Комдив

Через день пришёл вызов в Кремль, я честно говоря охренел от этого, назначено правда было слава богу через два дня, так что я успел справить себе парадную форму, а то до этого она мне нафиг была не нужна, а тут пришлось. Всё же представать перед начальством в повседневной не комильфо, чай не на передовой, а в тылу. В Кремль я поехал на своей ласточке, она уцелела в прошедших боях, чему я был весьма рад. Как мне сказали, предстоит награждение, вот только тот звездопад, что на меня пролился оказался для меня совершенно неожиданным. Я думал наградят каким орденом и всё, сейчас не то время для наград, хотя я сам регулярно писал представления на своих бойцов и командиров. награждали, правда очень неохотно, всё же отступали, так какие тут награды. Зная это, я обычно представлял к тем наградам, что шли через командующего фронтом, тот меня знал и так было больше шансов, что наградные не завернут и это прокатывало. Что интересно, я сам за всё это время не получил ни одной награды, правда меня это не волновало, главное я получал звания и должности, которые позволяли мне командовать своим подразделением и наращивать его мощь, а остальное не существенно. Война ещё не завтра закончится, так что награды я ещё успею заслужить, да и не в них счастье. А вот сейчас мне и прилетело за всё время и все подвиги, кроме звезды героя и ордена Ленина, я получил еще одного Ильича, Боевик, Звезду и медаль. Не, честно, я сам в осадок выпал, когда меня закончили награждать, награждал кстати Калинин, но и Сталин был тут же. После награждения был фуршет, а затем меня с него сдёрнули. Сталин не долго пробыв на фуршете ушёл, а меня дёрнули вслед за ним, оказалось вождь хотел поговорить со мной лично, уж слишком сильно его впечатлили мои достижения. Мы оказались в небольшой комнате с удобными диванами и столом, и там, устроившись в этих кожаных произведениях искусства, Сталин стал подробно меня расспрашивать о моём боевом пути. Проговорили мы больше часа, наконец узнав всё. что он хотел, Сталин на прощание ради проформы спросил, нет ли у меня к нему просьб, а я что, я ничего, зачем такой удобный шанс терять.

— Есть товарищ Сталин, две личные просьбы.

Услышав это, лицо Сталина слегка дрогнуло, думаю я сразу резко упал в его глазах после такого, но он сохраняя на лице полную невозмутимость произнёс.

— Какие у вас просьбы товарищ Прохоров?

— Товарищ Сталин, я слышал, что у нас намечаются поставки из Америки разного вооружения и техники, вот я и хотел попросить у вас помощи в получении моей дивизии кое какого вооружения и техники, это и есть моя первая просьба.

После такой просьбы отношение Сталина ко мне снова улучшилось.

— Товарищ Прохоров, а почему вы говорите, что это личные просьбы?

— А как же иначе, ведь от этого повысится боеспособность моей дивизии, в чём я кровно заинтересован, а значит и просьба получается личная, к тому же я прошу вас об этом лично.

— И что конкретно вы хотите?

— Сейчас на вооружении моей дивизии стоят трофейные немецкие полугусеничные бронетранспортёры, вот только чем дальше, тем труднее мне будет поддерживать их в работоспособном состоянии. Так разгуляться, как летом в немецком тылу, или как в нашем контрнаступлении уже не получится, так что и добывать новые взамен вышедшим из строя и уничтоженным уже не получится, так что уже сейчас, заранее, следует озаботится их заменой на другие.

— Вы хотите получать американские бронетранспортёры?

— Нет, я хочу получать от них машинокомплекты из двигателя, трансмиссии и ходовой, а собирать их у нас. Сварить бронекорпуса по моим наброскам смогут достаточно легко, вот только начинки для них нет. Наши автозаводы и так работают на максимум, а изготовить бронекорпуса смогут на многих заводах, было бы что ставить в них. На автозаводе по машинокомплекту и моим наброскам смогут составить технологическую карту и чертежи, по которым потом и будут собирать бронетранспортёры. Кроме того я хотел попросить для них американские крупнокалиберные пулемёты.

— А почему американские. Наши пулемёты вас не устраивают?

— Как раз наши ДШК меня устраивают больше всего, только мне надо их много, а их и так и не хватает.

— Как много?

— Около пяти сотен, а теперь скажите, даст мне кто ни будь такое количество крупнокалиберных пулемётов? Если я только просто подам заявку на такое количество, то все, от простого кладовщика, до командующего армией просто покрутят пальцем у виска. Поэтому мне и приходится выбирать не то, что лучше, а то, что есть шанс получить.

— Понятно, а вторая просьба?

— Мне необходимы новые противотанковые самоходки на базе танка Т-34. В производстве они будут ещё технологичней и дешевле Т-34, так как там вместо вращающейся башни будет неподвижная боевая рубка. Только орудие там необходимо другое, более мощное, как раз от 85 миллиметровой зенитки подходит.

— А чем вас не устраивает орудие Ф-34, которое сейчас там стоит, оно что, плохое?

