Тамавамнетута

Глава 1

— … меня хорошо понял, Макарыч?!

Закончив распекать своих подчинённых, Увалов перевёл грозный взгляд на стажёра.

Будущая гордость советской милиции выпрямился на шатком стуле, постаравшись не выдать своё волнение.

— Ивушкин. — Капитан, с лёгкой усмешкой, оглядел ладную фигуру Семёна, задержав внимание на его сильно оттопыренных ушах. — Тебе персональное поручение. К четырём утра прибудешь в гараж, найдёшь старшину Нефёдова, нашего шофёра. Зовут его Минай Петрович. На моём автомобиле доедете до станции, нужно встретить одного товарища из Могилёва.

Увалов достал из кармана кителя свёрнутый вчетверо лист бумаги и протянул сидящему рядом сержанту Кривцову из участковых, кивком давая понять, что нужно передать дальше.

— Эту бумагу передашь начальнику станции Ефименко. — Продолжил он, дождавшись, когда документ после непродолжительной эстафеты окажется в руках стажёра. — Он скажет, кого и где встречать.

Капитан поднялся и, оправив форму, ловким движением подбросил лежавшую на столе фуражку, как опытный цирковой поймав её на свою коротко стриженую голову.

— Хорошего дежурства товарищи.

Дорога была хорошо накатанной, но Семёна всё равно немного укачивало. Эту особенность, своего несовершенного вестибулярного аппарата, юноша осознал ещё в детстве, в немногочисленных поездках на автотранспорте.

Первый в учёбе, с разрядами по боксу и шахматам, он был тем, кого отправляли на школьные олимпиады, практически по всем дисциплинам. Отличник, спортсмен и просто смекалистый парень, Ивушкин мечтал о небе. С третьего класса, как вживую увидел низколетящий аэроплан, грезил стать лётчиком. Но проклятые приступы слабости, когда он выходил с городских автобусов, не остались секретом для мамани. Тошнота и дрожащие в коленях ноги её ненаглядного сыночка, стали ему приговором — никаких лётных.

Работая в райкоме, маманя перекрыла ему все пути к мечте, предупреждая заранее всевозможные медицинские и военно‐учебные учреждения в родной области о его слабой вестибулярке. Так расписав недуг сына, что Семёна не взяли даже на авиатехника. Была у него и такая попытка.

— Значит по призыву к нам? — задал пожилой старшина вопрос, который Ивушкин за последние три дня слышал уже много раз.

— Да, Минай Петрович. Я же двадцать третьего года, поздно учиться пошёл. Повестку получил и как-то всё так закрутилось, что направили в части НКВД, а оттуда к вам.

Семён лукавил, такое решение районного военкома было для него очевидным, слишком уж часто он видал его с маманей, а с ней не забалуешь.

— Ничо. У нас тихий район, довольствие хорошее и вообще…

Расписать все прелести службы в милиции Нефёдов не успел. На въезде к станционной площади, в проулке, они увидели двух сотрудников, скручивающих руки белобрысому пареньку, весьма уголовного вида.

— Помощь нужна?! — Старшина, заглушив фырчащий мотор "Эмки", высунулся из окошка.

По всему выходило, что старшину Нефёдова они знают. Махнули руками, один из них поприветствовал шофёра. — Доброго дня, Петрович.

Пригладив пожелтевшие от махры седые усы, Минай Петрович вышел размять больные колени и поболтать со своими знакомцами.

— Не бзди Семён, поезд ещё не скоро подойдёт, — Успокоил он дёрнувшегося выйти Ивушкина. — И к начстанции успеем, и даже пообедать.

Новоиспечённый милиционер, через незакрытую дверь машины, поневоле слышал весь разговор более опытных товарищей.

Ночью, в дежурное отделение поступил сигнал на вооружённый грабёж, после чего был задержан один из грабителей, а раненого потерпевшего доставили в местную лечебницу.

— …идём, значит от бедолаги того, лицо ему сильно порезали. Тот гуторил, что двое их было, одёжу и рост описал подробно, а тут этот малец. И всё сходится! И пиджачок, и шарфик имеется, и сам невысокий! — В руке старшего патрульного солнечным зайчиком сверкнула финка. — Во, видал, какие игрушки теперь у детишек?

