Штурмовик из будущего-2

Глава 2

— Пропустите! Да пропустите же! — Григорий распихивал столпившихся вокруг разбитого самолета людей. Кто-то попытался его остановить, но Дивин на ходу, не останавливаясь, злобно оскалился и от него мигом отстали.

«Ильюшин» выглядел неважно. На первый взгляд казалось, что он разлетелся на тысячу деталей. Мотор улетел в одну сторону, плоскости — в другую. Хвостовое оперение от удара глубоко ушло в землю. Несколько человек разбрасывали обломки, искали экипаж.

— Вот стрелок! — крикнул кто-то.

— Жив?

— Какое там, — красноармеец из БАО безнадежно махнул рукой. — Его, видать, еще в воздухе наповал.

— Летчик! Летчика ищите! — экспат оттолкнул стоявшего на дороге человека и полез в искореженную кучу металла.

— Эх ты ж, мать-перемать!

Прорву вытащили из изувеченной, смятой и простреленной кабины всего в крови. Врач торопливо расстегнул куртку, припал ухом к груди. Потом полез проверять пульс.

— Что? — не выдержал кто-то. На него зашикали — не мешай доктору!

— Жив! — Врач ловко сделал укол. — Срочно на носилки и в медсанбат!

Проводив санитарную машину, экспат опустился на подножку пожарки и зашарил в карманах куртки, отыскивая папиросы. Доктор коротко сказал, что вроде бы ничего страшного с Рыжковым нет. Сильно ударился о приборную доску. Но это на первый взгляд, точно будет известно позднее, после всестороннего осмотра. Что ж, и на том спасибо.

А вот стрелок действительно погиб. Пушечный снаряд «фоккера» угодил прямо в голову. Страшное зрелище, не для слабонервных. Хоть и привыкаешь на войне к смерти, видишь ее в самых разных обличьях, но каждый раз, когда дело касается кого-то знакомого — пусть даже мимолетного — к этому примешивается острая горечь утраты. Григорий встречал людей, которые придерживались совсем иных взглядов и относились к гибели товарищей равнодушно, с холодной отстраненностью, и даже где-то немного завидовал такой способности закрыться, но сам нет-нет, да и обнаруживал, что панцирь души получал болезненные пробоины.

Вот и сейчас. Смерть стрелка прошла где-то на периферии и оставила внутри лишь крохотную зарубочку, а вот ощущение, что погиб и Прорва неожиданно взорвало сознание. Надо же, вроде и не были так близки, как с Малаховым, и ругались частенько, и убить даже один раз готов был Рыжкова на полном серьезе, а вот поди ж ты!

— Как же так, лейтенант?

Экспат поднял голову. Батя. Стоит рядом, руки нервно теребят застежку куртки. Григорий нехотя поднялся и изобразил нечто, отдаленно напоминающее уставную стойку.

— Товарищ майор...

Хромов устало присел на подножку и хлопнул по ней ладонью.

— Сядь, не маячь. Давай по делу. И папиросы не прячь, давай сюда!

Дивин облокотился на крыло автомашины, собрался с мыслями.

— Чистой воды психология, товарищ майор.

— А поподробнее?

— Экипаж при возвращении с задания всегда расслаблен. Возбуждение от атаки спадает, опять же, утомление после боя, вот бдительность и притупляется. А фрицы очень умело этим пользуются и подлавливают на посадке.

— Ты мне брось прописные истины втирать, эту муть я и без тебя знаю. Скажи, лучше, что можно противопоставить таким атакам, ты же вечно что-то придумываешь, вот и пошевели мозгой!

— А что тут думать, — удивился экспат. — Решение на поверхности: надо наладить патрулирование истребителей над аэродромом, тогда и противник нас врасплох не застанет.

— Вот ты голова! — мрачно глянул на него Батя. — Где их взять, истребителей-то? У них тоже потери будь здоров.

— Усилить зенитное прикрытие аэродрома? Странно, честно говоря, что нас всего две счетверенных пулеметных установки охраняют, толку от них, как от козла молока!

