Целитель 10

Глава 6

Воскресенье, 4 мая. Утро

Московская область, Баковка

Высоченные, развесистые кусты сирени набрякли лиловыми бутонами, но словно боялись раскрыться и цвесть. Однако тонкий, почти неуловимый аромат уже блуждал по двору, тревожа и будя нескромные позывы.

— Борь… — вытолкнула Елена как бы рассеянно, но с долей неуверенности в голосе.

— М-м? — лениво отозвался Иванов.

Генерал-лейтенант в изгвазданном спортивном костюме сидел, развалясь, на лавке-качелях, слабо оттолкиваясь ногами. Откинувшись на жесткую спинку, он бездумно следил за птахами, что кружились над верхушками растрепанных сосен.

— Еще одну грядку тебе, огородница? — добродушно проворчал генлейт.

— Да нет… — уклончиво сказала фон Ливен и, поглядывая на суженого, нарочито длинно вздохнула. — Я вчера с одним симпатичным шпионом познакомилась…

Борис Иванович даже не вздрогнул.

— Молодой, небось?

— Вылитый Антиной! — сладко улыбнулась девушка.

— Ты мне эти античные штучки брось, — забурчал генлейт, — я Адониса с Анубисом путаю… Что, вышли-таки на тебя? «Тихие американцы», мать их ети…

— Борь, мы же оба знали, что найдут! Да и не прятались особо…

— Чего хотят?

— К вечеру узнаю, — проворковала Елена. — На свидании.

— Придушу!

— Меня⁈ — деланно ужаснулась фон Ливен. — Как плохо воспитанный мавр — нежную Дездемоночку?

— Обоих!

— Ревнуешь? — мурлыкнула девушка. — М-м?

Иванов свирепо засопел, и встал.

— Пошли! — бросил он отрывисто.

— Куда, Боречка? — игривый девичий щебет смешался с птичьим.

— На инструктаж!

— Боречка, а давай здесь! Тепло же, птички, белочки…

— Ага! И соседи! Нет уж, пошли в дом!

Хихикая, Елена догнала Бориса Семеновича и на крыльцо они поднялись, держась за руки.

Вечер того же дня

Москва, Пушкинская площадь

Мода — дама капризная, и никто толком не знает, отчего податливая ей толпа минует приличные заведения общепита, но выстаивает очереди в «Золотой фазан» или в «Яму». Или в эту вот «Лиру», ничем не примечательную кафешку на углу, разве что отделанную «под Запад».

— Народищу… — огорченно затянула Елена.

— Не волнуйтесь, Хелен, — белозубо улыбнулся Чак Ливен, зажимая между пальцев мятую трешку, — я знаком с местными обычаями!

Швейцар Костя, надменный и важный, ухватил взятку с достоинством монарха, принимающего верительную грамоту.

«Добро пожаловать или Посторонним вход запрещен!»

Прохладные сумерки остались за стеклянными дверями, а фон Ливен окунулась в тепло, малость душноватое, и в безмятежное шумство.

«Лиру» нежно любили сытые фарцовщики и полуголодная богема, мажоры и студенты — верхний срез «центровой» молодежи.

Елена одолела лестницу между баром и рестораном, сближаясь с живой музыкой. Сегодня штатный коллектив отдыхал, его подменяла группа «Тунгусский феномен», откуда-то из Сочи или Туапсе. Ударник шелестел барабанными щетками, создавая джазовый фон, а гитаристы наигрывали негромкий и нескончаемый, но приятный мотив, не забивавший мысли жестким ритмом.

«Атмосферненько».

Чарльз галантно подвинул стул, усаживая спутницу.

— Мерси, — церемонно отпустила фон Ливен, подбирая юбку.

— Что вам предложить? — любезно осклабился кавалер. — «Шартрез»? «Шампань-коблер»? Выбор невелик, но Карен — он тут барменом — уверял, что здешний пунш не хуже «плантаторского» или барбадосского!

— «Шампань-коблер», — томно молвила Елена, затем поморщилась и отмахнулась, выходя из образа. — Чарли, — сказала она ласково, — а давайте спустимся со сцены? Мне, право, не хочется затягивать вечер ради пустопорожней болтовни. Я даже спрашивать не буду, от кого вы получили задание встретиться со мной… Вполне вероятно, что вы и сами не в курсе! В общем, задавайте свои вопросы. А я отвечу.

