Тмутараканский лекарь

* * *

После того, как дождь совсем иссяк, и небо украсила разноцветная подкова радуги, половецкий «город на колесах», как его назвал про себя Матвеев, снова отправился в путь. И действительно, половецкая вежа в пути напоминала город со своими обитателями, их переносными жилищами, властью в виде бека Сакзя, представителем бизнес-класса в лице Ченегрепы, вооруженными силами на конях и рабами в качестве пролетариата. И каждую ночь город располагался на новом месте, постоянно двигаясь вперед и меняя декорации. В этом могла бы быть своя походная романтика, только если принимать участие в путешествии не в качестве раба.

А тем временем природа, очищенная проливным дождем, преобразилась. Солнце вновь наполнило окружающий мир своим блеском, и капли дождя на листьях и на траве под волшебным воздействием его лучей превращались в драгоценные камни. В воздухе явно чувствовался приятный запах озона, и Матвеев жадно поглощал его своими легкими.

Путь продолжали, как ни в чем не бывало, лишь стражники стали внимательнее присматривать за рабами. Они не давали им громко разговаривать между собой и подгоняли отстающих тупым концом копья. Сергею и Николе приходилось переговариваться шепотом. Так в относительном молчании они и шли до самого вечера.

Уже сгущались сумерки, и недалек был привал на ночь, как внезапно одна из задних телег наехала колесом на большую лужу. Судя по всему, под толщей грязной воды находилась глубокая яма. Во всяком случае, телега резко остановилась, и мирно дремавший на ее краю половец, как мешок с неизвестной тогда картошкой, полетел на землю. Когда повозку тряхнуло, он успел открыть глаза и попытался уйти от столкновения с землей, выставив перед собой правую руку, на которую и упал. Он быстро встал, ругаясь и морщась от боли, поддерживая здоровой рукой пострадавшую. На этом инцидент для всех мог быть исчерпан, но Сергей буквально той же ночью стал свидетелем продолжения этой истории болезни. Пострадавший поставил с помощью своих собратьев по оружию палатку неподалеку от места, где ночевали рабы, и поэтому Матвеев мог в подробностях наблюдать при свете костра за особенностями половецкой медицины.

Раненый половец позвал к себе шамана, и тот пришел, разодетый в волчью шкуру, что-то завывая и потрясая бубном. Шаман посмотрел руку пациента, призвал помощь духов на восстановление его здоровья и натер конечность от плеча и до локтя какими-то резко пахнущими травами, а после дал ему пожевать другой травы. Через небольшой промежуток времени боль стихла, и половец, поблагодарив шамана, дал ему в качестве платы за лечение большой кусок вяленой конины, а тот, все так же завывая заклинания, ушел во тьму.

Однако на следующий день воин не смог шевелить больной рукой, которая к тому же сильно отекла. Он снова пригласил шамана, тот выполнил те же действия, что и в прошлый вечер, но на этот раз действия травы хватило ненадолго. И теперь половец ехал верхом с подвязанной рукой, морщась и постанывая от каждой кочки, на которую наступало копыто его коня, не забывая поминать самыми нелестными словами горе-шамана.

Матвееву вдруг в памяти всплыла страница из учебника по травматологии, на которой как раз были изображены вывихи плеча и методы его вправления. У Сергея возникла четкая уверенность, что это как раз такой случай и хорошая возможность для него испытать себя. Причем ни тени сомнения в правильности постановки диагноза у бывшего студента не было. Давно он не был настолько уверен в своих действиях. Впоследствии, анализируя эту ситуацию, он ужасался своему дерзкому поступку, ведь если бы у половца был перелом плеча, и Матвеев бы только усугубил его положение, исход был бы весьма плачевным. Однако тогда об этом он просто не думал.

Повинуясь невесть откуда взявшемуся сильному желанию помочь раненому, Сергей подошел к коню половца и произнес, нарочно коверкая половецкие слова:

— Храбрый воин, Сергий тебе помочь. Сергий учить дело лекарское у других монахов и знает, как с этой бедой справиться.

Половец смерил его презрительным взглядом и процедил сквозь зубы:

— Уйди прочь, раб. Твое дело — песни петь, а меня не трогай.

Матвеев послушно ушел в сторону, а Никола укоризненно на него посмотрел и сказал вслух:

— Зачем ты собрался ему помогать, тебе же хуже будет? Или ты соскучился по половецкой плети?

— Ты же христианин и знаешь, что забота послушника и монаха помогать всем страждущим, пусть даже и нехристям.

— Верно, только половцы в помощи от раба не нуждаются, попомни мои слова. Нас лишь к грязному и тяжелому труду привлекают. Так что отдыхай, пока есть возможность, а работа тебя всегда найдет.

— Может ты и прав, брат. Сам не знаю, что на меня нашло, — задумчиво почесывая бороду, согласился Сергей.