Моя борьба. Книга пятая. Надежды

* * *

Я вернулся домой. Тонья смотрела телевизор, кадры, на которых самолет вновь и вновь врезается в здание и оно рушится. Мы смотрели это весь вечер. На следующий день мы улетели на Парос, где пробыли неделю. По острову мы колесили на мопеде, Тонья сидела сзади, обхватив меня руками, мы купались, читали, занимались любовью, по вечерам ели в ресторанчиках, мы бродили по чудесным улочкам, однажды выбрались на Антипарос, куда я приезжал тринадцатью годами ранее; я вспоминал и смеялся: вон на том островке я строчил в блокноте роман, читал Ульфа Лунделля и мечтал стать писателем. Один на всем островке, а купаться я боялся из-за акул. Здесь, в Средиземном море!

Как же там было прекрасно! Но дома все пошло по-старому, наступила осень, писать не получалось, Тонья работала, я вздрагивал от каждого телефонного звонка и ждал иных напастей. Иногда кто-то звонил и молчал в трубку – такое случается, но я не мог не связывать эти звонки с тем, что случилось почти год назад.

Однажды в феврале мне приснился кошмар. Во сне я стоял перед быком, тот увяз в песке и силился выбраться. В руках я держал меч. Я взмахнул им, отрубил быку голову, однако бык по-прежнему двигался, он выбрался из песка, и я проснулся.

Случится нечто ужасное. Я точно знал, такой сон неспроста.

Но что?

Сперва я подумал о девушке, снимающей квартиру над нами, она молодая, работает, поэтому на глаза нам попадается редко, и все же ее присутствие натолкнуло меня на мысль, что, возможно, опасность исходит от нее, что она заявит на меня в полицию, сообщит о домогательствах или вроде того, потому что зациклилась на мне, а психика у нее неустойчивая. Эта навязчивая мысль уже некоторое время крутилась у меня в голове, совершенно безосновательная, порожденная нечистой совестью и искаженным самовосприятием, и когда мне приснился кошмар, я вообразил, что именно это и случится.

Прошел день. Я работал у себя в кабинете. Вернулась Тонья, мы поужинали, я снова отправился в кабинет, хотел немного почитать, сел в кресло у столика, на котором стояли кофейник и пепельница, вдоль всех стен тянулись книжные полки, моей величайшей радостью было рассматривать книги, брать с полок, открывать. Сейчас я читал бертоновскую «Анатомию меланхолии». Шел двенадцатый час, дом погрузился в тишину, и улицы тоже. Я поставил в маленький проигрыватель диск, Tortoise, снова закурил, налил себе еще кофе.

В гостиной зазвонил телефон, едва слышно, будто бы где-то вдали.

Я выключил музыку.

Когда звонят так поздно, значит, что-то случилось.

Кто-то умер. Но кто?

Тонья приоткрыла дверь.

– Это тебя, – сказала она.

– Кто?

– Он не представился. Наверное, кто-то из твоих друзей, потому что он пошутил, но я с ним не знакома.

– Пошутил?

– Да.

Я встал, вышел в гостиную и взял трубку. Тонья пошла следом.

– Алло? – проговорил я.

– Это насильник Карл Уве Кнаусгор?

– В смысле? – переспросил я. – Вы кто?

Тонья замерла. Прижавшись к стене, она смотрела на меня.

– Все ты прекрасно понимаешь. Год назад ты изнасиловал мою девушку.

– Нет, такого не было.

– Но ты ж понял, о чем я?

– Да. Но я никого не насиловал.

Я произнес это и посмотрел на Тонью. Лицо ее покрыла мертвенная бледность. Широко распахнутыми глазами она смотрела на меня. Почти сползая по стене.

– Чего за херня, еще как изнасиловал. А если не расколешься, мы сейчас придем к тебе. Не откроешь – дверь выломаем. Будешь отпираться – набьем тебе морду. Покалечим. Ну что, писатель, сознаешься?

– Нет. Я никого не насиловал. Мы переспали, это верно. Но я ее не насиловал.

Тонья не сводила с меня глаз.

– Ясен пень, насиловал. Она проснулась, а одежда – в клочья. Как ты это объяснишь? Она сейчас рядом стоит.

– Я не насиловал ее. Говори что хочешь, и она пускай говорит что хочет.

– Тогда мы сейчас придем к тебе.

– Дай мне с ней поговорить.

– Если сознаешься, что изнасиловал ее.

– Нет, не насиловал.

– Тогда пускай она сама тебе это скажет.

Прошло несколько секунд. Я поднял взгляд. Тоньи рядом не было.

– Алло? – послышалось в трубке.

– Твой парень говорит, что я тебя изнасиловал, – сказал я, – с какой стати ты ему так сказала? Мы же оба этого хотели?

– Я ничего не помню. Проснулась, а одежда разорвана. Я не знаю, что произошло. Может, ты и не насиловал. Но это было так ужасно. А потом я ему рассказала, а они решили, что сейчас поедут к тебе и отомстят. Я их остановила. Но они совсем с ума сошли.

– Они?

– Да, – сказала она.

Оказалось, их там двое, один – ее бывший парень, а другой – некий писатель, которого я не знаю, но несколько раз видел мельком.

– Он говорит, что ты не такой хороший, как все считают, – сказала она.

– А он тут вообще при чем?

– Он наш друг.

– Ладно, – сказал я, – обвинения в изнасиловании мне не нужны. Я никого не насиловал. Скажи ему, что я тебя не насиловал.

– Хорошо.

– Они что, и впрямь ко мне собираются?

– Я не знаю, что у них в голове.

– Давайте-ка встретимся, – предложил я, – ты с парнем и я. И обсудим.

– Ладно, – согласилась она.

– Завтра сможешь? В два в кафе рядом с Музеем декоративного искусства?

– Да, ладно. Мне бы тоже хотелось это обсудить. Я тебе много раз звонила, но трубку все время берет твоя жена.

– Тогда увидимся. – Я положил трубку.

В эту секунду в гостиную вошла Тонья – наверное, дожидалась, когда я закончу разговор. Она смотрела на меня.

– Нам надо поговорить, – сказал я.