Князь из будущего ч.2

Глава 28

Июль 625 год от Р.Х. Новгород.

Лето выдалось нежарким, да и весна порадовала дождями. Новые косы, сделанные мастером Максимом на государевой мануфактуре, в которой он был пайщиком, сотнями разошлись по словенским весям. Сочная трава собиралась в высокие стога, радуя глаз селян. Сколько раз пришлось бы раньше поклониться той траве, чтобы серпом такую гору сена нарезать? А ведь сейчас уборка началась, и счастливчики, получившие косы, свысока поглядывали на соседей, страдающих от лютой зависти. Это ж какое облегчение мастер Максим всему рабочему люду сделал, и не вымолвить! Старосты чуть не в драку лезли, чтобы те косы вперед других получить, но их пока больше десятка на волость не давали. Слишком мало было тех кос, хоть и работали кузнецы почти без сна, зарабатывая на неделю столько же, сколько за месяц раньше.

По весям раздали и новые хомуты, которые позволили запрячь коней в соху или плуг, смотря что за почва была. Не возьмет тяжелый галльский плуг пронизанную корнями лесную пашню, а вот там, где леса не было уже давно, его ножи поднимали толстые пласты нетронутой земли, обещая небывалые урожаи. Масса скота, что пригнали из истребленных аварских родов, паслась на пару, удобряя его для будущего посева. Мужики, которые помнили голодные зимы, что были еще десять лет назад, мяли в руках тугой колос, и благодарили богов. А вот молодежь, что вошла в пору, уже и не ведала другой жизни, считая, что соль — это приправа для еды, а от тухлой рыбы и вовсе воротила нос, брезгуя. Детишки, что живы остались благодаря той соли, уже подрастать начали, и свадьбы играть, угрожая через три поколения превратить безбрежную лесную чащобу в гигантское пшеничное поле.

Княгиня родила дочь, а князь, собрав всех ведуний и повитух, под угрозой самой лютой кары повелел им перед тем, как ребенка принимать, обмывать руки той вонючей дрянью, которой после перегонки через уголь и настаивания на травах в государевых кабаках торговали. Тетки плевались поначалу, но ослушаться не посмели. Князя тут почитали колдуном, и на такое смелости ни у кого не хватало. А уж когда бабы почти перестали от родильной горячки помирать, так и вовсе отпали все сомнения. Раз князь сказал той вонючей водой руки мыть, значит, будут мыть. Знать, так ему боги велели. Вот сама богиня Мокошь и велела. Лично! Она в виде каменной девы теперь на капище стоит, и к ней на поклонение со всех словенских земель пошли, умножая и без того немалые доходы новгородских купцов. То одна баба понесла, когда той каменной деве помолилась, то другая легких родов попросила, и получила то, что хотела… Слухи один другого забористей понеслись по землям словен и германцев, породив для князя немалую головную боль. Ведь он решил понемногу христианство внедрять, раз уж у него целый епископ есть, а тут такая неожиданность! Если превратить Новгород в оплот язычества, то потом эту проблему пару столетий разгребать придется. И скорее всего, кровушка польется ручьем. А тут еще из Галлии привезли мраморную статую Исиды с младенцем Гором, которую объявили Девой Марией с Иисусом, а епископ Григорий уверил, что никто ни о чем и не догадается. Ведь отцы церкви вовсю заимствовали старинные праздники и обычаи, превратив египетскую Исиду в Деву Марию, день рождения бога Митры в Рождество, скотьего бога Велеса в святого Власия, а Перуна в Илью-пророка. Учитывая разброд и шатание, что были в то время в христианской церкви, всё это не казалось чем-то из ряда вон выходящим. Ведь даже ислам, что со скоростью пожара несся по пескам Востока, не слишком сильно удивлял оригинальностью своих идей раздираемое религиозными противоречиями христианское сообщество. Ведь в нем были течения, которые отклонялись куда сильнее от никейских установлений, чем новомодные верования арабов.

Каменщики, которые все, как один, были христианами, в рекордные сроки сложили небольшую церковь в периметре нового города, бросив почти законченную кладку крепостных стен. Это для них оказалось куда более важным, как и для других горожан, каждый из которых считал своим долгом принести камень, замесить раствор, или просто угостить хлебом тех, кто там трудился. Простое каменное здание не поражало архитектурными изысками. Обычный прямоугольник с двухскатной крышей, на которой был установлен крест. Не могло себе позволить молодое княжество тратить много, да и епископ Григорий считал, что Бог — он в сердце должен быть, а не в мертвых камнях церковных стен.

И, видимо, господь помог своей пастве, видя ее нешуточное рвение. Его величество Хлотарь, найдя теплые угли на месте цветущего Руана, заглянуть в гости так и не сподобился. Пока он собрал ополчение, пока дошел до разоренного города, его войско начало бунтовать. Ведь уже пора было убирать урожай, иначе зимой все они перемрут с голоду. Ему нужно будет выйти следующей весной, сразу же после «Мартовского поля», двинув войско в поход прямо с военного смотра. Но тут случилась незадача. Услужливые купцы, приехавшие из северных земель, принесли весть, что следующей целью разбойников-данов будет город Бордо. Город этот находился в стороне, строго противоположной той, где жил ненавистный князь вендов. А это значило, что никуда его величество Хлотарь не пойдет. У него, на радость новгородским горожанам, будет множество хлопот в своих собственных землях.