Нефёдов повернулся к задержанному.

— Он что дурной? Его ищут, а он срок в кармане таскает?

Старший милиционер, мужчина чуть ниже среднего роста, с заметно выпирающим пузом, смущённо объяснил. — Да не… это Васька фельдшерский отдал. Ножик у Попова в подкладке застрял. Ну, у потерпевшего, в общем.

Милиционеры закурили, обсуждая какие-то другие новости, а Семён, сидя в машине, заинтересовался странным поведением юного преступника.

— Минай Петрович! Гляньте! Он куда-то показывает.

Паренёк, пальцем, связанных за спиной рук, указывал в сторону, откуда они приехали. Это было видно только Семёну.

— Да он молчит. Мы же не сразу его вязать стали. Мычал что-то, а ничего не понять. — Сказал державший парня за ворот пиджака второй патрульный. Был он высоким, с чуть рябым от заживающих оспин лицом.

— Смотри. На перо кивает. — заметил Нефёдов. — Знаешь чьё?

Парень кивнул и, вывернувшись боком, показал щуплой рукой направление.

— Айда проверим.

Милиционеры оперативно погрузились в автомобиль, зажав мелкого блондинчика с двух сторон на заднем сиденье.

"Ему же не больше пятнадцати, — подумал Семён. — Наверное, из беспризорных, сирота, а может сын репрессированных. Странно, почему он не разговаривает, неужели немой".

Изредка оглядываясь, Ивушкин замечал, как смешно задирая подбородок, подросток указывает направление.

"Маруся", как ласково называл свой служебный транспорт старшина Нефёдов, пропетляв по улочкам посёлка, выехала на окраину.

— Там что ли? — раздался сзади голос рябого.

Все посмотрели на связанного парня. Хотя, других вариантов вроде бы не оставалось, кроме дощатого, посеревшего от времени, заброшенного здания, вокруг ничего другого не наблюдалось.

— Ивушкин, сторожи. — Нефёдов, вместе с патрульными двинулся проверять ветхую деревянную постройку.

Принявший строгое выражение лица, Семён пытался одновременно следить за задержанным и за строением, получалось не очень.

Когда впереди раздался выстрел, он уже собирался заговорить с пацаном, скрывая своё волнение.

— Чёрт! Что там у них?!

Вскрикнув, он бросил быстрый взгляд назад. Блондин, по-прежнему был спокоен, даже не заинтересовавшись выстрелом, осматривал салон автомобиля. Это, и то, что вскоре показались ушедшие, подавило возникшую лёгкую панику.

Три милиционера вели перед собой человека, сильно похожего на немого проводника. По устному описанию их было немудрено перепутать. Также невысок, пиджак и шарф в наличии, встреть таких в темноте — не разберёшь.

Найденный держался за простреленное плечо, а на изрытом глубокими возрастными морщинами лице застыла гримаса боли.

— Представляешь, хотел Демьяныча доской приголубить. — Размахивая револьвером, заявил рябой.

— Ага. Только Вася раньше успел пальнуть. Спас, можно сказать. Эх. И форму и картуз изгваздал, — сплюнул Демьяныч в заросли дикорастущей малины, пытаясь отряхнуть гимнастёрку с фуражкой от клочьев паутины и грязи.

Перевязав раненого рукавом, оторванным от его же рубахи, Демьяныч, злорадно ухмыляясь, с силой хлопнул ладонью прямо по красному пятну, расплывшемуся на повязке.

— Садись Качуба, домчим куда надо с ветерком.

Нефёдов, решивший что-то проверить под капотом, с укоризной покачал головой, глядя на это. Но, нисколько не смутившись, милиционер показал на свою руку.

— Петрович, это личное. Эта гнида, два года назад, на облаве мне руку пропорол. Может быть этим самым ножичком.

Не обращая внимания на жалобные вопли, он накинул на перевязанного пиджачок и затолкал ноющего рецидивиста на заднее сиденье.

— Пусть скажет спасибо, что не шлёпнули. — добавил он, захлопывая дверь.

