1941. Друид. Второй шанс

Глава 6

— Гвэн, ты ведь поможешь нам вернуться?

С одной стороны на друида умоляюще смотрела Зоя, с другой стороныего буравил взглядом спасенный им воин.

— Опасно, ты можешь пострадать, — буркнул парень, и, откинув полог, выбрался на улицу.

Вот и думай, что и как делать. Сторону-то в этой войне он выбрал, но бросаться в ее пекло по первому слову не собирался. Он — друид, а не простой воин, что бросается в бой с мечом или копьем. Его стезя совсем другая — хранить ее жизнь.

— Опасно… Больше ста верст по глубокому снегу, — бурчал друид, пробираясь по узкой натоптанной топке к небольшой уютной полянке. Здесь особенно чувствовалось единение с лесом, оттого частенько сюда и заглядывал. — Нам сейчас в свой нору забиться и сидеть там, пока все не успокоиться. Воины немецкого маркграфа все равно когда-нибудь уйдут…

В его мире войны так и велись. Один маркграф нападал на земли другого. Разорял села и городки, тащил все, до чего руки дотягивались — скот, умелых мастеровых, повозки с зерном, тюки с тканями. После же убирался восвояси. И здесь также будет, думал Гвэн. Главное, выждать немного.

Только ее взгляд говорил, что не будет она ни в какой норе прятаться. Не такой у девушки характер. С таким нравом ей бы воином родиться и с мечом в руке рубиться с врагом, а не девкой в юбке. Не-е, не станет прятаться. Если ей не помочь, сама с тем воином уйдет.

— Телом дева, а душа воина, — прошептал друид, опускаясь на очищенное от снега поваленное дерево. Нужно было подумать, а место здесь самое для этого подходящее место. — Тяжело будет с ней… Очень тяжело…

Казалось, при мысли обо всем этом Гвэн должен был хмуриться и злиться, но все было совсем, наоборот. Думая о девушке, он по-доброму улыбался. Снова и снова представлял, как Зоя наклоняет в бок голову и, покусывая губу, смотрит куда-то вдаль. И что-то теплое и радостное, чего никогда с ним не случалось, зарождалось внутри него, заставляя забыть обо всех заботах и страхах.

Похоже, юный друид вкусил новое чувство, сила которого во много — много раз превышала силу его тайного напитка. Гвэн влюбился, но еще не догадывался об этом.

— Но я должен быть рядом с ней… Так велели дэвы Великого леса.

Решение принято, а, значит, сомнении прочь. Он пойдет за Зоей туда, куда нужно. И ни один волос не упадет с ее головы.

—… Завьюжит скоро. И сильно завьюжет — друид поднял голову, по-собачьи вдыхая морозный воздух. Уже ночью погода начнет меняться, и им как раз выходить нужно будет. — А значит, ни одна живая душа на улицу не выйдет. И люди и зверье попрячутся.

Оставалось лишь придумать, как до Зоиных друзей добраться. По словам спасенного воина до них больше ста верст, которые совсем не просто будет осилить. По хорошей дороге да на скакуне такой путь особо не почувствуешь, а зимой и с болезным на руках тяжко будет.

— Сани да мохноногую лошадку к ним в придачу…

К сожалению, лошадей в лесу днем с огнем не сыскать. В селение тоже соваться нельзя. Если, где и искать повозку с четвероногим, то только здесь.

— Хм… — нахмурившийся было Гвэн вдруг просветлел лицом. Пришла идея, которую ему тут же захотелось проверить. — На одних лошадях ведь свет клином не сошелся. Сейчас, сейчас приготовлю кое-что… Учитель, кажется, говорил, что они без ума от болотной кулятки и корня чертополоха…

До болота как раз было рукой подать. Только вчера он там чуть не провалился. Если хорошо поискать, то стебли болотной кулятки обязательно отыщутся. А про чертополох, вообще, можно было не беспокоиться. Почитай, вблизи каждой березы рос.

Добыв и то и другое, в небольшой каменной ступке растолок. Прямо здесь же и крошечный костерок соорудил. В небольшом овраге устроился, закрыв своей спиной огонь, чтобы ветром не задувал.