А в княжьем тереме шло производственное совещание. Щуплый застенчивый парень с орлиным носом смотрел на знать Норика и слегка робел. Его звали Никифор, и он резал штемпели на монетном дворе столицы. До недавнего времени резал… В Норик он прибыл совсем недавно, и окружающее удивляло его, и даже немного пугало, до того все было непривычно. Вроде и не обижал пока никто, да только ничего хорошего он от начальства никогда не видел. А сейчас, когда его, словно скотину бессловесную, или раба какого-то, запихнули на корабль и отправили в неведомые земли, и подавно. В княжеской горнице, помимо его светлости, сидел глава Денежного Приказа Збыслав, глава Земского Приказа Лют и Николай, римлянин из Лугдунума, который недавно возглавил приказ Ремесленный. Собственно, и приказ этот совсем недавно возник, когда большой боярин Лют с ног валиться начал, разбирая дрязги ткачей, кузнецов, колесников, бондарей, кожевников, и прочих мастеров, несть им числа. Молодой мужчина с бритым подбородком и длинными усами, сидевший во главе стола, протянул Никифору золотую монету. Монета была непривычно большой и красивой до того, что парень даже глаза зажмурил.

— Сможешь так сделать? — спросил его князь.

— Что это? — от удивления Никифор ответил вопросом на вопрос, и вжал голову в плечи, испугавшись собственной смелости.

— Римский ауреус[14], — ничуть не обиделся владыка здешних земель. — На ней изображен император Луций Вер. Он правил лет четыреста назад.

— Господи Иисусе, красота ведь какая! — восхищенно выдохнул мастер, а потом грустно вздохнул. — Никто на свете такого сделать больше не сможет. Да и святые отцы не одобрят, грех это! Вон, демон нечестивый на обороте.

— Я епископа Григория попрошу, — сдерживая смех, сказал князь, — он благословит.

— Все равно не смогу, — потерянно сказал мастер. — Не дал господь мне такого таланта.

— Понял, — поморщился князь. — Ладно, можешь идти. Боярин Збыслав тебе даст все, что для работы нужно. Зайдешь завтра, рисунок штемпеля обсудим.

Мастер попятился из горницы, непрерывно кланяясь, а бояре удивленно смотрели на князя. На их лицах читался один и тот же вопрос: А что за нужда у нас в таких мастерах? Или мы внезапно богаты стали?

Самослав, вздохнув, выложил на стол металлический брусок, который своим тусклым сероватым цветом притянул к себе все взгляды. Губы Николая зашептали молитву, а Збых и вовсе неприлично раскрыл рот.

— Это то, что я думаю, государь? — боярин Збыслав дал петуха, сразу став похож на взъерошенного мальчишку.

— Оно самое, — кивнул Само, — серебро из наших гор. Первый слиток гонец привез. Горан уже там, охрану проверяет.

— Святой Мартин, помоги мне! — белыми губами прошептал Николай. — Да ведь его величество Хлотарь сюда со всей силой придет, если узнает. И каган аварский тоже, и даже король лангобардов Аделоальд тут же снова в разум войдет от таких вестей.

— А что делать? — развел руками Само. — Волков бояться, в лес не ходить.

— Тут нет волков, — непонимающе посмотрел на князя Лют. — Они за стадами оленей и косуль ушли. Им тут есть нечего.

— Забудь, — махнул рукой князь, который давным-давно потерял надежду быть понятым.

— Это же теперь какая торговля пойдет! — выдохнул Збых. — Княже! Да мы же…! Да ведь все купцы наши будут! А войску платить насколько легче теперь! Я же с ума сходил, пока ключники соль отмеряли, да мех считали. А шкурки разные все, зимние есть и летние, с целыми лапами и без, есть и молью траченые… Да я не знаю теперь, каких богов молить! Владыка, кто из богов у нас по денежным делам, а? Я ему богатые жертвы принесу.

— Велес, — подумав, ответил князь. — Больше некому.

— Николай-чудотворец, — со знанием дела ответил христианин Николай, — небесный покровитель мой. Все торговцы ему молятся.

— Вот как? — задумался князь. — Велес и Николай — чудотворец, значит… Кто у нас еще на сегодня?

— Мастер, который орудия разные делает, — оживился Николай. — Скорпионы, баллисты разные…

— Зови! — кивнул князь, а когда невысокий грек с обширной лысиной склонился в поклоне, озадачил его вопросом:

— А скажи мастер, сможешь сделать оружие, которое будет похоже на баллисту, только маленькую? Чтобы мог воин-пехотинец стрелять.

— А-а… — растерялся мастер. — А зачем? В древности делали гастрафеты, а сейчас иногда богачи заказывают хейробаллисты для охоты. На войне от них толку немного. Лук скорострельность намного выше имеет, для простой пехоты вполне достаточно. У ручной баллисты выстрел, правда, куда мощнее, но их почти не делают. Уж очень дорого она стоит. А всего-то и достоинств, что из нее любая деревенщина может воина в доспехе убить, и то, если попадет. А если не попадет, то эту деревенщину зарубят тут же. Ведь перезарядка у такой баллисты очень медленная. Никому эта игрушка не нужна, баловство это!

— Я, пожалуй, купил бы себе такой, — сказал после недолгих раздумий Збых. — И плевать, что дорого. Не дороже жизни.

— Я, наверное, тоже, — поддержал его Николай, тоже не отличающийся героическими пропорциями. — Жить захочешь, раскошелишься.

— Вот видишь, — развел руками Само. — Нужная в хозяйстве вещь, оказывается. Первый образец мне покажешь. Мы с тобой обсудим, как его заряжать будем. Ты про «козью ногу» что-нибудь знаешь? Нет? Ну, так я тебе сейчас расскажу…