Криминальный попаданец

Глава 10

Я не выучу урока,

Я скажу учителям:

— Все учебники далёко:

Дом гуляет по полям!..

Вместе с нами за дровами

Дом поедет прямо в лес.

Мы гулять — и дом за нами,

Мы домой — а дом… исчез!..

Дом уехал в Ленинград! —

На Октябрьский парад.

Завтра утром, на рассвете,

Дом вернётся, говорят.

Агния Барто — Дом переехал!..

Столовая выглядела, как… столовая. Горки хлеба на столах, покрытых клеенкой, неприметная горчица и соль, имитация салфеток и нарезанной бумаги в стаканчиках. Сперва в кассе выбиваешь чек, потом получаешь оплаченное в окне раздачи. Есть меню, прикноплено к загородке кассы. Плакаты висят На одном написано: Хлеб за обедом в меру бери. Хлеб — драгоценность, им не сори», На втором: «Ленин и партия едины!»

Меню скромное, видно что столовая в основном обслуживает по абонементам и каждый такой талон полноценного трехразового питания стоит всего 92 копейки.

— Надя, — оттеснила меня от кассы Нина Кузьмина. — Нам по особому, он платит.

Кассирша с интересом взглянула на меня и спросила:

— Коньяк или водку?

— Конечно коньяк, — ответил, — самый лучший. И все остальное по высшему классу.

— Лихо! — сказала кассирша. Двенадцать рублей.

Я заплатил и мне дали чек на 2-50, сказав:

— На раздаче знают.

Вскоре нас провели в закуток прикрытый занавеской и принесли поднос с закусками и графинчиком желтого напитка.

— Армянский, — кивнула на него раздатчица, — хороший. Триста грамм хватит?

— Как пойдет, — сказал я рассматривая закуски. Колбаска, буженина, салат из соленых огурцов и вареной картошки, залитых сметаной. Куриное заливное.

— Еще горячее будет, — сказала раздатчица, — жареная свинина с горошком. Развлекайтесь.

И ушла, задернув занавеску от немногочисленных посетителей…

Я свою любовь оставил

Где-то там,

Где вокзальных площадей

Унылый гам,

Где стоят милиционеры -

На посту,

Где текут немые слезы

По лицу.

Где-то там, на перекрестке.

Трех дорог,

От любви я, как от ноши,

Изнемог,

Положил ее под кустик

Полежать,

А она решила к другу

Убежать.

И ищу ее по свету,

Как дурак.

Вон цветет на той поляне

Пьяный мак,

Вон стоит какой-то фраер

На углу,

Вон хохочут две девчонки на бегу.

Светит солнце, будто нанялось

Светить,

Плохо мне под этим солнцем

Будет жить.

Я замру с мильтоном рядом

На плацу,

Потекут немые слезы

По лицу…[1]

Кажется, я читал ночью Кузьминой стихи собственного сочинения. По крайней мере, так отрекомендовал. Но вся моя пылкость не заставила Нину преодолеть миссионерскую позу. Она даже срифмовала в третий подход: живот на живот, все пройдет. А потом, сообщив, что я её замордовал и неё там уже болит, смылась додежуривать. Ну а я с удовольствием поспал до девяти. Что уже девять, узнал уже от самой комендантши, которая меня невежливо разбудило.

— У меня данных вашего паспорта нет, Нинка — растеряха не записала. И командировочной нет.

— Так я заплачу, чего там. Вот — рубль. Хватит?

— Это административное общежитие, общежитие для работников МВД. Понимаете. Как вы тут очутились?

— Да все нормально, успокойтесь, вот письмо из райотдела.

Письмо комендантшу если не успокоило, то утихомирило. А то отыгралась бы на моей ночной мессионерше! Содрала с меня за ночлег 75 копеек, выписала квитанцию. И все, пошел я на электричку. Вечером шел поезд через Вязьму, так что надеялся успеть. А еще по Москве хотел побродить.

Вышел, естественно, на Ленинградском вокзале и пошел бездумно, просто по улицам от трех вокзалов, от Каланчевской площади. И неожиданно остановился возле какой-то стройки, которая оказалась вовсе и не стройкой. И тут подсознание, которое вчера управляло мной, как мошенником, включило режим журналиста. Не зря мне снились и уголовные, и газетные сны…

Но даже, если б не подсознание, я все равно бы застыл на месте, узнав что строители передвигают пятиэтажный дом. Вот так просто, с жильцами в квартирах, не отключая газ, воду и электричество!

