Пиастры, ром и черная метка!

Глава 16

Максим выскочил из каюты первым. Не то, чтобы он так рвался в бой, просто в последнее время его сознание значительным образом перестроилось, и теперь выжиданию он предпочитал прямое действие. Ведь гораздо проще глядеть опасности в глаза, чем думать и гадать, сложится ли все нужным образом без его личного участия.

Следом за ним шел Васко де Кардос, последним следовал юнга, ранение у которого оказалось не смертельным. Юнга хотел драться, и никто не собирался запрещать ему это делать. Здесь взрослели рано.

Короткий коридор и сразу палуба, на которой уже полным ходом шла резня.

Было темно: лишь свет звезд, да пара кормовых фонарей освещали происходящее побоище. Задержавшись на пару мгновений, чтобы дать глазам привыкнуть к темноте, Макс вышел на палубу и тут же сходу разрядил оба пистолета в пиратов, бросившихся на него с саблями в руках. То ли расстояние было минимальным, то ли он за прошедшие дни поднаторел в обращении с оружием, но ни одна из пуль не прошла мимо, и два тела рухнули на доски палубы, не добежав пары шагов до цели.

Мимо уха просвистела еще одна пуля, и третий пират упал мертвым, — это Васко произвел свой выстрел из-за спины Макса.

Все, пистоли более не нужны — перезаряжать некогда, в дело пошли рапиры.

Но не успел Максим как следует оглядеться по сторонам, как в голову ему прилетел смачный удар, от которого он мгновенно поплыл, пошатнулся, и если бы Бенито не поднырнул ему сзади подмышку и не поддержал бы его, то, наверняка, Макс рухнул бы тут же поверх тел мертвецов.

Васко в этот момент уже рубился где-то справа и не видел произошедшего.

— Scheißschwuchtel, Arschloch*! — Ганс, судя по смачному немецкому мату, держал оборону левее. Да и вообще, в происходящей вокруг свалке сложно было что-то толком разобрать.

*(нем.) Сраный пидор, дырка в жопе!

Максиму повезло — пуля, которую он словил, прошла по касательной и на излете лишь слегка зацепила голову. Поэтому он повис безвольной куклой на плечах Бенито на долгую минуту, приходя в себя и потрясенно потряхивая головой.

Юнга сумел затащить его обратно в коридор и прислонил к переборке.

— Кабальеро! Вы живы? Сеньор!

— Что говоришь, мальчик? — Максим постепенно очухивался, вот только слова юнги слышались отдаленно, будто он сидел внутри бочки. — Я в порядке!

— Спасибо деве Марии и всем святым! — обрадовано воскликнул Бенито. — Я уж думал, вам конец…

— Не дождутся!

Максим окончательно оклемался и сделал шаг вперед. Вроде с координацией движений все в порядке, голова не кружится, руки и ноги слушаются. Рапира, которую он умудрился не выронить при ранении, удобно лежала в руке.

«Что же, — подумал Максим, — вроде, живой… еще повоюем!»

Вторая попытка выйти на палубу оказалась удачнее первой. В этот раз в него никто не стрелял и никто не мчался с саблей наперевес, хотя по всей палубе шла отчаянная рубка.

Пахло кровью и смертью.

Испанцы сцепились с англичанами всерьез. Никто не просил пощады, да и не думал, что противник окажет подобную милость. Нет, тут ранение или плен означало почти верную гибель — слишком уж обиделись люди Шарпа, да и ценным грузом никто не хотел делиться.

Вся эта комедия с визитом Бартоломью на борт была разыграна лишь для того, чтобы выиграть немного времени, осмотреться на шхуне и прикинуть силы врага. Ни о каком договоре капитан Шарп и не помышлял. А после все, что им оставалось, это подплыть ночью под борт шхуны, закинуть абордажные крюки и взобраться наверх по веревкам. Опыта англичанам было не занимать, они все проделали ловко и умело, умудрившись причалить к борту незамеченными.

И пошла потеха.

