Статский советник (Горчаков-5)

Глава 17

– Что… что там, князь?

Гижицкая попыталась высунуться из-за моего плеча, но я бесцеремонно задвинул ее обратно. Место для наблюдения мы выбрали неплохое – и все же не настолько, чтобы я пялиться во все глаза. Впрочем, пока что куст, выросший буквально из угла приютившего нас сарая, казался вполне надежным, и я не боялся, что кто-то заметит странные шевеления.

Да еще и с такого расстояния.

– Там нет ничего хорошего, графиня. – Я для пущей убедительности чуть сжал пальцами колено Гижицкой. – Не дергайтесь. Нас не увидят… Во всяком случае – пока.

На наше счастье, сарай стоял на возвышенности, и растительность здесь была куда гуще, чем внизу. Даже самый глазастый солдат вряд ли смог бы разглядеть оттуда хотя бы саму лесную ферму – зато мы видели их буквально как на ладони.

Цепь из двух десятков человек, и спереди еще трое или четверо с собаками на привязи. Несколько здоровенных овчарок на без поводков вырвались вперед шагов на двадцать и сосредоточенно бродили кругами с опущенными в траву носами.

Искали след – но пока еще не нашли, раз уж не неслись прямо сюда, гавкая на весь лес и увлекая за собой немцев. Крохотные фигурки шагали неторопливо, поднимаясь по склону, и нас разделял примерно километр или полтора.

– Близко? – вздохнула Гижицкая за моей спиной.

Ее сиятельство ошиблась – неизвестный менталист все-таки выследил нас…. Или появление солдат было самым обычным совпадением: немецкие вояки могли идти по следу всю ночь, а могли просто прочесывать местность вокруг сбитого дирижабля такими вот отрядами по паре дюжин человек.

Явно рассчитанными скорее на поиск, чем на серьезную схватку. При желании я, пожалуй, и в одиночку мог бы хлестнуть колдовским пламенем вниз по склону и спалить дотла солдат вместе с собаками. Но шума бы при этом наделал столько, что…

В общем, особых вариантов у нас с Гижицкой на самом деле не было.

– Пойдемте, графиня. – Я поднялся и протянул руку. – И постарайтесь ступать осторожнее: у овчарок хороший слух.

Наверняка две дюжины вояк Рейха в тяжелых армейских сапогах шумели куда больше нас, но я все равно морщился каждый раз, когда наступал на какую-нибудь сухую веточку. Даже негромкий хруст отдавался в ушах пушечным выстрелом, а лес разносил любой звук… конечно не до самого низа склона – и все же куда дальше, чем мне бы хотелось. Собственные шаги казались непозволительно грузными.

А вот Гижицкая двигалась почти неслышно. Даже в чужих ботинках на размер или два больше нужного она каким-то чудом умудрялась ступать аккуратно и легко – настолько, что даже трава под ней почти не сминалась. Мы прокрались до самого дома, и только там я, наконец, позволил себе ускорить шаг: здесь дорога снова пошла вниз, а деревья росли не так густо.

Не самое лучшее место, чтобы попасть на мушку немцам – лучше проскочить побыстрее.

Еще где-то с четверть часа или того больше я шел прямо, борясь с соблазном сплести Ход. Родовой Дар уже набрал прежнюю силу и явно был не против если не обрушиться на врагов боевыми заклятьями, то хотя бы разогнать тело так, чтобы опасная погоня разом превратилась в обычную прогулку по лесу.

Но рисковать не хотелось. Если неведомый менталист действительно был настолько силен, что засек нас в десятке километров от места падения “Петра Великого” – наверняка мог почувствовать и не самую сложную и могучую магию.

– Там река, – негромко проговорила Гижицкая, вытягивая руку.

Действительно – в сотне шагов впереди с негромким плеском искрилась вода. Я бы скорее назвал это крупным ручьем – в самом широком месте поток набирал от силы полтора человеческих роста, а в глубину наверняка был мне по колено… но тем лучше для нас.

– Идем. – Я снова взял Гижицкую за руку. – Сейчас лучше прибавить шагу.

Трава впереди понемногу сменялась грязью – похоже, не так давно прошли дожди, и вода успела изрядно размыть берег. И если на склоне за спиной наши следы сможет отыскать только собака или опытный егерь – здесь их увидит даже младенец. Но если…

Придумал!

– Князь, что вы?..

– Лучше не дергайтесь, графиня. – Я перехватил Гижицкую под колени, поднимая повыше. – Вряд ли вам сейчас захочется купаться.

К счастью, ее сиятельство в столице не злоупотребляла пирожными, а в последние дни и вовсе осталась и без ужина, и без завтрака – так что нести ее оказалось не так и сложно. Я без труда прошел по берегу, оставляя на размокшей земле глубокие отпечатки, забрался в воду – и через несколько мгновений вышел с другой стороны ручья. Сделал несколько шагов до травы – и тут же вернулся обратно, стараясь ступать в следы собственных ботинок.

– Что вы задумали? – поинтересовалась Гижицкая. – Собираетесь нести меня на руках?

– Не дольше, чем потребуется, – вздохнул я. – Постарайтесь не мешать – или мне придется взвалить вас на плечо, как мешок с картошкой.

Угроза подействовала – и ее сиятельство затихла. И даже пыталась помочь, крепко обняв за шею обеими руками. К счастью, дно ручья оказалось довольно плотным, так что я смог прошагать вверх по течению где-то сотню метров или даже полторы. Вода была не слишком холодной, и все же через несколько минут ноги понемногу начали неметь – и я выбрался на берег, отыскав место, где поток натащил откуда-то сверху целую кучу твердых камней.