— Вот и славно, — слабенький огонек жадно накинулся на кусочки бересты, которые он заботливо накидал на глиняную поверхность. Еще немного, и можно будет прожарить приготовленную им растительную смесь.

Прошептав древнее приветствие-просьбу к Великому Лесу, Гвэн поставил железную миску прямо в огонь. Немного помешал смесь, чтобы кусочки стеблей и корня подрумянились, и сразу же снял с огня. Лишний жар не в пользу был, а во вред, лишая смесь ее особой силы.

— А теперь можно и наших гостей встречать…

Приготовленная им растительная смесь имела старинный рецепт, который, по словам его учителя, был составлен еще в незапамятные времена друидом Атолом Великомудрым. Считавшийся непревзойденным целителем, тот использовал снадобье для привлечения зверья. Для каждой птицы, гада и зверя добавлял новую травку или корешок в смесь, усиливая ее Зов. Поэтому Гвэн и вспомнил об этом снадобье, решив попробовать.

— Среди всех детей и дочерей Великого Леса, плавающих, летающих, ползающих, скачущих и ходящих, лишь вы нужны мне… — раздались древние слова призыва, тут же подхваченные ветром и понесенные в самые его далекие уголки. Пришедшие из другого мира и времени и здесь они находили свой отклик. — Придите и исполните мою просьбу…

Взяв небольшую щепотку порошкообразного снадобья, друид резко подбросил его вверх. Воздух тут же наполнился едким пряным ароматом, полным особых веществ. Ученые могли бы подсказать, что эти вещества представляют собой удивительной силы афродизиаки, во много раз превышающие их синтетические аналоги. Несколько грамм такого вещества, развеянные по ветру, могли накрыть площадь в десять — пятнадцать квадратных километров.

— Я жду вас, дети Великого Леса…

Тихо шепча слова Призыва, Гвэн возвращался к убежищу. Нужно было собираться. Каждая потерянная минуту позже могла им выйти боком.

По пути он срубил несколько слег, из которых должна была выйти волокуша. Для сбруи надрал лыка, из которого тут же начал плести плотные ремни-канаты.

— Услышала, как ты идешь, — встретившая его Зоя, тоже принялась помогать. Особенно лыком плести ей понравилось. Ремень-плетенка у нее просто загляденье получался. — А для чего это все? Странно, на лошадиную сбрую похоже. Вот постромки, поводья, подпруга, уздечка…Зачем это, Гвэн?

— Доделаем, и к вашим поедем, — друид оторвался от почти доделанной волокуши и махнул рукой куда-то за ее спину. Мол, сама смотри. — А это все для них.

Девушка в ответ недоверчиво хмыкнула. Решила, что шутит. Откуда здесь могли лошади появиться? Но любопытство пересилило ее, и она повернулась.

— Ой, мамочки! — пискнула Зоя, от неожиданности теряя равновесие и падая в сугроб. — Это же…

-//-//-

Лейтенант Маресьев давно уже перестал бояться. В страшных переделках, где другие валились без чувств или от ужаса не могли двинуть ни рукой, ни ногой, летчик лишь хмурился и скрипел зубами.

Весь свой страх он потерял еще в первые недели войны. По каплям из него вышел, когда первый раз, а через сутки второй раз горел в своем штурмовике. С пришедшим по почте известием о гибели в бомбежки старенькой матери и двух школьниц-сестренок внутри него уже поселилась тягучая ноющая боль, от которой не было спасения ни днем, ни ночью. А после семидневного скитания с гангрензными ногами по лесам и болотам Алексей окончательно уверился в то, что его страх пропал.

Однако, все оказалось не так просто. Где-то глубоко внутри него страх еще теплился, и ждал для своего появления удобного момента, который именно сейчас и наступил.

— От же, мать моя женщина, какая страхолюдина! — скороговоркой вырвалось у Маресьева, едва он откинул полог норы и выбрался на улицу. — Сплю что ли? — не утерпел и со всей силы ущипнул себя за ухо. — Не-е, не сплю, — в голосе появилась растерянность, чего рядом и в помине не было.

