Тмутараканский лекарь

* * *

На следующее утро, когда друзья собирали хворост под деревьями, они услышали какой-то приближающийся шум. С той стороны, где располагалось пастбище, раздались крики и топот копыт. Затем в лагерь проскакали галопом две лошади с пастухами, которые размахивали палками и кричали:

— Барамта! Барамта!

Сергей и Никола выпустили собранный хворост из рук, выпрямились и проводили их взглядами. Матвеев вопросительно посмотрел на русича и спросил:

— Что произошло? Что их так обеспокоило?

— О, брат, сейчас начнется действо — у пастухов угнали скот! Вот увидишь — скоро будет весело, а пока давай продолжать делать свою работу, покуда нас самих не покарали.

И действительно, через несколько минут в сторону пастбища поскакали восемь вооруженных луками и копьями воинов. Не прошло и часа, как они вернулись, ведя на аркане двух незадачливых кочевников, одетых в рваные и пыльные халаты. Со слов Николы, это были бродячие половцы, не примкнувшие ни к одной орде или изгнанные за проступки из своих родных веж. Они промышляли тем, что угоняли скот и продавали его другим вежам. Однако угон скота в Степи был тяжким преступлением, и кара за него была сурова. Как понял Сергей из разговоров половцев, воров изначально было пятеро, но трое уже успели расстаться с жизнями от стрел воинов, а оставшиеся в живых им, скорее всего, завидовали.

Специально для конокрадов на поле близ лагеря вырыли большую яму. Они стояли, связанные и дрожавшие, и с испугом взирали на собиравшуюся толпу, которая гудела, как потревоженный улей.

Вперед вышел Сакзь и поднял вверх руку, требуя тишины. Когда половцы успокоились, он громко и отчетливо сказал:

— По законам Степи барамта у своих сородичей карается смертью. Это непреложное правило для всех кочевников, кем бы они ни были. Поэтому эти недостойные называться гордым именем кипчаков и заслужили возмездие. Пусть их смерть послужит уроком для всех!

По его приказу несчастных столкнули в яму, заживо засыпали землей, и после этого прогнали по их могилам табун коней под одобрительные крики жителей вежи. Для Матвеева жутко было первый раз в жизни так близко наблюдать настоящую казнь. Он поймал себя на мысли, что совсем недавно, какую-то неделю назад, он не придавал такого значения человеческой смерти. Да, он неоднократно бывал на вскрытиях в морге и даже участвовал в них; не одну тысячу виртуальных врагов в компьютерных играх убил он сам, но сейчас-то все было по настоящему… И Сергею отчаянно захотелось домой, в свой уютный привычный мир, но следом пришла неутешительная мысль, что пока с возвращением ему точно никто не поможет.

В одну из особо темных ночей Матвеев решился-таки попробовать вернуться домой тем же путем, как и попал в этот мир. Он дождался момента, когда все уснут, и даже часовые сидели, прислонившись к деревьям, и мерно храпели. Луна скрылась за облаками, и только редкие звезды освещали путь Сергея. Мысленно он призывал на помощь силы небесные и переживал, как никогда. В его памяти слишком отчетливо сохранились крики заживо погребенных утром половцев, а спина до сих пор побаливала после порки, но возможность вернуться в долгожданный XXI век не давала парню покоя.

Прислушиваясь к каждому шороху, практически бесшумно Сергей все же смог добраться до берега Донца незамеченным. Где-то за его спиной оставался лагерь, а впереди маячила свобода… Аккуратно он вошел в реку и тихо поплыл, стараясь не расплескивать воду. Через несколько минут, показавшихся Матвееву вечностью, он добрался до проклятого Черного озера. Набрав полную грудь воздуха, Сергей нырнул, доплыл до дна и через полминуты снова оказался на поверхности. На первый взгляд абсолютно ничего не изменилось — луна все так же была скрыта за тучами, стрекотали сверчки, и кругом было темно. Было совершенно непонятно, удался ли Матвееву его план. Единственным способом проверить это, было вернуться назад и найти на берегу либо его однокурсников, либо новых хозяев. Не исключая второй вариант, Серёга снова двигался максимально тихо. Каково же было его разочарование, когда, вернувшись на поляну, парень снова обнаружил половецких воинов и всё то, от чего он так сильно хотел убежать?!

Когда Матвеев уже подходил к месту ночлега рабов, его окликнул дремавший часовой. Сергей ответил ему на половецком, и успокоившийся часовой продолжил дремать дальше. Кое-как Матвеев доплелся до своей циновки, упал на нее и затрясся в беззвучном рыдании от безнадежности и отчаяния.