Пиастры, ром и черная метка!

Второй солдат пал жертвой ишака спустя пару секунд. Ему не повезло оказаться на пути озверевшей скотины, и ишак просто снес его с ног, пробежавшись по телу несчастного всеми четырьмя конечностями. Солдат заорал от дикой боли, ишак вторил ему.

— Да пристрелите кто-нибудь эту тварь! — завопил сержант Гарсия, перекрикивая даже ишака.

Но животное оказалось умнее, чем о нем думали. Поведя мордой в сторону вздернутых ружей, ишак ломанулся напрямик сквозь неровный строй, сбил еще пару человек с ног, и удачно скрылся на боковой улочке. Несколько выстрелов, прозвучавших вслед, пропали впустую. Пули лишь просвистели высоко над головой ишака, пара попали в стену ближайшего дома, и на этом все кончилось.

Поле боя осталось за ишаком. На земле валялись и выли от боли несколько солдат. Один был совсем плох и харкал кровью, у другого оказалась сломана рука, а белая кость торчала под неестественным углом, остальные потихоньку поднимались на ноги.

Хозяин ишака оказался сметливым человеком и давно уже сбежал от греха подальше, так что разъяренному сержанту Гарсии даже спросить было не с кого.

— Безголовые тупицы! — вопил он, подбегая то к одному, то к другому. — Вас победил жалкий ишак! Вы хоть это понимаете? Пятьдесят солдат армии Его Величества проиграли битву тупой тваре! Что за шлюхины дети здесь собрались⁈ Простите, сеньориты…

Куртизанки, стоявшие своей группой чуть в стороне, развернулись и дружно отправились в обратный путь, посчитав свою дружественную миссию выполненной. Максим вежливо поклонился им вслед, искренне благодарный за такой знак внимания к своей персоне.

— Друг мой, боюсь, вам придется туго! — горестно произнес Васко, так же широко открытыми глазами наблюдавший за грандиозной битвой с ишаком. — Эти люди неспособны на осмысленные действия. Я постараюсь вытащить вас отсюда как можно скорее!..

— Ничего, кабальеро, не беспокойтесь за меня.

На этом пришлось распрощаться. Сержант провел Максима сквозь высокие ворота в стене, окружавшей тюрьму, и завел его в здание. Солдаты разошлись по своим постам — их дальнейшее присутствие не требовалось. Тюрьму охраняло двадцать солдат, вооруженных ружьями и саблями.

Тюрьма была одноэтажная, явно построенная впопыхах — настолько все в ней было сделано неудобно — узкий проход, впереди караульная на двух солдат, и еще комната в дальней части, рассчитанная на десяток охранников, но чтобы до нее добраться, нужно было протискиваться сквозь коридор.

И с тюремным комфортом Гарсия обманул. Камера была всего одна, зато большая –пятнадцать на пятнадцать шагов, она была перегорожена решетками от прочей части, где находились охранники. В камере находились человек десять-пятнадцать бедолаг — в основном бедно одетые горожане, вся вина которых заключалась в том, что они не успели вовремя рассчитаться с Короной по налогам. Но были среди них и явно уголовные морды — этих Максим сразу вычленил из прочих. Они вели себя довольно нагло, вальяжно, заняв лучшие места, и бросали на вошедшего кабальеро откровенно недобрые взгляды.

Заключенные сидели на лавках, прикрученных к стенам, некоторые нашли себе пристанище прямо на холодном каменном полу, пристроившись на полусгнивших пучках сена. Кто-то просто бродил по камере туда и обратно, держась за голову. Максиму здесь не понравилось.

— Ничего, сеньор, это только до утра! — напутствовал его Гарсия. — Другой камеры для вас у меня нет, но и тут жить можно. Вот смотрите, свежая солома — вам будет удобно!

Он протянул связку соломы, которую вручил ему один из солдат, и Макс автоматически взял ее в руки.

— Ну вот и отлично, вот и славно, — зачастил сержант, — располагайтесь, сеньор, хорошего вам дня!

И этот скотина лихо запер решетчатую дверь и тут же скрылся с глаз долой, оставив вместо себя двух лбов-охранников, тупых и недалеких при первом рассмотрении. Впрочем, при втором тоже.

Максим глубоко вздохнул и подошел к ближайшей лавке.

— Тут занято, сеньор, — один из местных авторитетов сел на лавку, нагло ухмыльнулся и сплюнул на камни. — Впрочем, если вы хотите, за определенную плату место для вас найдется…

Если честно, Макс бы заплатил. Денег при себе у него не было, но он бы пообещал и обязательно рассчитался бы с должником при первом удобном случае. Так было проще, как ему казалось. Любой конфликт можно решить мирно, в каждом сообществе есть свои устои и правила, которые необходимо выполнять, и лучше бы…

Хьюго фон Валленштейн, младший сын прославленного воина, с молоком матери впитавший понятия гордости и собственного достоинства, не стал дослушивать речь местного сидельца, как и мысли Максима. Одним ударом кулака он сбил наглеца с лавки на пол и несколько раз для острастки прошелся носками туфлей по его ребрам.

— Я тебя научу вежливости, мерзкая морда!

Никто даже не дернулся в защиту «блатного», как обозначил его для себя Максим. Остальные урок усвоили и если попытаются «покачать права», то сделают это ночью. Впрочем, Хьюго крепко сомневался, что они на это пойдут. Зачем? Им достаточно и собственных проблем.

Попинав урку еще немного для общей профилактики, Хьюго успокоился, и его место занял Максим, тут же расстеливший солому поверх лавки, на которую уже никто более не претендовал. Он решил было подремать часок-другой, успокоить нервы.

Но его планам не суждено было сбыться.

В дальней части камеры на ноги поднялся человек, до сего момента Максимом не замеченный.

Он прошел сквозь камеру, из тьмы на свет, и прочие обитатели испуганно освобождали ему дорогу, опасаясь его так же, как боятся крысы матерого боевого кота.

Белоснежная сорочка, которую тот носил, давно испачкалась, камзол был заляпан кровью и грязью, треуголка на голове отсутствовала. Но Максим сразу, с первого взгляда узнал этого человека, который однажды решал, жить ему или умереть.

— Я помню тебя! — ткнув пальцем в сторону Максима, заявил незнакомец по-английски. — Ты — безденежный германец, мой пленник!

— И я помню тебя, — Макс чуть склонил голову вниз и сжал ладони в кулаки, готовый драться и убивать в следующую секунду. — Ты — пират, капитан того чертова брига!