Кодекс Инквизитора. Книга I

Два метра на метр — либо жертвенник, либо ложе. Мануала не прилагалось. Взгромоздилась и расплылась на шершавой поверхности, словно медуза. Хватит с меня тайн и загадок. Духи, боги, демоны! Где поставить подпись кровью? Я готова принять род под крыло!

Безмолвие и покой. Никто не явился по мою душу. Может, сказать нужно слова заветные? Покрутиться юлой, плюнуть через плечо три раза, а я развалилась на камушке. Спать-то как охота! Я всего лишь минуточку. Самую малость вздремнуть…

«Она не нашего рода-племени. Душа Ольги ушла. Тело ничто. Мясо. Мясо должно умереть».

«Она одна из нас. Тело родича приняло душу. Даруем ей шанс».

«Нет. Мы не можем. Кодекс рода гласит…»

«Кому нужен кодекс, если падёт ветвь?»

«Кодекс гласит, что род возглавит достойная. Она более чем достойна. В её жилах течёт наша кровь».

«Смерть. Смерть. Смерть».

«Она освободила душу потомка, дав шанс на перерождение. Мы не можем её убить. Мгла не простит нас. Прокляты будут все».

«Глупцы. В ней сила четырёх. Она одна из нас».

«Достойна. Достойна. Достойна».

«Пусть решает Первая. Её воля — закон».

«Не так давно все мы свершили ошибку. Мария изменила роду. Предала кодекс. Ветвь Нагих едва не угасла. Злодеяние против всего рода содеяла наша плоть и кровь. Выбора нет. Либо род возглавит дитя из иного мира, либо всех нас ждёт тлен. Девочка сильна. Настолько, что вы и вообразить не в состоянии. Если не она, то кто?.. Завершайте ритуал. Я передам дар. Возможно, ей удастся вернуть семье былое величие. Я всё сказала».

Одна из десяти фигур приблизилась к лежавшему на жертвеннике окровавленному стану девушки. Прочие встали полукругом за спиной и монотонно затянули песнь на древнем языке.

Откинув полу балахона, фигура вынула жутковатого вида клинок, больше напоминающий паучью лапу. Взрезав запястье, щедро окропила лезвие чёрной кровью. Взмах — и остриё, пробив грудь, вонзилось точно в сердце. Девушка содрогнулась, раздался слабый стон. Песнопения смолкли с предсмертным вздохом. Княжна Ольга умерла.

Что-то мокрое и шероховатое елозило по щеке. Открыв левый глаз, узрела пёсью морду. У меня что, имеется собака? Собака напомнила, что она у меня всё-таки есть, лизнув в нос. Фу! Какая пакость! Терпеть не могу псов. Кошек тоже не могу, но в меньшей степени. Уберите от меня это чудовище! «Чудовище», осознав, что я пришла в себя, принялось радостно лаять и скакать по пузу. Вот же малявка кудлатая! Изыди, чертяка!

— Даша, Глаша! Живо сюда! Уберите от меня эту сучку!

В дверь, сбивая ковёр, вбежали две растрёпанные девчонки. Что-то в их облике мне показалось подозрительным. То ли раскрасневшиеся щёки, то ли припухшие губы, а может, и то и другое.

— Барыня пробудилась! Слава богам! Слава роду! — Девки бухнулись на колени и принялись энергично бить поклоны.

— Встать, шамотры! Почему губы обсосаны? Вы что, у меня под боком инцест устроить удумали? — Глаза Даши закатились под образа, девчонка покачнулась и завалилась навзничь, а сестрица затараторила не хуже Эминема:

— Ваше Высочество! Не велите казнить! Это всё Валера! Артефактор! В кабинете магический светильник не работал! Маменька вызвала из самого Петербурга! Это всё он, охальник! Дашку лапать полез, а потом целовать! А я… А я…

— А ты кинулась защищать сестру, подставив губы, так?

— Всё так и было, барыня! Ой! — Девчонка запнулась на полуслове, густо покраснев.

— Тебе сколько лет, свиристелка?

— Как и вам, Ваше Высочество. Восемнадцать. Мне уже можно. Токмо не говорите матушке, убьёт она нас, мы другим обещаны. А Валера, он такой… — Девка, закатив глаза, мечтательно вздохнула.