— Нет, не плохое, просто я смотрю в будущее. Немцы после встречи с нашими КВ и Т-34 будут разрабатывать новые, более мощные танки, а также модернизировать старые, на их танк Т-4 вполне можно поставить экраны толщиной в 20 — 30 миллиметров и новую длинноствольную пушку. Исходя из этого я хочу заранее подстраховаться, что бы когда у противника появится новая техника с более толстой бронёй у меня уже было средство по её уничтожению.

— Хорошо, а лично для вас просьбы есть?

— Это и есть просьбы лично для меня. Я сейчас на полном государственном обеспечении, семьи у меня нет, так что ничего другого мне не надо.

— Даже новой машины?

— А зачем, меня вполне устраивает моя вездеходная эмка, к тому же, если бы я только захотел, то мои ребята пригнали бы мне любую немецкую машину, хоть генеральский Хорьх, только зачем? Лишний раз выделяться и наживать себе завистников и врагов.

— Это такой же, как вы генералу Кирпоносу подарили?

— Да товарищ Сталин. К тому же идёт война, закончится она ещё не завтра, а на войне такое дело, что погибнуть можно в любой момент и ни какое звание от этого не спасёт. Попади снаряд чуть ближе, и мы с вами сейчас не разговаривали бы. Сначала надо войну выиграть, а лишь потом личные просьбы озвучивать.

— Я вас понял товарищ Прохоров, на счёт бронетранспортёров и самоходок я распоряжусь, ждите конструкторов с заводов, расскажите им, что вы хотите получить в итоге.

Попрощавшись со Сталиным, я покинул Кремль и поехал к себе в дивизию обмывать награды, правда перед этим заехав в коммерческий магазин. Деньги у меня были, и с трофеев и содержание, вот я и решил закупится, тем более на машине, так что не в руках нести. Вот так вечером состоялся ещё небольшой сабантуй для узкого круга лиц, а на следующий день я поехал в госпиталь.

С собой взял подарки, врачу. Который меня лечил вручил бутылку коньяка и бутылку водки, а также палку копчёной колбасы, что в это время было просто царским подарком. Он пытался отказаться, но я настоял на этом, а потом двинулся к Люде. Ей я подарил бутылку вина, а также торт и конфеты, а также уговорил её на свидание. Запала она мне в душу, мало того, что красивая, как раз полностью в моём вкусе, так ещё и добрая. Не было в ней гнили, когда я наконец смог сам встать, то не лежал днями напролёт в своей палате, которая кстати оказалась всего на четырёх человек. Так вот, когда я смог сам ходить, то гулял по госпиталю, так кстати и восстанавливался быстрей, и видел, как она ухаживала за ранеными не делая различия кто пред ней, молодой или старый, простой боец или старший командир, со всеми она была одинаково заботлива и старалась от всей души, что бы они побыстрей выздоровели. Через два дня у Люды был свободный день и мы договорились погулять по Москве. Конечно зимой это не то что летом, когда кругом зелень и тепло, но нам повезло, было солнечно и не очень холодно. Я приехал на своей ласточке по адресу, который мне дала Люда, а затем мы поехали гулять. Когда мы основательно продрогли, то зашли в ресторан, Люда сначала не хотела и отнекивалась, но я настоял. Увидев цены, Люда ужаснулась, но я успокоил её, ежедневно есть в ресторане я собирался, тут наверное даже у меня скоро деньги закончатся, но один — два раза в месяц сходить туда со своей девушкой я позволить себе мог. К тому же неизвестно, как долго я пробуду в Москве, думаю не больше пары месяцев, а там начальство куда ушлёт. В ресторане мы привлекали к себе всеобще внимание, причём, что интересно, я привлёк к себе гораздо больше внимания, чем Люда. Понять это было можно, молодых и красивых девушек много, а молодой полковник со звездой героя, двумя орденами Ленина, Красного знамени и Красной звезды вещь чрезвычайно редкая, даже в Москве. Хорошо хоть, что ни кто к нам не приставал, хотя интерес мы вызвали большой, потому и смазалось хорошее настроение от этого. Хоть иди в штатском в следующий раз, хотя его у меня как раз и нет. Долго мы не высидели, и одевшись ушли, весь день мы прогуляли, правда патрули часто проверяли меня, один раз даже захотели отвести в комендатуру, не поверили, что это мои документы, даже награды их не убедили и заверения Люды, что я лечился в их госпитале. Пришлось звонить в комендатуру, там патруль выяснял телефон моей дивизии и звонил туда уточняя мой возраст и внешний вид, а также мои награды. Хорошо ещё, что удалось уговорить их позвонить, а не ехать в комендатуру и там разбираться. Вот он главный недостаток несоответствия возраста и звания. Пятидесятилетний лейтенант вызовет гораздо меньше вопросов, чем двадцати трёхлетний полковник. Хоть приказывай водителю с порученцем позади нас на моей ласточке ехать специально для таких случаев. Хорошо, что это не испортило нам настроения, вечером я отвёз Люду к ней домой.