Русская война 1854. Книга вторая

Глава 11

Севастополь, 12 октября 1854 года, за день до Балаклавы

Мы снова спорим. Пусть я и рассказал о своем плане, но даже так гарантии в нашем случае мог бы дать лишь один господь бог.

— Если Рыжов свяжет шотландцев боем, а мы скинем бомбы на крайние корабли — это уже успех! — Ильинский тоже собрался идти в этот бой. Пусть не на «Ласточках», а только на земле, но он хотел быть с нами в этот тяжелый момент.

— Ветер, — напомнил я. — Конечно, у Балаклавы что-то может отличаться, но главное-то не изменится. До вечера дуть будет с моря.

— Плевать на ветер! — горячился Лесовский. — Вы же все равно заходите со стороны Кадыкиойя на боковом. Капитан, вы не обязаны сражаться за всех нас!

Вот такая вот у нас в армии дисциплина. В бою пойдут по приказу даже на смерть, но заранее готовы спорить по любому поводу.

— Если мы просто сбросим бомбы, то будет как во время осады, — пояснил Степан. — Серьезные повреждения, и все. Более того, в бухте, даже если какой корабль и уйдет на дно, его поднимут и вернут в строй.

— Именно поэтому нам нужен ветер, который погонит пламя от места взрыва на остальные корабли, — продолжил я. — И бомбы нужно будет сбросить как можно ближе к морскому краю бухты!

— Тогда вам придется вывести из строя не только шотландцев, но и стрелков на кораблях, — Ильинский сжал зубы. — Или это дорога в один конец.

— Шансов не сильно меньше, чем если строить абордажные команды перед заряженными пушками вражеских кораблей, — я напомнил капитан-лейтенанту, чем он занимался еще недавно.

— И все же… — Ильинский смутился.

— И все же мы сделаем свое дело, а вы нам поможете, — я оглядел всех собравшихся.

Моряков, артиллеристов, пехоту и пилотов, еще не заявленную, но уже важную часть императорской армии. Капитан-лейтенант дольше всех молчал, однако потом махнул рукой, принимая, что сейчас по-другому просто не получится. Как будто только ему не хотелось рисковать.

Впрочем, Ильинский оставил за собой последнее слово. Заставил меня выдать точное время начала операции, а потом пообещал попробовать устроить прикрытие по своим каналам. Это звучало немного странно, но я уже весь был в подготовке деталей.

С мичманом Алферовым и кузнецом Дмитрием Александровичем мы собирали и тестировали отдельную партию ракет и снарядов. Штабс-капитан Григорьев, опробовав на деле новый дальномер, с энтузиазмом готовил шестерых артиллеристов, что пойдут с нами. Капитан Руднев же взял на себя получение и закладку пороха в бомбические снаряды. Он лично проверил каждый из них и установил взрыватели, а потом взялся за обучение, обещанное мной другим батареям.

Степан же пропадал в мастерских, проверяя готовность «Ласточек», что пойдут завтра в бой. И старые, прошедшие модернизацию, и новые, которые мы сразу строили с учетом полученного опыта. Двенадцать планеров были сложены в ящики, еще один остался на полигоне. На нем команды техников учились перевозить и как можно быстрее собирать наших рыбок. Я неожиданно осознал, что все работает даже без моего участия, и если я завтра погибну, то…

Нет, нельзя о таком даже думать!

Чтобы отвлечься, я прошел в отдельную часть мастерской, где порой позволял себе пофантазировать. Собрать что-то, что реально вряд ли получится использовать в ближайшее время. Или, наоборот, как вышло с дальномером и высотомером: я попробовал ими заняться, не надеясь на успех, а они раз — и получились. Все-таки мечтать бывает полезно.

Подкинув дров в печку простейшего котла, я дождался, пока тот раскочегарится… Это был неудачный эксперимент: попытка создать небольшую паровую машину просто на основе отрывочных воспоминаний. Нет, что-то получилось. Пар вырывался из котла, подавался в цилиндр и двигал поршень. Было удивительно осознать, что по большому счету тут происходит тот же процесс, что и при полете. Горячий воздух создает зону высокого давления и двигает поршень в зону низкого, поршень вращает вал, который в свою очередь двигает задвижку, и горячий воздух поступает уже с другой стороны цилиндра, снова толкая поршень. И так раз за разом.

Мы с Дмитрием Александровичем даже пошли дальше: сделали второй цилиндр, чтобы горячий воздух после первого попадал в него и тоже работал на вращение вала. И третий. Удивительно, но синхронизировать их оказалось совсем не сложно. Помог Руднев, который, как оказалось, увлекался паровыми машинами. Он, правда, был больше по пароходам, но рассчитать форму для коленчатого вала у него вышло. Он же помог поставить стабилизатор давления по примеру машины Уатта, но на этом все.

Котел пыхтел, поршни ходили, вал крутился, а потом что-то происходило, и все сбоило. В первый раз, когда машина затряслась и закряхтела, мы даже не поняли, что произошло, и вся конструкция с валами и цилиндрами просто сломала сама себя. Потом мы добавили рубильник, чтобы перекрывать ход пара от котла в случае сбоя — теперь ничего не хрустело. Но сам двигатель все равно не работал больше десяти минут, и у нас никак не получалось понять, из-за чего его клинит. Оставалась надежда на инженеров Бобринского, но их пока даже в Симферополе никто не видел.

Вздохнув, я открыл клапан, запуская пар в движок, который раскрутил приделанный к нему вентилятор. Развлечение на десять минут, но хотя бы так… Подвинув к вентилятору трубу, я создал туннель с летящим в лицо потоком воздуха. Подготовка была закончена — теперь само дело. Я взял со стола выточенную еще вчера модель почти настоящего планера с самолетным корпусом, закрепил на подставку с пружиной и аккуратно задвинул в трубу.

Да, это вам не аэротурбина из моего времени, которая может выдать поток ветра в двенадцать махов, но сейчас и такой ни у кого нет. Я записал показания — насколько подъемная сила смогла разжать пружину при текущей форме крыльев. Потом поменял их на новые — тоже все записал. Потом подрезал и те, и другие, сделав профиль поуже — снова записи. Попробовал поиграться с вертикальными стабилизаторами на хвосте планера, поставив не один, а два… Машина захрипела, пришлось срочно перекрывать котел и сбрасывать давление.

Вот и закончили на сегодня. Вечером Дмитрий Александрович опять все разберет, опять будет пытаться понять, что же у нас не работает. А потом мы повторим, и так раз за разом. И в итоге сами или с чужой помощью, но мы обязательно добьемся своего. Будут у меня и дирижабли, и планеры, и настоящие самолеты!