— Стало быть, вас против воли замуж выдают?

Глаша, взгрустнув, потупила очи.

Непорядок в вотчине, где это видано, чтобы под венец силком тащили?

— Мамаша далеко? Зови давай, разговоры разговаривать буду, и пёселя убери, всю обслюнявил, блохастый утырок!

— Какого пёселя? — искренне изумилась девица.

— Ослепла, что ли, вот этого самого! — Я посмотрела на собаку, которая оказалась котом.

Что за ерунда? Кот. Чёрный котейка. Пузатенький, носик пупочкой. Я что, рассудком тронулась? Кот посмотрел на меня и вдруг взвился канарейкой, вольготно разместившись на люстре. Приплыли!

— Ваше Высочество, так это перевёртыш, вы же сами привезли из разлома в прошлом годе.

— Году, — машинально поправила я.

Этот мир полон сюрпризов. Я глянула на канарейку, которая мотыльком вспорхнула и полетела шмелём по своим делам. Всё страньше и страньше. Пора бы посёрфить местный интернет. Ума набраться. Но сначала решить проблему с домашним насилием. Не по душе мне такие порядки. Я здесь власть. Абсолютное право на насилие должно быть только в одних руках. В моих!

— Мать веди, и не затягивай! Сестру подымай, хорош валяться. — Взглянула на хитрую Дашку: актёрского мастерства не хватает, но за смекалку зачёт.

Проводив прислугу глазами, с интересом уставилась на шмеля, который ящерицей полз по стене, а затем тараканом скрылся в вентиляционной решётке. Совершенный разведчик. Надо бы приручить. А может, он уже учёный? Нужна информация, как можно больше информации.

Не прошло и пяти минут, как за дверью раздался утробный ор:

— Матушка очнулась! Счастье-то какое! Мы истово молились за вас, Ваше Высочество! Бедная моя девочка! Настрадалась! Столько боли! Столько мучений снесла! Не брешут былины! Всё так, как бабка моя сказывала! А я не верила, дура-а! — завыла, а затем заревела белугой Агриппина.

Девчонки за её массивной спиной принялись в унисон подвывать. Когда ж этот водевиль закончится? Двадцать первый век, а я как будто спектакль смотрю с никудышными лицедеями. Чего они так переигрывают? Неужто здесь столетиями не менялся менталитет? Похоже на то.

Стоп. Так что получается? Питекантроп и есть маменька милашек? Чудны дела твои, Господи! А говорят, что от осинки не родятся апельсинки! Посмотрела на девочек. Нарядить — и хоть сейчас на подиум, пленять сердца олигархов. Врут, сволочи. Ещё как родятся!

— Агриппина, вот что мне скажи. Как ты докатилась до жизни такой? Почто девчонок тиранишь? Замуж супротив воли выдавать удумала. Может, зазря я плети в прошлом годе отменила? Тьфу, блин, вот же пристало! У нас что, школы в имении нет? Отчего как холопы говорите?

— Так мы и есть холопы! — дружно ответили все трое.

— Школа имеется, барыня! Вашими усердиями двухлетку возвели в позапрошлом годе, то есть году. Грамоте учат, арифметике, а больше нам и не надобно. Крепостным-то оно на кой чёрт? Мы люди простые, деревенские, нам науки ни к чему, а ежели умелицы какие требуются, так в Петербурге рабочих рук полно. Там и школы, и университеты с академиями. Для простолюдинов свои, для аристо — свои. Вот и вы осенью нас покинете. Как же мы без вас, барыня⁈

Так, понятно. И действительно, а на что холопам лишние знания? А то решат ещё, что мы здесь власть, и пойдут революции организовывать. Устои менять не буду. Я не классическая попаданка. Ломать — не строить.

— Мы ушли от темы, что там по делу? — добавив в голос металла, строго поглядела на Агриппину.

Женщина, сконфузившись, отвела глаза и тяжело вздохнула.

