Пиастры, ром и черная метка!

Глава 15

Когда Бартоломью Шарп прыгнул обратно в шлюпку, обещая утром вернуться за ответом, а его люди мощными рывками направили ее обратно к берегу, на шхуне срочно собрали очередной мини-совет.

Да, Шарпа отпустили, хотя могли бы схватить и посадить на пару к Флинту — вот было бы веселье. Но без Бартоломью пираты на берегу могли все переиграть по своему, а этого никому не хотелось. Все же капитан предложил интересные условия, которые требовалось обсудить приватно.

На этот раз присутствовали лишь Васко и Максим. Ганс Вебер был занят более неотложными делами. Он принимал трофейный корабль в личное пользование: инспектировал палубы, расставлял караулы — в общем, занимался повседневным руководством, которое, по идее, должны были взять на себя капитан и его помощник.

— Что скажете, кабальеро?

Васко нервно ходил по бывшей каюте Шарпа. Ему тут все было непривычно. Но бутылку и кружки он сумел отыскать и щедро плеснул и себе, и Максиму.

Макс глотнул и закашлялся. Крепко, сивушно и бьет прямо в голову! При этом чуть сладковатый привкус. Ром!

— У этих британцев не сыскать хорошего вина, — чуть оправдываясь, сказал Васко. — Придется довольствоваться тем, что имеется…

— Плевать на вино! Что будем делать, капитан?

Обсудить было что. Предложение Бартоломью оказалось весьма интересным и, как считал Максим, крайне щедрым. Еще бы, он обещал половину груза золота, за которую Шарп отдал жизни своих людей, а экипаж де Ламбаля был вырезан практически полностью, в то время как люди де Кардоса остались целы все до единого.

Щедро? Вполне! Вот только Максим не верил в бескорыстие Шарпа.

Ладно, нужно еще раз обдумать все условия. Бартоломью хотел бриг и пленницу. Не больше и не меньше. С бригом понятно — сидеть на острове и чинить выброшенный на берег фрегат — глупо. За это время испанцы в лице де Кардоса придут с подкреплением и попросту перебьет тех, кто еще будет жив. За это можно отдать половину золота, логично.

Но пленница… почему Бартоломью вообще о ней упомянул в столь серьезном разговоре, касающемся жизней его людей и судьбы приза. Казалось бы, позиции для торга несопоставимые, да и Шарп сказал о девушке как бы вскользь, между делом. Но Максим, давно поднаторевший в заключение юридических контрактов, и прекрасно знавший, где и когда нужно читать мелкий шрифт, был абсолютно уверен — второй пункт являлся для Бартоломью не менее важным, чем первым. А, может, самый важный!

Могло ли такое быть в принципе, что судьба пленницы стоит на одном уровне с кораблем, набитым золотом? В двух случаях: либо эта пленница является женой-сестрой-дочерью-матерью капитана Шарпа, что вряд ли, либо же ее ценность по каким-то пока неведомым причинам значительно перевешивает золотой галеон.

Вот это больше походило на истину. Оставалось лишь узнать, в чем именно заключалась стоимость пленницы, которую, кстати, ни Васко, ни Максим до сих пор не видели.

— Может, пора взглянуть на ту самую сеньориту и ее служанку? — умные мысли пришли одновременно и в голову де Кардоса.

— Я крикну юнгу, он знает, где ключи от каюты!.. Как там его зовут? Бенито! — заорал Максим, высунувшись в коридор.

Через несколько минут связка с ключами была уже в руках Макса, и они втроем, вместе с капитаном Кардосом и Бенито, подошли к каюте с пленницами.

— Вот эта, вторая слева! — подсказал Бен, отступая на несколько шагов назад.

— Опасные? — правильно понял Максим.

— Опасайтесь старуху — бьет насмерть!

— Очень непростые пассажирки, — задумчиво сказал Васко, — ценные бабы… хм… сеньориты…

Несмотря на то, что связка ключей была у Максима в руках, он не стал отпирать замок самостоятельно, вместо этого негромко постучал в дверь три раза.

