Рубеж веков

Глава 8

Солдаты шли.

Напряжение первого дня, ожидание, что их сейчас встретит сарацинское войско не оправдалось. В первый же день вышли к маленькому полупустому городку Кючюкчек, бывшей Батонее. Местное население, представлявшее собой обычных греческих рыбаков, не знали чего ожидать, осторожно выглядывало из домов. Стен у него не было. Сарацины вообще очень негативно относились к строительству стен в поселениях, где их народ не составлял большинство.

Опасаться жителям пока было особо нечего. По крайней мере – чего взять с нищих? А сарацинское население вместе с мухтесибом, сюбаши, если они тут и были, сбежали.

По войскам передали приказ о том, что строго настрого запрещается грабить податное население. Ослушавшихся будут вешать на месте. Всё только с разрешения старших офицеров. Иноземцы и многие ромеи начали шептаться о том, что все богатства достанутся офицерам, а они только кровь проливать должны, ничего не получая взамен. Не зря кавалерия ушла вперёд, всё самое-самое себе заберут, гады.

Потом был Бучук, бывшая Афира. История была та же, что и с Батонеей. Главы и те, кто мог сбежали, оставив местное население. Названия, кстати, если кто помнил как они прежде назывались, возвращали прежние, данные до завоевания исмаилитами.

Первым более крупным городком, в несколько тысяч человек был Силиври – Евдоксиополь. Тут местное население вышло перед войском, преподнося дары и приветствуя, по их словам, возвращение долгожданных войск великого императора. Делегацию возглавляли несколько местных купцов, по виду греков, а по одеждам – сарацин. Глядя на их откормленные лица, трясущиеся в поклонах, не слишком верилось в их слова о том, как они страдали от сарацин. По крайней мере лично они.

Следуя по дороге, полтора дневных перехода и вышли к Чорлу. Ещё подходя к городу, Юх в придорожных кустах нашёл кусок мраморной плиты с староимперскими надписями и изображением человека, с сияющим кругом над головой. По уцелевшей части Лемк, который всё-таки в скриптории, до того, как его выгнали, успел кое-чего нахвататься, прочитал что речь идёт о императоре Аврелиане и о Непобедимом Солнце. Что за «Непобедимое Солнце», было непонятно. Из старых богов, в которых верили в империи, и которых порой вспоминали в своей речи люди, такого никто не помнил.

Как уже более крупный город, Чорлу, который прежде назывался Кенофруриумом, был населён в основном сарацинами и поэтому имел стены. Но эти стены были в ужасном состоянии,к тому же тонки, так в этих краях уже множество лет не шла война. Не слишком высокие, построенные лет сто назад, они с момента своей постройки, судя по виду, и не ремонтировались. Анатолийцев, когда были последние конфликты, останаливали ещё у прибрежных крепостей, стоявших в самых удобных местах: Килитбахир – Гелиболу, Румелихисар – Бучук, или Родосто – Ерекли, а потому надобности в постоянном выделении средств никто не видел. Но местные жители думали иначе, решив обороняться. Ночью подвезли орудия, тащившиеся позади войска. К утру закончили подготавливать позиции, и через пару часов после рассвета две батареи по двенадцать тяжёлых орудий дали первый залп двадцатичетырёхфунтовыми (по меркам латинян) ядрами по стенам, которые явно содрогнулись, что очень не понравилось местным жителям. Если сперва они стояли на стенах, выкрикивая что-то боевое, то потом заметались, забегали. Ещё несколько залпов, и кусок стены обвалился, открыв довольно широкий пролом. Тяжёлые орудия перенесли огонь на другой участок, а по попытавшимся заделывать пролом открыла огонь батарея более мелких двенадцатифунтовых орудий, калеча ремонтников, после ряда удачных попаданий убравшихся обратно.

Видя скорость разрушения стен, командиры начали выстраивать войска. Контариям приказали отложить пики и взяться за корды, тесаки, параменионы, спаты и оружие, у кого что было. Все находились в состоянии нетерпения – наконец-то долгожданный бой! И видя выстраивающиеся войска, никто не сомневался, что он будет успешным. Многих волновал главный вопрос - после того, как они ворвутся в город, успеть взять лучшую добычу, пока на неё не наложил руки кто-нибудь другой!