— Просил уже, — майор с силой провел рукой по лицу, словно паутину смахнул. — Обещали прислать что-нибудь посолиднее, но когда еще это произойдет!

— Тогда можно попробовать организовать охоту на самих «охотников», — предложил Григорий.

— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовался Хромов. — Что ты имеешь в виду?

— При получении информации о том, что в каком-нибудь районе барражируют «фоккеры», направляем туда группу штурмовиков. А потом несколько «маленьких» начинают имитировать атаку на них. Крутятся вокруг, наскакивают, может быть даже стреляют — все зависит от того, насколько опытные будут на наших истребителях пилоты. Вертимся над землей, чтобы вовлечь их в маневренный бой, где они слабоваты. Если немцы клюнут и попытаются помочь своим, то вторая группа — лучше всего, если это будут «лавочкины» — бьет их сверху. Без высоты и скорости им придется очень не сладко. Вот как-то так, если вкратце.

— Любопытно, — задумался майор. — Где-то я подобное уже слышал. Кто-то из бомбардировщиков рассказывал что ли? Знаешь, а ведь может сработать, — загорелся он. — Особенно, если «лавочки» под фрицев перекрасить — они, если спереди глядеть, на «фоккер» здорово смахивают.

— А свои не собьют? — осторожно поинтересовался Дивин.

— Своих заранее предупредить можно, — отмахнулся Хромов. — Ты вот что, проработай хорошенько детали, изложи в письменном виде и сразу ко мне. А я пока тоже подумаю над этой идеей, посоветуюсь кое с кем. Все, жду рапорт. — Батя поднялся и энергично зашагал на КП. Лейтенант задумчиво посмотрел ему вслед. Смущала его во всей этой ситуации одна подленькая мыслишка, зудела в мозгу противным комариком, но экспат постарался прогнать ее прочь.

После двух совершенных вылетов страшно хотелось поплотнее поесть и завалиться спать. Григорий посмотрел на небо. Облачность усилилась, скорее всего лететь еще раз сегодня вряд ли придется.

— Товарищ лейтенант, — тронул его осторожно кто-то за рукав. — Вы бы отошли, а? Нам обломки со взлетной полосы убрать надо.

— Да-да, конечно. — Дивин тяжело встал, поднял меховой воротник и, поеживаясь под порывами холодного ветра, побрел в столовую. Ну а куда еще? Первейшее дело для летчика — это пожрать. Да и пообщаться с товарищами куда как приятнее, сидя в хорошо протопленном помещении за столом с кружкой чего-нибудь горячительного, нежели чем прыгать на улице. Чай, не лето на дворе. О, совсем забыл поинтересоваться у майора, что он надумал делать с просьбой перегонщиков оставить их в полку.

Оказалось, Хромов решил удовлетворить эту просьбу. Когда Григорий вошел в столовую, к нему подошел один из «миллионеров» и, радостно улыбаясь, сказал:

— Товарищ лейтенант, а мы к вам. Командир назначил нас в вашу эскадрилью. К сожалению, комэск куда-то ушел, так что решили с вами переговорить, что и как.

— Кого это «нас»? — с любопытством уточнил экспат.

— Извините, — смутился летчик. — Нас трое, — он показал на еще двух человек, нерешительно мнущихся поодаль. — Ребята, идите сюда! Это младшие лейтенанты Казаков и Филатов, — представил перегонщик товарищей. — А я старший лейтенант Куприянов. Можно просто Николай.

— Филатов? — удивился Григорий. — В дивизии у нас есть капитан Филатов. Не родственник, часом? Его Дмитрий зовут. Недавно на конференции познакомились.

— Нет, видимо просто однофамилец, — открестился младший лейтенант. — У меня старший брат есть, но он не летчик, а химик и сейчас где-то на юге воюет.

— Досадно. Ну что ж, присаживайтесь за наш стол — он теперь и ваш. Ильмир, — окликнул лейтенант Валиева, что-то негромко обсуждавшего со своим воздушным стрелком. Здесь же находился еще и стрелок Карманова. — А куда капитан делся?

