1941. Друид. Второй шанс

* * *

Жуткое чувство накрывало его, окутывая темной пеленой с головы и до самых пят. От страха ком вставал в горле, стягивало грудь, не давая вздохнуть. Хотелось согнуться в три погибели и забиться в какую-нибудь дыру, чтобы ничего не слышать и не видеть.

— Кровь… — пробормотал Гвен, опуская взгляд вниз.

Его пальцы с такой силой вцепились в мерзлую, словно камень, землю, что полопалась кожа. Алые ручейки бежали между черными и коричневыми комьями земли и глины.

— Это страх? — удивился друид нахлынувшему на него жуткому ощущению. Его сила и напор были таковы, что заставляла трястись поджилки, обливаться потом с головы и до ног. — Как так…

Ведь он помнил, как прежде не раз испытывал страх. В момент посвящения Великому Лесу Гвен в одиночестве провел целую неделю в Священной пещере, имея лишь кувшин с водой и краюху хлеба. В моменты отчаяния его посещали жуткие видения, от которых стыла кровь в жилах. Не меньший ужас испытал Гвен, когда на лесной тропе наткнулся на издохшего медвежонка и разъяренную медведицу. В то мгновение вся жизнь пронеслась перед его глазами. Были и другие случаи, когда его жизнь висела на волоске.

Но сейчас все было иначе. В охватившем его страхе не было ничего знакомого, понятного. Он был чуждым, инфернальным.

— Великий Лес, помоги, — прошептал парень, пригибаясь к брустверу. — Защити…

Стонала, кривилась земля. Надвигалось что-то тяжелое, ужасное, остро вонявшее кровью, железом и земляным маслом[2]. Растущие на горизонте угловатые черные механизмы со странными белыми символами рождали у него чувство неотвратимой гибели, от которой нет никакого спасения.

— Как рыжие муравьи…

Их размеренное механическое приближение напоминало нашествие рыжих муравьев, несущее гибель всему живому. Там, где проходили эти крошечные существа, не оставалось ничего, кроме холодного камня. Все остальное — живая плоть, растения и деревья — густо заливалось кислотой и превращалось в питательное жиле для все новых и новых муравьиных орд.

Гвен снова и снова пытался ощутить эту чуждую ему силу, но всякий раз терпел неудачу. Результат всегда был один и тот же — чувствовалось мертвое железо, лишь в самой глубине которого едва-едва теплилась жизнь.

— Великий Лес, защити… — сами собой шептали его губы.

Попятился назад, пока спиной не уткнулся в мерзлую землю окопа. Тогда стал озираться, ища путь к спасению. Что было делать? Если бежать, то куда? Кругом было узкое, открытое всем ветрам, поле, с двух сторон зажатое лесом. Покажись только он из траншеи, как сразу же окажется у всех на виду. А враг только этого и ждет.

Атаковать он тоже не мог. Ведь, он — друид, проводник Живого, служитель Великого Леса. Мертвое, неживое — не его стезя.

В еще большее отчаяние Гвен впал с первыми разрывами снарядов, звучавшими, как гром среди ясного морозного неба. Прогрохотав сначала где-то вдали, они мерно и неумолимо начали приближать к нему. Словно великан топал своими ножищами, всякий раз сотрясая землю и поднимая в небо кучу земли и снега.

Грохотало так, что закладывало уши. С широко раскрытыми глазами, он молча развел рот, будто рыба, выброшенная на сушу. Не помогало. Волны от разрывов все равно били так, что ощущалась физическая боль.

— А-а-а-а, — застонал друид, забившись в углубление окопа. Руками крепко-крепко обхватил уши, плотно закрыл глаза. — А-а-а-а.

Он уже не молил Великий Лес о спасении. С его губ срывался лишь бессвязный лепет, в котором вряд ли что-то можно было разобрать.

И, наверное, все бы и закончилось на этом. Очередной разрыв танкового снаряда похоронил бы его прямо здесь, в окопе, разметав внутренности во все стороны. Или пулеметной очередью разорвало бы напополам при попытке бежать к лесу. Но судьбе было угодно другое…

— Вот же, б…ь! Подъем, сучий потрох! — через грохот разрывов и выстрелов едва пробивался хриплый вопль. — Встать, сука! Винтарь в зубы и на позицию!

Гвена кто-то пнул с такой силой, что едва дух из него не выбил. Потом еще раз и еще раз.

— Встать, я сказал! Боец! — парня, словно соломенную куклу, вздернули вверх и несколько раз так встряхнули, что клацнули зубы и искры из глаз полетели. — Отсекай, б…ь, пехоту!

Перед глазами Гвена оказалось перекошенная от ярости бородатая харя, перемазанная землей и кровью. Ничего не соображающему парню бросили в руки винтовку и толкнули к брустверу.

