тон, что оголял чуть подкаченный живот. Немного поразмышляв, собрала небрежный низкий пучок, дабы не утеплять спину волосами и, надев угольно-жемчужные шлёпанцы в полоску, жизнерадостно проскользнула в коридор, с полной уверенностью намереваясь насладиться этими днями, как и остальные ученики.

Оказавшись на улице, Ника неверяще огляделась, пытаясь понять, точно ли она ещё жива или, выйдя за дверь общежития попала в ад, ибо пекло было насколько ярым, что думалось, будто она, правда, жарилась в демоническом котле. Собравшись с духом, темничка двинулась к соседкам, которых сразу заприметила недалеко от центра площади, около фонтана, но внезапно была остановлена Пхатом, что шёл точно на неё со стороны школы. Парень выглядел крайне раздражённым и смотрел на подругу, как на маленького глупого ребёнка.

— Антараи! — Резко вскричал маг, чем ускорил сердцебиение Домы раза в три.

— Упасите меня нитка с иглой! Ты умираешь?! Мне вызвать лекарей?! Или сразу катафалк?! Священники нужны?! — Взволнованно закидывала его вопросами магичка Тьмы, с натуральной тревогой взглянув на приближающегося друга.

— Что? Нет!

— Так чего ты тогда орёшь, будто у тебя Ева ребро в долг попросила или гусь причинное место с корнем оторвал и надо срочно пришивать, а я единственный хирург в округе?!

— Какой гусь?! Я, вообще-то, возмутиться хотел…

— А, ну так возмущайся, чего голову морочишь? — С шуточным негодованием ответила иностранка и вновь приняла расслабленную позу.

— Кхм… так вот. Ты чего в такой открытой одежде ходишь перед всеми?! Тут не перед кем хвостом вилять, иди, переодевайся!

— Эй, Хат-и, в тебя верблюд плюнул? Или с какого пёсика ты это считаешь «открытой одеждой»?! Я не в нижнем белье вышла! Шорты и слегка открывающий живот топ для тебя верх непотребства? К тому же, если понадобится, я в оборванном тряпье бездомного крота кого пожелаю закадрю! Ты чего какой… неразумный? Думаешь, я только об этом и думаю?..

— Просто… для чего ещё в этой еле-еле прикрывающей тело ткани ходить?

— Может, потому что на улице писец как жарко? Может, потому что… нравится? Потому что… хочу такое носить? — Девушка махала руками в воздухе, недоумевая от столь абсурдных речей друга. — И я повторюсь, она не открытая!

— Ника, я знаю, для чего обычно такое надевают! А ещё лучше я знаю, что всякие недалёкие мужики, как бы у вас сказали, любят делать с такими легкомысленными глупышками, как ты в этом наряде!

— Кто-кто я по твоему мнению, прости меня?! — Ошарашено прошептала чужестранка, распахнув рот с глазами так, что уголки еле не рвались. — Да сам ты бля!..

— О, сау ба, приветствую! — Обрывая знакомую на полуслове, радушно воскликнул Прасет, выходя из-за спины Галицкой. С невозмутимым лицом он развернулся на носках, посмотрев на Тхонгкхамата, будто с издёвкой поклонился тому почти до пола с заведёнными за спину руками и благородно произнёс: — Пи’Пхат, сауат-ди кхрап! — Повернувшись обратно, вернул внимание раскрасневшейся от злости петербурженке. — Оу, сау, симпатичный нарядик! Ты в нём прямо как такая, знаешь, спортивная леди выглядишь, ба! Где взяла?

— Спасибо. Для себя спрашиваешь? — Спросила та глумливо, взглянув на Сета с вызовом и скрестив руки на груди. Забыв о недавних претензиях от полуангела, она с неприкрытой радостью заговорила с настоящим теперь, светящимся яркой весёлой улыбкой в этот чудный день магом, что явно был рад её видеть.

«Да, без отца и "надзирателей" ты намного живее, пернатый, и, к моему личному удивлению, такой ты мне даже немного симпатизируешь, обаятельный чертяка!»

— Конечно, сау! Всегда мечтал приобрести такой топик, чтобы поражать всех мимо проходящих дам своей неотразимой красотой, прямо как ты сейчас! Поделишься?

От такого добродушного голоса и смешного ответа с сокрытым в нём комплиментом девушка широко улыбнулась, склонив красное и с подтекающим макияжем лицо от напекающего солнца к земле, но быстро взяла себя в руки и вновь посмотрела на увеселённое существо, что словно абсолютно невинно улыбалось, прожигая взглядом рассвирепевшего Пхата. Но, хоть он и выглядел на первый взгляд удивительно ангельски, глаза его не были столь же добры — наоборот, в них будто сверкали молнии, выглядя особенно ярко на фоне глубокой чёрной радужки, точно пропасть, в которой утонуть труда точно не составит.

— Ладно, антараи, пойду я. Если понадоблюсь, то большинство времени я нахожусь на крыльце школы, ищи меня в его пределах, — глаза полусветляка отражали те же отрицательные эмоции, что читались и во взгляде Пхантхэ. Но он благоразумно отступил.

— Кстати, нго сау, ты с такой открытой одеждой чаще в помещениях или в тени находись, хорошо? — Подсказал темник ровным тоном, как только Хат ушёл.

— И ты туда же, Сет?

— Упасут тебя швейцарские часы! Не думай так низко обо мне, прошу, ты меня обижаешь! — Выплюнул озлобленно Тхэ, бросив оскорблённый взгляд на собеседницу. — Я беспокоюсь о твоей слишком светлой для нашего солнца коже, сегодня оно печёт особенно сильно. Обгореть для тебя под такими палящими лучами — дело пяти секунд! Так что или поезжай в магазин за кремом от загара, или старайся находиться вне солнечных лучей. Или я могу своей тонкой белой кофтой на молнии поделиться, накинешь — и уже лучше будет.

— Вот скажи мне честно, ты таким добреньким становишься только по выходным и праздникам или есть другие причины? — Изучая лицо неожиданно ставшего сверх меры заботливым наследника сощуренными глазами, шутливо спросила Доминика.

— Когда в пределах школы нет отца и этих прогнивших изнутри червей — детей других Советчиков, — а я с друзьями могу вести себя естественно, не скрываясь за гордой или отчуждённой от мира сего гримасой — да. Кстати, благодарю твоего директора за отсутствие прямых наследников! На одного недолюбливающего меня окорока меньше — приятный подарок.

«Ну, как я и предполагала — это из-за их отсутствия он такой!»