Делегация, вышедшая из города, вызвала возмущение у испано-итальянской части турмы, в ряду которой стоял Лемк. Если город сдастся – то это явно значило, что солдатам ничего не достанется.

Лучшие люди города, в своих традиционных халатах и тюрбанах пешком дошли до встречающего их Германа Кристофера фон Русворма, окружённого высшими офицерами армии. Трудно было судить со стороны, как там идёт беседа, но после ухода делегации орудия продолжили обстрел города. Они проделали сначала второй пролом, а потом гонец привёз приказ и друнгарии Сицилийской турмы пошли вперёд. Со стен открыли огонь мелкие пушки защитников. Пока приближались стены, солдаты шли молча, слушая приказы гемилохитов и кентархов, ровняя ряды. Первый разнобойный залп со стен ряды встретили тоже спокойно, приближаясь к стенам. К тому же в первых рядах шли контарионы, у части которых были полудоспехи, на таких расстояниях неплохо защищающий от выстрелов аркебуз. Со второго залпа кто-то уже зашатался и упал. Стали попадать в плотные ряды мелкие трёх- и двухфунтовые ядра. Солдаты немного сбились с шага, но офицеры не колеблясь вели вперёд. Первым вперёд вышел гемилохит Бауман, следом – Глёкнер и ещё пару офицеров. В своих более полных доспехах они шли вперёд, задавая тон – шаг – шаг – врум – врум, раздавалось вокруг, перемежаемое стуком железных деталей друг о друга. Ещё залпы – ещё кто-то упал. Шаги быстрее, ряды начали ломаться, но это уже не волновало первыми идущих офицеров. Вот уже стена и первые ряды, рванувшись побежали в свой пролом. Дальше, направо от бегущих солдат были видны уже толпы других друнгарий, забирающихся в свой пролом.

Сзади раздавались команды других офицеров, а Лемк, находясь в толпе, позади пикинеров без пик, бежал, стараясь не потерять из вида своего командира. Вот он пролом, он пройден, Глёкнер остановился, что-то кричал показывая, но солдаты увидели впереди гору наваленного хлама, за которыми стояли исмаилиты. Оттуда тоже последовали крики и раздался оружейный залп. Ещё несколько человек упали, но ревущая толпа, во главе с кинувшимся в ту сторону офицером, уже этого не заметила. Теодор бежал и орал вместе со всеми, позабыв приказ, по которому строго следовало в бою держать язык на замке.

До сарацин он не добрался – стоявших на верху смели единым ударом. Но навстречу с улиц начали выбегать вооружённые толпы, напав и потеснив первые ряды ромейского войска. Начался бой стенка-на стенку. На крышах домом появилось несколько групп вражеских стрелков, вооружённых как огнестрельным оружием, так и луками, тут же открывшие огонь, от выстрелов которых ромеи стали падать один за другим. На баррикаду забрался Дипар, принявшийся наводить порядок. Задние ряды стали убирать мешающиеся трупы чужих и своих из-под ног. Бездоспешные скопефты начали так же забираться на крыши. Лемк, забравшись на плоскую крышу и приняв поданный снизу свой тяжёлый мушкет, раздул фитиль и глядя на увлечённо палящих сарацин, ещё не почувствовавших опасность со стороны, начал крепить фитиль к мушкету. Собравшись уже выстрелить, он вдруг остановился, а потом обратился к другим забравшимся:

- Давайте вместе, залпом!

- Командуй.

- Целься!

- Пали!

Залп смел половину стоявших в сорока- пятидесяти футах вражеских стрелков, а Лемк начал повторять вслух зазубренные команды, перезаряжая свой мушкет и давая залп за залпом. Ещё однажды с десяток врагов забрались на крыши, но их быстро перестреляли. Потом, видя, что внизу врагов ещё много и идёт знатная рубка, ромейские стрелки стали палить по тем сарацинам, что толпились дальше по улице. Поражаемые с крыши, некоторые попытались тоже вступить в дистанционный бой. Но надолго их не хватило. Ромеи, тесня ряды сарацин, шаг за шагом двигались вперёд, топча трупы врагов. В конце концов исмаилиты не выдержали и стали сперва просто отступать, а затем побежали.