– Замечательно… И что теперь? – поинтересовалась Гижицкая, когда я, наконец, опустил ее на землю. – Я думала, вы все-таки собираетесь на ту сторону.

– Нет. – Я отер со лба выступивший пот. – Но так мы, пожалуй, собьем немцев с толку: они станут искать следы на другом берегу – а мы тем временем уйдем вверх по течению здесь.

Я и сам не был уверен, что мой трюк сработает – так что снова ускорил шаг, убираясь подальше. Вода наверняка уже успела смыть отпечатки моих ног на дне ручья, и собаки потеряют след – но если среди солдат или офицеров найдется достаточно сообразительный – он вполне сможет догадаться прогуляться вдоль воды – и тогда…

– Прячьтесь, князь! – Гижицкая потянула меня за руку. – Кажется, я что-то слышу.

Ничего похожего на куст или толстое дерево рядом как назло не оказалось – так что мы просто плюхнулись в траву за небольшим валуном. И вовремя – внизу снова послышался собачий лай, и на этот раз куда ближе, чем в прошлый раз: мои выкрутасы в воде заняли не так уж много времени, да и след теперь был куда свежее.

Сначала к ручью выскочили овчарки, а за ними – солдаты. Кто-то из офицеров ткнул прикладом в землю, опустился на одно колено – и, рявкнув на весь лес, первым плюхнулся в воду, поднимая брызги. Похоже, увидел отпечатки ботинок на другом берегу и теперь гнал свое воинство за добычей, которая физически не могла уйти далеко. Не знаю, сколько немецких марок или медалей пообещали горе-следопытам за наши головы – ломанулись они так, будто готовы были бежать хоть до французской границы.

И что-то подсказывало: прежде, чем хоть кто-то из солдат сообразит, что собаки потеряли след – мы будем уже далеко.

– Лучше не сидеть на месте. – Я поднялся на ноги. – Особенно теперь, когда ноги у меня мокрые по самое колено.

Ботинки я не менял, так что даже тоскливо хлюпая при каждом шаге, натирали они не так уж сильно – и дорога через лес давалась без труда. Мы с Гижицкой брели вдоль ручья, пока деревья вокруг не расступились, выпуская нас в поле, за которым вдалеке виднелась дорога с сиротливо торчащим вверх указателем на столбе.

– Трир, – прочитала Гижицкая, чуть прищурившись. – Далеко же нас занесло, князь.

– Вы знаете, где это место?

– Примерно в сотне километров к югу от Кельна… может, чуть больше. Совсем маленький городок на берегу реки Мозель. – Гижицкая на мгновение задумалась. – Хорошая новость – прямо за рекой начинаются владения герцога Люксембургского.

– А плохая? – уточнил я.

– Граница наверняка хорошо охраняется. Особенно теперь.

Я замедлил шаг, разворачивая в памяти изрядно залежавшиеся и покрытые пылью знания местной географии. И расклад получился далеко не радужный: “Петр Великий” рухнул на землю в самой западной части владений германского Рейха. До границы осталось всего несколько километров – буквально рукой подать…

И все же идти туда определенно не следовало. Конечно, Люксембург формально не подчинялся ни покойному кайзеру, ни имперскому парламенту – и уж тем более не стремился вступить в войну на чьей-либо стороне. Но даже если мы каким-то чудом окажемся на том берегу Мозеля и попадемся солдатам…

– Думаю, там нам делать нечего, – вздохнул я. – Бедняга-герцог вряд ли пожелает портить отношения с канцлером Каприви. Его люди выдадут нас по первому же требованию.

– Боюсь, так оно и есть. – Гижицкая покачала головой. – Но если так – то куда?..

– Пойдем на юг. – Я пожал плечами. – Обогнем Люксембург и попытаемся выбраться к французской границе.

– Что? – фыркнула Гижицкая. – Вы собираетесь идти полсотни километров пешком?! Без еды, без нормальной одежды?:

– Видимо, да. – Я пожал плечами. – И даже больше, если потребуется. Но вы, конечно же, не обязаны следовать за мной… Выходите к дороге – рано или поздно здесь проедет какая-нибудь машина. Вам достаточно будет назвать себя, и никто посмеют причинить вреда столь ценному пленнику. И нет ничего позорного в том, чтобы…

– Предлагаете сдаться?! Ну уж нет, ваше сиятельство! – Гижицкая уперлась руками в бока. – Позвольте напомнить, что я служу российской короне – точно так же, как и вы, князь.

Гонка через лес явно далась ее сиятельству нелегко: даже если ночь восстановила силы, теперь их снова осталось не так уж много. Вряд ли столичной красотке когда-то приходилось удирать от солдат, да еще и лишаться родовой магии, без которой она наверняка чувствовала себя голой и беззащитной… пожалуй, как и я сам.

Но гонора у Гижицкой уж точно не поубавилось: она смотрела на меня так, будто нас окружала не неведомая глушь под Триром, а стены клуба “Кристалл”, в котором ее сиятельство по праву называлась хозяйкой.

– Или вам не терпится поскорее от меня избавиться?! Если так – вынуждена разочаровать, князь: я пойду с вами хоть до самого Атлантического океана!

– Ну… в таком случае, наберитесь терпения, сударыня, – усмехнулся я. – Пусть из всей делегации в живых и на свободе остались только мы двое – я все еще намерен выполнить волю его величества императора Павла.

– Так, значит?..

– Именно так, графиня. – Я поправил обрез под курткой и развернулся к дороге. – Мы идем в Париж.