Обескураженный опер глядел в темноту за толстым стеклом, и собирался с мыслями.

— Ну-у… Нет, Хелен… — замямлил он и смолк, краснея, мешая стыд со злостью. Минутой позже буркнул: — Ладно! С имперсонацией у меня точно проблемы… Скажите, Хелен… Это я не для кого-то спрашиваю, для себя! Вы действительно гражданка ГДР?

— Да, Чарли, — понимающе улыбнулась фон Ливен, — действительно. Жила в Восточном Берлине, сейчас — здесь, в Москве. И нисколько не расстраиваюсь, что оборвала связь со Штатами! Наоборот, здесь я дома. Ведь мой отец — русский. Самый настоящий барон. Был. Давным-давно, в Российской Империи. А вот с Советским Союзом не ужился, хотя и скучал по родине…

— Значит, вы — настоящая баронесса? — оживился Чак.

— Ну, да, — улыбнулась Елена, подпуская к губам ехидцу. — Валяйте, Чарли, спрашивайте не для себя!

— Ладно, — буркнул Ливен. — Меня просили узнать, почему вы стреляли в Мика… Михаила Гарина, и почему вам за это ничего не было!

Выпалив вопрос, он зарделся, как подросток, увидевший старшую сестру, принимающую ванну.

— Стреляла почему… — усмехнулась Елена, но не стала выдавать личные причины. — Ну, такое мне задание выпало. А хожу на свободе, сижу, вот, с вами потому, что согласилась работать на КГБ. Не пугайтесь, Чарли! Я не двойной агент, всё по-честному. И я по своей воле пополнила легион чекистов. Да и за что меня наказывать? Раненый Гарин выжил, сменил фамилию и куда-то умотал…

— В Сибирь, — вымолвил Чарльз.

— Ну, вот, вы и это знаете! Так чего спрашивали?

Шустрый официант, в котором девушка узнала младшего оперуполномоченного Сосницкого, мигом выставил высокие стаканы с коктейлем и блюдца с «закусью».

— Хелен… — вытолкнул американец, проводив опера глазами. — Буквально вчера меня посвятили в одну тайну… Хотя я, если честно, не хотел ничего такого знать! Хм… Да мне до сих пор не по себе! Оказывается, по обе стороны Атлантики власть принадлежит не парламентам и не президентам с премьерами, а одному человеку…

— «Координатору», — кивнула баронесса, потягивая «Шампань-коблер» через соломинку. — А вы что, всерьез полагали, будто сами выбираете дядьку, который временно пропишется в Белом доме? Милый Чарли, демократия для того и придумана, чтобы нации «свободного мира» дулись от гордости, наивно полагая, что это они выбирают правителей. Один умный человек — и большая язва в придачу — сказал однажды: «Если бы от выборов что-нибудь зависело, нас не допустили бы до голосования!»

Ливен поежился.

— А вы… — затянул он. — Вы видели «координатора»?

— Да вот, как вас, — фыркнула Елена. — Его звали Седрик Уиллет.

— Звали?

— Кто-то обстрелял ракетами особняк «координатора» в Южной Англии…

— Ах, вот как… — Ливен собрался с духом, и медленно проговорил: — Хелен, так уж вышло… В общем, меня уполномочили сделать вам предложение… Скажите, согласны ли вы возобновить сотрудничество с ЦРУ? Никаких досье, Хелен! Будете подчиняться лично директору! Согласны?

Девушка долго смотрела за окно, словно размышляя над словами «кавалера», и медленно прихватила губами соломинку. Ее щеки запали, а уровень коктейля в стакане понизился на два пальца.

— Я не отказываюсь, Чарли, — раздельно и мягко ответила Елена, — но мне нужны гарантии. Давайте устроим мои обнимашки с Лэнгли чуть позже и в другом месте… — достав из сумочки блокнотик, Елена вырвала листок и чиркнула карандашом две строчки. — Вот мой номер и адрес электронной почты. Я позвоню вам сама. Bye, baby!

Суббота, 10 мая. День

Нью-Йорк, Пятая авеню

«Забегался… — подумал Вакарчук, ступая по дорогущему исфаханскому ковру. — Или старею? Да рано еще… Сороковник — не возраст!»

Фримен Уиллет неслышно шагал сзади, отчего по спине пробегал зябкий холодок.

«Крадется будто… — усмехнулся Степан. — А сейчас проверим!»