— Отсекай пехоту, сука! — снова заорал бородач, сам хватаясь за пулемет и пристраиваясь рядом. — Отсекай!

Дрожа всем телом от страха, друид прильнул к земляному брустверу, выставив вперед оружие. Трясущиеся пальцы нащупали курок и с силой вдавили его. Винтовка тут же вырвалась из рук и лягнула его прямо в плечо, выбивая слезы из глаз.

Приготовленный патрон выскользнул из пальцев. Второй золотистый бочонок тоже полетел на землю. Гвен никак не мог зарядить непослушное оружие.

— Б…ь, как мыши прут… Проклятая немчура! — орал рядом сосед, то и дело ворочай пулемет из одной стороны в другую. — Получите, твари!

В какой-то момент Гвену удалось ухватить непослушный патрон, и он поднял голову, взглянув на поле боя. И в первые мгновения ему тоже показалось, что оно полно серых мышей.

— Великий Лес…

Между черными железными гигантами, изрыгающими пламя, сновало бесчисленное множество серых существ, удивительно напоминавших самых обычных лесных или полевых мышей. Они также резко дергались в разные стороны, потом замирали на одном месте, затем вновь начинали бежать. Что-то ли пищали, то ли лопотали.

— Мыши… Это же всего лишь мыши…

Удивительно, но именно это странное ощущение вернуло его в колею. Конечно, соображал Гвен еще плоховато, но страх уже не сводил его с ума, как раньше. Да и дрожь почти прошла.

— Просто обычные мышки, — снова и снова, как мантру, повторял он в пол голоса. Чувствовал, как с каждым новым повторением, страх все больше и больше отпускал его. — Крошечные серые мышки… — даже пробовал улыбнуться, хотя получалось не очень. Губы изгибались в нечто, напоминающее гримасу, до неузнаваемости искажавшую лицо.

Сразу же патрон, словно сам собой, влез в патронник, удобно устроившись в ствольной коробке. Пятка приклада уперлась в его плечо, а цевье винтовки легло в ладонь. Осталось лишь нажать на курок.

— Раз мышка, — прозвучал сухой выстрел, и небольшая фигурка немецкого пехотинца рухнула на землю. — Два мышка, — после нового выстрела упал еще один солдат. — Три мышка.

И тут его локтя что-то неуловимо коснулось. Легонько, едва ощутимо. Друид бы и не заметил, если бы это не повторилось еще раз. Словно кто-то пытался обратить на себя внимание.

— Чт… — повернул он голову, и застыл.

Прямо у его локтя стоял на задних лапках мышка-полевка. Довольно крупная, с бурой шерсткой и черной полоской по холке. Мордочку подняла и недовольно щурила глазки-бусинки, словно мышка была чем-то глубоко возмущена. Позади нее выжидало еще несколько ее собратьев поменьше.

— Малыш, чего тебе… — его взгляд случайно упал вниз. — Черт, получается, вам нужно?

У самых его ног колыхался живой серо-коричневый ковер из сотен и сотен мышей, настороженно водящих мордочками из стороны в сторону. Ногу некуда было поставить, везде были они.

— Пришли, значит, на мой зов, дети Великого Леса, — улыбнулся Гвен. Получалось, что Великий Лес откликнулся на его зов о помощи. — Только что вы сможете сделать?

Наклонился к мышиному патриарху, самому крупному и хмурому из всех. Похоже, если с кем-то и «говорить», то это только с ним. Остальные, словно китайские болванчики, лишь кивали мордочками, глядя на самого главного «мыша».

— Как от вас толк-то? — вздохнул парень, окидывая глазом мышиное воинство — бесчисленное и в тоже время крохотное. Что оно может против железных механизмов? — Там ведь железные короба на колесах, а враг внутри спрятался. Пока до него доберешься… Да и как добраться?

Вновь вздохнув, Гвен перевел взгляд на поле боя. По нему тянулись густые клубы черного дыма, распространявшие вокруг себя неимоверную вонь. То там то здесь полыхали пламенем застывшие железные коробки с опушенными орудийными стволами. Но еще больше танков продолжало ползти вперед.

— Видишь, малыш, сколько их? Вам с ними все равно не справиться.

Но старый мышь упрямо качнул мордочкой, словно был не согласен. Следом точно также качнули головами и остальные.

— Упрямый, значит.

Гвен хотел погладить мыша по макушке, но тот извернулся и куснул его за палец.

— Ладно, упрямец, веди свое воинство… — парень все же смог коснуться его мягкой шерстки, передавая свою благодарность. — И спасибо, маленький брат.

Проводив взглядом, мышиного патриарха, Гвен снова взялся за винтовку. Сейчас лишь этот кусок дерева и железа отделял его от смертельной опасности.