— Манеры, друг мой, — негромко пояснил он удивленному Васко, — в первую очередь — манеры!

— Войдите, господа! — раздался приглушенный деревом девичий голос из-за двери. Говорили по-английски.

— Вот теперь можно! — улыбнулся Максим и отпер ключом замок, пропуская первым де Кардоса.

Выглядели оба весьма солидно. Васко — весь в черном, Хьюго — в более светлых цветах, но оба при шляпах, рапирах, суровых лицах и грозных взглядах.

Только лишь шагнув внутрь, сразу стало понятно — дизайном этой каюты занимались индивидуально, и совсем иные люди, вовсе не те, кто обустраивал прочие корабельные помещения.

Если на всей шхуне правил британский стиль, но здесь царила своя атмосфера.

Пол каюты покрывал толстый персидский ковер, стены были драпированы дорогим бархатом, с потолка на кровать струилась переливчатая полупрозрачная ткань, частично перекрывавшая комнату, и визуально разделявшая ее на две части.

Перед ними, грозно глядя на пришельцев, стояла невысокая, коренастая женщина лет пятидесяти, с суровыми чертами лица, явными усиками над верхней губой, одетая в темно-синее сари[10], с закрытыми платком волосами. С первого взгляда было видно, что гости ей не нравятся.

На заднем плане, за всеми каскадами тканей, мелькнул силуэт второй обитательницы каюты, но она пока предпочитала оставаться вне поля зрения.

— Чего хотеть? — недобрым взором уставилась на пришедших усатая женщина.

— Мое имя дон Васко Маркос де Кардос! — уверенным голосом заявил испанец, чуть выставив вперед свой подбородок: — Теперь я капитан этого корабля! Это мой помощник — фон Валленштейн! Я хотел бы знать: кто вы такие и что здесь делаете?

— Мы есть бедные паломницы, пленницы ненавистного пирата! — суровым тоном прояснила ситуацию грозная тетя. — Он держать нас против воли уже долго, очень долго! Один, два, четыре месяц! Если вы есть честный человек, отвези нас домой! Получишь деньгу!

За тканью волнительной тенью вновь обозначились очертания второй пассажирки, с которой, честно признаваясь, Максим пообщался бы гораздо охотнее, чем со старухой. Но служанка непреодолимой стеной перекрыла дорогу. Не бить же ее, в самом деле!

Васко тоже быстро сообразил, что главный персонаж прячется в глубине каюты, и рявкнул так, что стены каюты задрожали:

— Даю минуту на объяснения! Если они меня не удовлетворят, высажу всех на берег!

Ткани колыхнулись, и из тьмы на свет выплыла девушка необычайной красоты. Черные полумесяцы бровей, смуглая кожа, слегка раскосые глаза, но при этом точеный европейский профиль, фигура, которой позавидовали бы многие: широкие бедра, узкая талия, которую можно было обхватить двумя ладонями, крупная грудь, угадывающаяся под одеждами, нежные линии плеч и изящные руки с длинными пальцами.

Одета она была в красное сари, светло-зеленое чоли[11] с узорами и паваду[12], шаровары и пояс, украшенный шалью. Руки выше локтя и на запястьях, лодыжки и даже ступни обвивали золотые цепочки и браслеты, уши оттягивали серьги с крупными рубинами, пальцы были унизаны перстнями, в волосах тройным рядом лежал спиральный обруч с многочисленными бриллиантами, а на шее висело тяжелое ожерелье.

«Да на ней столько украшений, что на эти деньги можно купить наш бриг целиком, и еще сдача останется!» — мысленно поразился Максим.

— Госпожа! Нельзя! — усатая тетка прыгнула назад, пытаясь преградить ей путь.

Но та лишь повелительно махнула рукой, и служанка, понуро опустив голову, отошла в сторону.