Отпыхиваясь, он снял пиджак и небрежно швырнул на кресло в стиле кого-то из Людовиков. Высвободился от плечевой кобуры, и уложил оружие сверху, на широкую спинку.

— Ого! — хмыкнул Уиллет-младший. — Сорок пятый калибр!

— Хожу, как в упряжи, — забрюзжал Вакарчук. — Раньше хоть за поясом носил, а теперь пузо мешает. Разъелся, как буржуй, хе-хе… Что делать? — вздохнул он в оправдание. — Здешние места — опасные, а мой телохран не знамо где. Было, кому спину прикрыть, а теперь… Всё сам! Ты лучше скажи, Фри, обрадовались твои старики?

— А как же! — ухмыльнулся Фримен. — Такую суету подняли, такой хоровод завертели!

— Ну, так… — повел руками Стивен. — Что ни говори, а родня.

«Надо же… — подумал он. — Как быстро перегнивают люди… Робкий, наивный мальчик-сирота, где ты?»

Проследить за Фрименом было не сложно. Ни в какой Канзас, плоский и скучный, Уиллет не заглядывал даже, зато целую неделю проторчал в Лондоне. И то зло, что изредка проглядывало теменью в зрачках, ныне просто распирало молодого человека, занимая всю его порченую сущность.

«Яблочко от яблони…»

— Я инвестировал крупные суммы в ОЭЗ Калининграда и Комсомольска-на-Балтике, — громко заговорил Уиллет-младший, плеская коньяк из граненого сосуда. — А вот, скажите, почему вы так радеете за narodnoe hozyastvo СССР?

— Наверное, потому, — усмехнулся Степан, напрягаясь, — что прибыль весьма, скажем так, ощутима.

— Да ну? — глумливо усмехнулся Уиллет, и его голос залязгал металлом. — А вот я думаю, это все из-за того, что вы сами — русский шпион!

— Вот как? — холодно усмехнулся Вакарчук.

Он даже не дернулся, когда Фримен метнулся к кобуре, и выхватил «Кольт».

— Не дури, парень, — тихо сказал Степан.

Уиллет вскинул пистолет, удерживая двумя руками увесистое орудие убийства.

— Если бы ты только знал, до чего же мне хочется тебя пристрелить! — хрипло выдохнул он. — Не торопясь, смакуя, выпустить всю обойму! Но сначала я тебе кое-что расскажу. Раскрою мой ма-аленький обман! Я врал, когда говорил, будто никогда не видел своего отца. Это не так! Однажды я встретился с ним, года два назад. Не успел еще толком отойти от лекций, как подъезжает необъятный «кадиллак». Вылазит из него здоровяк, похожий на стриженую гориллу, и прям рокочет: «Ваш спонсор хочет встретиться с вами». И открывает мне дверцу…

…Роскошный лимузин увозил его, как карета — Золушку, и доставил пусть не к королевскому, но ко дворцу. К отелю «Уолдорф Астория».

Здоровенный провожатый молча пересек фойе, схожее с тронным залом, и довел до «люкса». Двери открыл другой громила. Поманил за собой, и Фримен оказался в гостиной, лицом к лицу с пожилым мужчиной, от которого исходило властное превосходство. Он даже не приказывал — достаточно было взгляда или легкого движения бровью, чтобы огромные слуги моментально исполняли его хотение.

Пристально глянув на студента-выпускника, мужчина изобразил улыбку, и сказал:

— Ну, здравствуй, сын.

— Отец? — выдохнул Уиллет, теряясь совершенно.

— Некоторым образом.

Губы хозяина изогнулись в подобии улыбки, но глаза по-прежнему стыли холодной синью.

— Существуют вещи, которые никому нельзя поручать, — сказал он, непринужденно усаживаясь в кресло, но не предлагая того же сыну. — Слушай меня внимательно и помни, что все сказанное предназначается только тебе, тебе одному. Я тот, кого посвященные называют «координатором». «Золотой миллиард», что жрет и испражняется по обе стороны Атлантической лужи, благоденствует потому, что так хочу я. Я направляю потоки долларов, фунтов и прочих франков с марками туда, куда считаю нужным. Я веду войны и назначаю «сильных мира сего». Однако я устал, и хочу отдохнуть. Власть над полумиром — чертовски тяжелая ноша! Еще года два или три, и ты займешь мое место…