— Ваше Высочество! Бес попутал! Не хотела я, видит бог! Я доченек своих пуще жизни люблю, но нет другого выхода. Кормилец захворал. Разломщик он. Заразу липучую подцепил месяц как. Червь ментальный душу точит. Деревенские лепилы не могут ничего. Только барыши подавай. Всё высосали паразиты, а толку нет. Митяй мой высох совсем. На последние гроши вызвала мага из академии. Заломил двести червонцев. А где ж эдакие деньжищи взять? Мы не бедствуем, матушка, всё благодаря вам! Но двести червонцев! Деньга неподъёмная! А тут братья Филипповы пронюхали про наше горюшко и сватов заслали! Я бы им гарбуза вынесла, да ещё и коромыслом по хребтам добавила, но выкуп за невест посулили, аккурат по сто червонцев. — Баба-танк по-бабьи всхлипнула и разрыдалась в голос.

Ох уж мне эти слёзы! Вот не люблю сырость в доме. Извлекла из хранилища приснопамятный саквояж. Вытащив папку с личным делом, бросила баул под ноги няньке. Как пришло, так и ушло. Тётка всё-таки кормилица моя. Я, будучи пупсиком, сосала её монструозное вымя. Настало время платить по счетам. Пусть не по своим, но я ныне Ольга Фёдоровна Нагая. Официальная глава Рода Нагих. Взглянув на чёрный, как смоль, родовой перстень, подмигнула бриллиантовому пауку. Паук, шевельнув лапками, плотнее обхватил указательный палец.

Возгласы радости. Размазанные по щекам сопли. Треск паркета. Баба-конь так выражала благодарность, круша головой бесценные наборные дощечки. Поначалу мне это нравилось — ощущала себя меценатским меценатом, но вскоре с души воротить стало. Выдворив челядь вон, с удовольствием откинулась на мягкой кровати. Мир и покой, ну наконец-то!

Осмотрела голые ноги — ни царапинки. Безупречная кожа. Ни прыщика, ни родинки. Если они и были у княжны, то моя регенерация устранила дефекты. Взглянула на ногти. Антрацитово-чёрные. Острые, словно бритвы. Идеально гармонируют с украшением на пальце. Древние ведьмы признали меня. Пришлось умереть, но что не сделаешь ради рода, особенно в том случае, когда от тебя ничегошеньки не зависит. Что там писано в кодексе?.. «Возглавить ветвь может только сильнейшая из рода»? Очень сомневаюсь, что истинная Ольга прошла бы путь боли. Жёсткие правила, однако.

Каким умением наделила меня сотню раз прабабка, я так и не поняла. В ауре изменений не наблюдала. Источник мирно пыхтел под сердцем, вырабатывая килотонны энергии. Душа сверкала, заигрывая с симбионтом. Всё чинно-благородно. Уверена: дар проявит себя рано или поздно. Но лучше рано. Мне чужой мир покорять, а это вам не молиться на золотую свинью. Всякое подспорье лишним не будет.

На лицо упала тень. Посмотрела вверх. С люстры на тонкой паутине спускался упитанный паук величиной с кулак. Это что, знак? На лоб шлёпнулась склизкая медуза. К сожалению, нет.

«Скорп, жив?»

«Не дождёшься, рыжая! Сердечно поздравляю! Ты лох! Слить сто тысяч имперцев? До этого даже наша добродейка не додумалась. Чую, пойдём мы по миру в скором времени!»

«Не ной, скряга! Щедрость красит человека. Я к тебе по делу. Тело нужно? Видишь ту медузу?»

«Ты хотела сказать — улитку?»

«Короче, это перевёртыш. Принимает любую форму. Туп, как пробка. Вон гляди. В карася перекинулся. Мозгов — ноль целых, ноль десятых. Как у тебя, только ещё меньше. Тварь иномирная. Предлагаю эксперимент по переезду твоего сознания в эту форму жизни».

Минут десять в голове стояла тишина. Скорп пропал из эфира. А затем с криком «Лови петушару!» швырнул моё тело вперёд на… петушару!

«Это было весело, княжна! Ну ты зажигалка! Давно я так не ржал! Особенно когда тебе мишка руку откусил! Это ж надо додуматься, переть на косолапого с голой жопой! Как он тебя! Цап — и нет руки!»

Обхохочешься просто. Сидя на кровати, баюкала культяпку, из которой росли мерзко-розовые пупыри. Не меньше суток буду отращивать конечность. Стоило ли это того? Поглядела на резвящегося рыжего котёнка. Наверное, стоило. Чего не сделаешь ради друга?