Радостно крича на разных языках их стали преследовать и убивать. Собственно, на этом бой для Теодора и закончился. Пока они слезали, пока догнали своих, оказалось, что штурм закончился. Обошедшие столкновения у баррикад через другой пролом войска уже заняли весь центр городка, и добивали мечущихся защитников. Кто-то начал грабить, но таких быстро урезонили, так как приказа не было. Нескольких показательно повесили на стене.

Началась работа. Помочь оттащить раненых в лазарет к врачам, раздеть убитых товарищей, унести положить в общий ряд. Недалеко от лагеря обозники и те, кто не принимал участие в штурме копали общие могилы. Трупы же защитников предоставили хоронить самостоятельно местным жителям, найдя дом местного судьи-кади, которому настоятельно посоветовали это сделать побыстрее. Взятых в плен на площади и на улицах сарацин, не убитых в ходе преследования, пока держали под охраной, не решив что с ними делать. Раненых - кто ещё не помер, тоже разрешили разобрать по домам. Разрешил лично Русворм, несмотря на то, что ромеи и часть других высказывались за то, чтобы добить их, вместе с пленными.

Другие команды принялись освобождать тела мёртвых сарацин, до того, как их потащат закапывать, от доспехов (у кого они были), одежды, оружия. В эту команду попал и Теодор с друзьями. Грязная работа, от которой воротило, пришлась по вкусу только жадноватому Петру и любящему новые вещи Месалу. И им было без разницы, что эти вещи будут поделены между всеми, а не достанутся только им. Каждому чистому халату, красивым сапогам, яркому отрезку ткани с тюрбана, кинжалу с инкрустацией они радовались, хвастаясь друг перед другом. Евхит бормотал, не останавливаясь, молитвы. Илия, которому достался труп разрубленной напополам головой, проблевался и теперь сидел у стены, приходя в себя. Мармарец, Гедик, Никифор вели беседу, обсуждая бой и вещи. Михаил и Юхим куда-то пропали. Мардаит и Лемк работали молча – Мардаит вообще был серьёзным и переживал что никак не проявил себя, а Лемк – просто чертовски устал. Тягать тяжеленные тела – оказалась непростая задача. Да и запах стоял такой, что начинало мутить. Но старался не подавать вида, чтобы не упасть лицом перед друзьями.

- Дураки они. – говорил в основном Гедик. – На что они рассчитывали? У них тут ни оружия хорошего, ни доспехов. Одно старьё. Кольчуги… Ты посмотри, как её прорубило. А вон того? Его вообще пули насквозь прошла. Ну да, того не пробило кольчугу с обратной стороны, это аркебузная… Глянь какая дырища. Как это называется? Это килич, сабля их такая. Монеты не видел их, что ли? Это акче, серебряная. Её латиняне аспром зовут. По весу почти равна гроссо, но никто такую цену не даёт, слишком много в последние годы её разбавляют медью, так что берут сейчас менялы три акче за гроссо минимум. Это вот валяется байрам-ага, типа гемилохита. Вот с него есть что взять – исподнее тоже снимайте! Я эту камису, если на жребий не определят, отстираю и себе заберу. Пока киньте в воду, пока кровь сильно не засохла.

Лемк изгваздался в крови, пыли, был потным и грязным. Больше всего ему хотелось сейчас уйти в лагерь, чтобы уйти подальше от этого места. Но всё кончается, разобрались и с этой работой. Всё, что было на телах врагов – делили между солдатами той турмы, которая вела здесь бой. Сперва делили вперемешку на большие равные кучи – одежду, оружие, личные найденные вещи, всё вместе. Потом один представитель от кентархии указывал на кучу, другой, отвернувшись, называл какой кентархии она отходит. Внутри кентархии уже делили между солдатами. Пять долей друнгарию, четыре доли кентарху, тройную гемилохитам, двойную отличившимся солдатам. Когда Лемк, прижимая вещи, уже собрался уходить, его остановили и назвали его имя ещё раз, выделив в число отличившихся. Это за то, пояснил всем кентарх Герард Дипар, что он тогда метко вёл огонь с крыши, командуя при этом другими стрелками. Возразивших не нашлось и солдат получил ещё долю. Вернувшись к костру, слишком уставший, чтобы досматривать делёж, он начал рассматривать доставшиеся ему вещи.