— Давайте же знакомиться, кабальеро! — заговорила девушка на прекрасном испанском, как прежде пригласила войти в каюту на чистом английском. — Мое имя Фатима, и я младшая дочь того, кого вы, называете Великим Моголом. Меня захватил в плен капитан Бартоломью Шарп несколько месяцев назад, когда я направлялась в Мекку в великое паломничество, везя с собой богатые дары. Ныне же меня насильно удерживают на этом корабле. Сеньор Шарп желает взять меня в жены безо всякой предварительной договоренности и моего на то согласия. Если вы, доблестные кабальеро, вернете меня обратно к отцу, вас ждет огромная награда и его личное расположение, которое стоит несоизмеримо больше любых денег! Умоляю вас, бросьте все ваши текущие дела и доставьте меня домой! Вы не пожалеете, кабальеро! Клянусь жизнью своей и непорочной честью!

Речь произвела на мужчин сильное впечатление, но особо их поразила та, кто ее произнесла. Она была столь же непривычна взору европейца любой эпохи, как яркая колибри в норвежском поселке.

Васко открывал и закрывал рот, пытаясь произнести хоть слово, но у него ничего не получалось. Максим понял, что испанец впал в полнейший ступор, и взял инициативу в свои руки.

— Сеньорита! — он чуть пихнул де Кардоса в бок и глубоко поклонился. — Позвольте называть вас так, раз уж мы говорим на испанском языке. Мы совершенно не ожидали встретить здесь столь высокородную гостью, поэтому вы должны извинить наше изумление. Теперь, когда ситуация прояснилась, прошу дать нам немного времени на раздумье! На этом корабле вам будут оказаны почет и уважение, соответствующие вашему положению. Конечно, с этой минуты, вы уже не пленница! Вы — свободны и вольны делать, что вам будет угодно. В этом я ручаюсь перед вами своим словом, благородного рыцаря фон Валленштейна, а так же словом испанского кабальеро капитана де Кардоса, который в данное мгновение настолько очарован вашей красотой и грацией, что самостоятельно не может произнести ни звука…

Васко в ответ попытался что-то сказать, но его пересохший от волнения рот издал лишь невнятное кхеканье.

Впрочем, красавицу Фатиму это не удивило. Они царственно кивнула в ответ, принимая комплименты, сделала вполне европейский книксен и, шагнув назад, исчезла в переливавшихся всеми цветами радуги тканях. Ни капли страха на ее лице Максим не увидел, хотя, казалось бы, ситуация располагала к панике: чужие мужчины захватили корабль и могут сделать с ней все, что придет им в голову. Так что ее самообладанию можно было только позавидовать.

Место молодой госпожи заняла служанка. Ее лицо точно не выражала радости от знакомства, и молодые люди, пятясь задом, вывалились из каюты, дверь которой немедленно захлопнулась за ними следом.

— Хьюго, вы ее видели? — испанец все не мог прийти в себя. — Она настолько прекрасна, что у меня сводит дыхание и останавливается сердце! Как мог господь наш Всемогущий создать столь идеальное создание? Ведь, глядя на нее, любой отдаст душу лишь за один благосклонный взгляд, за легкое движение ее руки, за возможность лицезреть ее совершенное лицо хотя бы долю мгновения…

— Да вы, кажется, влюбились? — поставил диагноз Максим.

— Более того! — вздохнул Васко. — Я пропал навеки!..

— Сочувствую! Однако, нам нужно многое обсудить, — тем временем, они перебрались в капитанскую каюту и Максим плеснул в бокалы немного рома. — Если вы помните, вторым условием капитан Шарп поставил передачу ему сеньориты Фатимы…

Кардос резким жестом прервал его слова. Лицо его исказилось в таком диком приступе ярости, что Максиму на мгновение стало не по себе, хотя гнев Васко и был направлен вовсе не на него.

— Об этом не может быть и речи! Я ее никому не отдам!

Но и Максим начал потихоньку закипать.

— Во-первых, капитан, — заговорил он резким, неприятным тоном, который сам в себе не ожидал, — начнем с того, что эта девица — точно такой же приз, как и прочие ценные вещи, которые мы захватили на этой шхуне. И вы не можете просто так, своей волей решить ее судьбу. Прочтите наш контракт!