Абордажная сабля — оружие не очень длинное, всего 60–80 сантиметров, но рубиться ими в тесных коридорах или в толчее на палубе было гораздо удобнее, чем метровой рапирой.

Это Максим осознал практически сразу, едва схватился с новым противником. Тот был высокого роста, плечист, с W-образным шрамом на лбу — более похожим на старое клеймо, и крайне силен.

Сабель у пирата было сразу две, в каждой руке по клинку, и они летали в воздухе перед лицом Максима, выписывая замысловатые фигуры. Каким-то чудом ему еще удавалось отбиваться, хотя чувствовалось, что преимущество на стороне англичанина.

— London is the capital of Great Britain![13] — ошарашил Максим своими знаниями пирата, и добавил по-русски: — Сука!

— Я сниму с тебя скальп, испанская собака, и положу вместо коврика! — крикнул в ответ здоровяк, проводя стремительную ложную атаку, и сразу же попытавшись подловить Максима на котрвыпаде.

— Ну почему же испанская? — ухмыльнулся Макс самой зловещей ухмылкой Хьюго, вовремя отступая в сторону. — Германская!

— Тем хуже, свинья!

Дело было плохо. Максим никак не мог пробить оборону пирата, несмотря на длину собственной рапиры. И неизвестно чем бы все кончилось, но откуда-то сбоку выбежал окровавленный Бенито с выпученными от возбуждения глазами и ружьем в руках, навскидку, как из карабина, прострелил пирату голову, и тут же вновь скрылся с глаз.

— Хороший мальчишка, — прохрипел Максим, стараясь перевести дыхание, — за мной должок!

Вот сейчас Макс пожалел, что на тренировках не уделял должного внимания сабельному бою, но что уж теперь-то — будет жив, наверстает!

Однако и рапира против обычных противников была эффективна — в этом он убедился буквально через полминуты, когда на него напали еще двое, и опять, как назло, рядом не оказалось никого из своих. Вроде палуба шхуны была не слишком-то большой — где тут можно потеряться, но испанцы сражались где угодно, но не рядом с Максом. Возможно, бой уже давно перешел в коридоры и кубрик — он этого не видел. Здесь же, на верхней палубе, выбравшись на полуют, в полутьме ночи он оказался один против двух зверских пиратских рож, которые явно не впечатлились своим противником, решив, что прикончат его сходу.

Но Максима охватил лютый азарт. Где-то в глубине памяти он держал мысль о том, что смерть — это, возможно, еще не конец, но дрался, как в последний раз. Ведь кто знает, случится ли очередное перерождение, а подыхать вот так ни за зря он не хотел.

Фехтовать против двух обученных и сильных людей сложно. Даже если ты превосходишь каждого из них в отдельности, в паре они убьют тебя с большой долей вероятности. Макс все это понимал, и на рожон не лез, но и пираты осознавали свое временное превосходство и постарались им воспользоваться.

Один косой рубящий удар Максим ловко отвел в сторону, но тут же его бок окрасился кровью — повезло, что зацепило лишь самым кончиком сабли. Придись удар чуть глубже, клинок пробил бы печень.

Пытаясь отступить чуть назад, Макс умудрился уколоть в плечо одного из нападавших, да так удачно, что тот выронил саблю.

«Сейчас или никогда!» — понял Максим и с удвоенной силой атаковал второго пирата.

Тот не то, чтобы растерялся, но тоже чуть попятился и это его сгубило. Нога англичанина зацепилась за что-то невидимое Максу, и пират спиной назад покатился по ступеням, ведущим с полуюта на верхнюю палубу.

Максим, не теряя времени, быстрым движением добил первого врага, только что подхватившего саблю с палубы левой рукой. Классическая стойка, выпад — все, как на ежедневных тренировках. Клинок легко прошел сквозь грудь англичанина и вышел из спины на добрые тридцать сантиметров. Так же резко Макс выдернул рапиру, и его лицо обдало брызнувшей из раны кровью. Готов, тварь! Никакого сожаления по поводу совершенного смертоубийства Макс не испытывал, как и в свой первый бой, тогда на «Санта Розе», когда его телом больше управлял Хьюго, чем он сам. Сейчас же ситуация была иной: дрался именно Максим и убил противника тоже он — простой юрист, всю жизнь занимавшийся бумагами.