— Что с малым делать будем? — Спросил старшина, ни к кому конкретно не обращаясь. — Помог гада найти, но наверняка с ним знаком, иначе бы не указал на схрон.

— Не наше это дело. Отвезём в отдел, там у нас есть капитан, ему по должности положено следствием заниматься. Но, про помощь доложим, тут пацанёнок помог, не поспоришь. Если не успел ничего натворить, Максимов отпустит.

Забросив пассажиров в оперотдел, два проголодавшихся милиционера поспешили к начальнику станции. После короткой беседы с сильно занятым своими проблемами главным железнодорожником, вышли к привокзальному парку, где в тенёчке стояла припаркованная "Эмка".

— Давай Сеня перекусим пока ещё чего не приключилось. — Предложил пожилой старшина, своему юному коллеге.

Из небольшой котомки, Нефёдов извлёк пару вареных в мундире картофелин, яйца с пучком зелёного лука и большой ломоть серого ноздреватого хлеба.

В кармане галифе у Семёна лежали завернутые в газету бутерброды из дорогого белого хлеба с маслом и колбасой. Собираясь вчера на ночное дежурство, он не рассчитывал на долгую поездку, но утром они заехали к нему домой, где заботливая маманя всучила ему этот свёрток.

Масло успело подтаять, что при такой температуре было не удивительно. Стараясь не посадить жирное пятно на выданную два дня назад форму, Ивушкин ел с аппетитом и, как и старшина, с вожделением поглядывал на ларёчницу торгующую квасом.

— Эх, хороша! — Произнёс прожевавший последний кусок старшина.

С удивлением, повернувшись к Нефёдову, Семён понял, что в отличии от него, в глазах коллеги горела жажда совершенно другого типа.

— Кх-м! Пойду, возьму нам по кружечке.

Минай Петрович неторопливо поднялся, убрал котомку в машину, оправил гимнастёрку и, подкручивая кончики усов вверх, двинулся на штурм.

Небольшой брезентовый полог, под которым был пристроен покрашенный светло‐синей краской металлический ларь на колёсиках, являлся центром сосредоточения у прогуливающейся публики. Невдалеке, среди молодых берёзок, шумной, но дружной компанией сидели выпускники, у которых был патефон. Оттуда звучала завораживающая мелодия для вальса. Празднично одетые люди ходили по парку, здороваясь друг с другом, приветствуя даже незнакомцев.

Дамочка, торговавшая квасом, наверное, чувствовала себя этакой царицей. Благосклонно улыбаясь страждущим живительной влаги, терпеливо ожидающим своей очереди, сноровисто отпускала свой товар. Вся налитая молочной свежестью, одетая в ситцевый сарафан женщина, крутилась на тенистом пятачке. Принимала у покупателей деньги, отсчитывала сдачу из кармашка своего накрахмаленного передничка и подставляла кружку под краник. Вот, одарив прохладным напитком девушку в матроске, потрепала по лохматой головёнке мальчишку с бидончиком, тут же переключившись на двух статных артиллеристов. И всех одаряла улыбкой, даже хулиганистого обходчика со станции, попытавшегося щипнуть её за всякие пышности.

— Кх-м! — с грозно сдвинутой назад фуражкой, кашлянул подошедший милиционер. — Порядок нарушаем?

Прыснувшая весёлым смешком ларёчница увидала, как бойкий пролетарий испуганно отдёргивает свою, тёмную от въевшегося мазута, пятерню.

Спровадив незадачливого горе-соперника, старшина занял очередь, оставаясь при этом подле торговки-хохотушки, как бы охраняя её от возможных посягательств.

Довольно прижмурившись, Семён, сидевший на травке, откинулся назад, опёршись на локти. Дальше к востоку, над тёмной кромкой леса, кружил серебристой птичкой И‐16 конструкции Поликарпова. Наблюдая за юрким истребителем, молодой человек предавался мечтаниям. Воображая себя опытным ассом, он громил франкистов в небе Испании, совершая отважные манёвры. Он уже успел приехать к мамане и хвастал полученным лично из рук товарища Калинина орденом Ленина, как был безжалостно прерван на самом интересном месте.