Прямо перед их логовом растянулась целая вереница крупных буро-коричневых вепрей, от шерсти которых шел горячий пар, и остро тянуло тяжелым мускусным запахом. Это были невероятно крупные звери, в холке едва до груди ему не достающие. Особенно мощным выглядел первый зверь, на выступающий загривок которого уже успели накинуть уздечку. Весом под два с половиной — три центнера, он казался живым танком с благородной серебристой полосой поверху. Угрожающе выглядывали здоровенные клыки-тесаки под два десятка сантиметров. Такими «ножами» запросто можно человеку брюхо распороть от промежности и до самой шеи.

— Как это так? Это же… дикие звери, — лейтенант от неожиданности даже заикаться начал. —

Особенно его поражало, что все шесть зверюг, пока на них накидывали ременную сбрую, ластились к лесовику, который его нашел на болоте. Словно домашние животные — дворовые собаки или кошки — они тыкались здоровенными мохнатыми мордами в ноги, бока и руки парня. Возмущенно повизгивали, а то и лезли друг с другом в драку, когда тот начинал тискать кого-то одного из них.

— Зой, я ведь не брежу? Может это галлюцинации от потери крови…. Мне ведь в лесу, когда я полз, уже начинала всякая чертовщина мерещиться, — Маресьев схватил за руку девушку, что тоже возилась с ремнями. Просительно взглянул ей в глаза. Мол, хоть ты мне объясни, что тут происходит. А то боюсь, что с ума схожу.

Завязав последний узел, девушка ласково потрепала одного из хряков по загривку. А тому это так по нраву пришлось, что он всей тушей на нее навалился. Видно, просил ему и бок почесать.

— Ни какие это не галлюцинации, товарищ лейтенант, — улыбнулась Зоя, продолжая начесывать свиной бок.

Вепрь даже повизгивать от наслаждения начал, до ужаса напоминая разомлевшего от ласки дворового пса. Лейтенант, наблюдавший все это, тут же начал глаза тереть, с трудом веря в то, что видит.

— Это Гвэн их позвал, — а потом чуть тише девушка добавила. — Я уверена, товарищ Маресьев, что он обладает просто какими-то невероятными способностями. Вот вы что-нибудь слышали о товарище Мессинге Вольфе Григорьевиче? — летчик отрицательно покачал головой. — Он до войны выступал в нашем доме культуры железнодорожников и разные номера показывал с угадываниями мыслей. Я тогда запомнила его слова о том, что некоторые люди обладают поистине безграничными способностями. Думаю, Гвэн именно из таких…

Следующие несколько часов, пока их необычный звериный обоз пробирался по глубокому снегу в сторону дороги, ему пришлось помолчать. Тяжело было и им, и зверям. То и дело приходилось слезать с самодельных саней и выталкивать их из очередной ямы или из-за препятствия. Взмокли все, пока до тракта не добрались.

— Добрались. Ночь на носу, поэтому по дороге пойдем, — выдохнул тяжело дышавший лесовик, кивая на хорошо утоптанную грузовиками снежную дорогу. — Садимся и крепко прижимаемся друг к другу, а не то замерзнем…

Маресьева, как еще окончательно не выздоровевшего, посадили между Зоей и лесовиком. Вот тогда, хорошо пригревшись между ними, лейтенант снова вернулся к своим мыслям обо всех происходящих вокруг него событиях. Начал одну за другой вытаскивать из памяти всякие разные странности. Самым главным для него, пожалуй, было незнание лесовиком самых элементарных вещей — часов, пистолета с патронами, очков. Вдобавок, настораживали его вопросы, которые мог бы задавать ребенок или, что особенно тревожно, человек из дальних стран.

У Маресьева вызывали также опасения необычные знания и способности этого человека. Если верит всему, что рассказывала Зоя, то перед ним был самый настоящий колдун из сказок. Взять хотя бы ту историю с гангреной. Если его, лейтенанта Маресьева и в самом деле вылечили от гангрены, то этого лесовика он должен до самых последних дней водкой поить. Но ведь такого просто не могло было быть! Советская и зарубежная наука не могла лечить от гангрены. Мертвую плоть сразу же удаляли, чтобы заражение не шло дальше.