Впрочем, размышлять о жизненных перипетиях было некогда. Бой на шхуне переходил в решающую стадию, когда все могло кончиться в любую минуту. Вот только в чью пользу?

Макс живо огляделся по сторонам.

Слева на резных перилах борта болтался, как флюгер на ветру, труп одного из испанцев, причем голова свешивалась на сторону моря, а ноги оказались со стороны палубы. Качнись шхуна чуть сильнее, и тело упадет либо на ту, либо на эту сторону. Бедняге не повезло. Но главное, в его ногах висело ружье, цепляясь за сапог ремнем.

Максим решил, что проверить ружье не повредит, и, собственно, проверил. Точнее, снял ремень с ноги испанца и взял ружье в руки. Этого оказалось достаточно, чтобы хрупкое равновесие нарушилось. Тело перевалилось за борт и исчезло в темных водах бухты.

— Дьявол! — Макс недовольно глянул вниз, на дело рук своих. Такого исхода он не ожидал, но что уж теперь…

По счастью, ему повезло, ружье оказалось заряженным и готовым к выстрелу. Что же, лучше, чем рапира. Хотя бы одного файф-о-клока он успеет прикончить!

Максим подбежал к внутренним перилам и глянул вниз. Тот тип, что упал со ступеней, как раз очухался и теперь уверенно поднимался обратно на полуют, очень удивившись, увидев направленное в его сторону ружье.

Бабах! — выстрел прозвучал негромко, но пирата с силой откинуло назад на пару шагов, там он и умер все с тем же слегка удивленным выражением на некрасивом лице.

Максим вновь остался с одной лишь рапирой, но переживать по этому поводу было совершенно некогда. Прямо перед его взором на верхней палубе разыгрывалось генеральное сражение. Наверное, все оставшиеся в живых люди с обеих сторон собрались сейчас здесь, чтобы окончательно понять, кому сегодня повезет, а кто отправится на корм рыбам.

Бартоломью Шарп был жив и относительно здоров. Максим сразу увидел его во главе англичан. Надо сказать, что людей у Шарпа осталось немного — где-то двадцать пять бойцов, но испанцев оказалось еще меньше — пятнадцать человек, как бегло прикинул Максим. К счастью, де Кардос и Ганс оказались в их числе.

Но самым удивительным был тот факт, что рядом с Гансом, практически плечом к плечу стоял Флинт, держа ужасающего вида огромную саблю в руках. Он не кричал и не пытался оскорбить противников, но его каменное бесстрастное лицо, испещренное шрамами, выглядело настолько мрачным и даже потусторонним, что это пугало само по себе.

Две армии невольно замерли на месте, друг напротив друга, ожидая сигнала своих военачальников. Повсюду на палубе, куда только падал взгляд Максима, лежали тела. Кто-то стонал, кто-то наматывал на кулак собственные кишки, пытаясь засунуть их обратно в распоротый живот, один все держался за перерезанное горло, словно надеясь пальцами пережать рану и отдалить смерть, еще один, прибитый абордажным багром прямо к палубе, дергался, как перевернутая на спину черепаха и истошно вопил от боли, другие уже отмучились — им было все равно, кто победит этой ночью.

Англичан и испанцев погибло примерно поровну, видно команда де Ламбаля все же изрядно проредила численность людей Шарпа, гораздо более сильно, чем казалось, когда Максим наблюдал за сражением на песке с корабля. Повезло!

— Сдавайтесь! — Шарп выступил на полшага вперед. — И останетесь живы, обещаю! Нас больше, вам не победить!

— Твоему слову верить нельзя, мерзкий пират! — де Кардос давно потерял шляпу, его камзол был весь истерзан, белоснежные манжеты почернели от крови, но даже в эту минуту он держался с достоинством истинного дворянина. Максим даже восхитился им на мгновение.