Я представился корреспондентом районной газеты из города Вязьма и действительно взял поразительное интервью у одного из инженеров. Заголовком сделал строчку из стихов о путешествующих домах Агнии Барто, отрывки из которых, как ни странно, мгновенно всплыли в сознании.

Если нам мешает дом

— Здравствуйте, я корреспондент газеты из Вязьмы. Хотел бы узнать, кто тут главный?

— Я — главный, инженер министерства Путей сообщения, и работник Н.Ж.Д. Эмануил Маркович Гендель, с 1935 года занимаюсь этими проектами[2].

— Уточните, что за проекты?

— Проекты по передвижке домов. Если градостроительная концепция изменилась, у архитекторов остается два варианта. Самый простой — снести все то, что мешает. Но это непрактично. Поэтому был найден более изысканный способ: передвигать старые здания в новые места. Пусть даже они весят тысячи тонн. Благодаря инженерным находкам удалось расширить центральные московские улицы и сохранить исторические здания.

— А что вы сейчас двигаете?

— Старинный Дом Сытина, здание 1904 года, где до революции размещалась редакция газеты «Русское слово». Мы его срезали с фундамента на Пушкинской площади и мы перемещаем на угол улицы Горького и Настасьинского переулка. Вскоре вид на новое здание редакции газеты «Известия» ничего не будет закрывать[3].

— Простите, не верится что огромный дом можно передвинуть! Он же рассыплется, разломается?

— Кому-то это до сих пор кажется фантастикой. Тем более если учесть, что такие перемещения происходили без отключения коммуникаций и выселения людей.

— А что, такое возможно?

— Похожая история случилась при строительстве Большого Каменного моста. На его пути стоял совсем еще новый пятиэтажный жилой дом, включавший четыре подъезда. Никто не хотел его сносить. Но прежде чем перевозить здание, его требовалось поднять почти на 2 м. И это при том, что вес постройки составлял внушительные 7,5 тыс. тонны. Более того, при «переезде» люди продолжали вести привычную жизнь.

— Ну, это за гранью разума. Жители наверняка почувствуют, что с их домом что-то делают.

— Вот тут вы не правы, товарищ корреспондент. Советские инженеры перемещают объекты настолько плавно, что жильцы не всегда сразу это замечают. Так произошло с бывшим Саввинским подворьем, которое теперь находится по адресу Тверская, 6/1. О новом месте жительства люди узнали только наутро, когда проснулись. Им намеренно не озвучивали точные сроки проведения операции, поэтому в назначенный день все были в квартирах и ни о чем не догадывались. Пока жильцы спали — метростроевцы трудились в поте лица. Это сооружение оказалось самым тяжелым из всех, что перевозили ранее: оно весило 23 тыс. тонн. Результат впечатлил всех. Моя бригада провернула все так ловко, что в одной из квартир уцелела башня из кубиков, которую накануне вечером сложила шестилетняя девочка.

— Примите мое восхищение, вяземцам будет интересно узнать, как в столице двигают дома.

— Спасибо! Если вам там в Вязьме потребуется передвинуть дом, то обращайтесь.

Мы распрощались и репортаж я завершаю отрывком из стихотворения Агнии Барто:

Возвратился я из Крыма,

Мне домой необходимо!

Где высокий серый дом?

У меня там мама в нём!

Постовой ответил Сёме:

— Вы мешали на пути,

Вас решили в вашем доме

В переулок отвезти.

Поищите за углом! -

И найдёте этот дом.

Я пошел дальше, испытывая странные чувства. Ну отчасти, было радостно что есть подход к вяземским газетчикам. Не сомневался, что кроме мошенничества умею и могу работать репортером. А странным чувство было потому, что мне не хотелось быть аферистом. Как-то стыдно было выманивать деньги у глупых торгашей, когда рядом советские люди Двигали Дома! А эти торгаши при все их богатстве виделись жалкими существами, нищими и убогими на горе из бумажных и рваных рублей и трешек, не видящих идущую вокруг жизнь. Где-то двигали дома, строили плотины, запускали в космос ракеты, а они все копошились в этих пустых бумажках, в желании купить машину или норковую шубу.

Такие мысли были для меня внове и я решил зайти в ресторан и все обдумать за хорошим столом с выпивкой.

[1] Владимир Круковер, 100 стихов о любви

[2] Первый дом по проекту и под руководством Э. М. Генделя был передвинут на 25 метров в октябре 1935-го, всего за 25 дней.

[3] На самом деле это произойдет в 1979 году по не слишком очевидной причине — вдруг на 33 метра влево сдвинут «дом Сытина»