— К Бате ушел.

— Жаль, сразу бы все и обсудили. — На самом деле экспат не слишком расстроился из-за отсутствия комэска — после сегодняшней стычки вряд ли они с ним нормально общались бы, но вываливать сходу на новых людей грязное белье неприязненных взаимоотношений не хотелось.

— Товарищ лейтенант, — возбужденно спросил Казаков. — А мы скоро на боевое задание полетим?

Дивин испытал легкое чувство дежавю — за те, без малого, два года, что воюет, уже столько раз слышал подобный вопрос, что он успел ему порядком поднадоесть. В каком-то смысле ему и Карманов-то нужен был, чтобы свалить на него первоначальный инструктаж новичков. Но, не повезло. Григорий с тоскливым вздохом устроился на скамье поудобнее.

— Сначала проверим, как вы пилотируете машину, — неторопливо стал объяснять он. — Потом слетаете на полигон и покажете, как умеете стрелять и бомбить. Разумеется, отработка групповой слетанности и изучение района предстоящих боевых действий. И вот только после того, как вы успешно преодолеете эти барьеры, пойдете в бой.

— Так долго? — ужаснулся Филатов. — А мы думали, что завтра уже полетим фашистов громить.

Лейтенант отвернулся, пряча кривую улыбку. Как дети, честное слово. На лицах написано все, не нужно даже быть хорошим психологом. Для них война — это какое-то небывалое приключение. С яркими подвигами, непременными портретами на передовицах газет, блеском орденов и золотыми погонами с большими звездами. Неужели и он когда-то был таким же?

— Вы видели, как «фоккеры» расстреляли на посадке моего ведомого?

— Да. А при чем здесь это?

— При том! — экспат поиграл желваками. — У Гришки больше двух десятков боевых вылетов и два ордена. Не желторотик, если коротко. А вы сейчас просто легкая мишень для самого захудалого фрица, не более того. Так что, если жаждете побыстрее сгореть где-нибудь, то это не ко мне. Я уже достаточно друзей хоронил, вот где у меня это! — он зло чиркнул себя ребром ладони по горлу. — Запомните раз и навсегда: в авиации долго живут лишь зануды и педанты. Те, кто не рвется в бой с шашкой наголо, не полагается на случай, удачу или везенье, а все заранее рассчитывает, досконально выверяет и тысячу раз перепроверяет, и поднимается в небо с железобетонной уверенностью, что ничего не забыл и сделал как следует! Понятно?

— Понятно, — вразнобой ответили лейтенанты. А Куприянов, явно желая смягчить тон беседы, спросил:

— А почему вас Кощеем зовут?

— Ребята, давайте на ты? — предложил Григорий. — Мы здесь все свои, так что хватит выкать. Ильмир, тебя это, кстати, тоже касается! А с прозвищем так получилось...

***

От аэродрома до землянок, где жили летчики, было примерно километра два. Неспешным шагом, с разговорами, идти минут сорок-пятьдесят. По утрам за пилотами приезжал старенький трудяга-автобус. Назад добирались на нем же, либо на попутке. Или, как некоторые ненормальные вроде Григория и Таи, шли пешком.

Вот и сегодня они решили прогуляться, как говорится, на сон грядущий. Благо, погода позволяла. В феврале начались оттепели, днем на летном поле стали появляться наледи. Красноармейцы из БАО старались счищать их, посыпали песком, золой или угольной крошкой. А как иначе — один из штурмовиков уже выскочил на разбеге со взлетки прямо в сугроб из-за одной такой оставшейся незамеченной ледяной дорожки. Все бы ничего, но в бомболюках у него находился полный комплект осколочных бомб — полдня потом со всеми предосторожностями извлекали. Хромов орал так, что вороны с деревьев поднимались. И Карпухин ходил вокруг и что-то черкал в своем блокнотике.

— Как там Прорва? — поинтересовалась Тая.

— Да что этому чертяке будет, отделался несколькими ушибами, два зуба вылетели, но в целом доктор обещал, что через пару недель уже выпишет, — лениво отмахнулся экспат.