Комсомолец 2

* * *

Советским правоохранительным органам я пересказал все подробности о Горьковском душителе, какие вспомнил (в моём пересказе они выглядели сумбурными, отрывочными — в том же виде хранились в моей памяти). Фиксировал свои воспоминания на бумаге и не переставал радоваться тому факту, что Белезов очнулся до возвращения Королевы и до появления милиции. Угрожать мне Гастролёр действительно пытался — не убийством, а милицией. Но подробностями из своей биографии делиться не спешил. А мне это не было нужно: со мною ими поделились создатели тех роликов о маньяке, что я смотрел в интернете, и написавшие о нём статьи журналисты (вырезки из газет хранила в своей папке Людмила Сергеевна Гомонова).

Главный упор в своих рассказах я делал на содержимое того самого дубового шкафа в гараже Горьковского душителя. Шкаф действительно существовал (так утверждали в газетах — тогда, в девяностых). Свою коллекцию, по словам журналистов, Белезов стал складывать в него едва ли не после первого же убийства. По количеству вещей в той коллекции потом и прикинули число жертв маньяка — оно превышало то, в котором Горьковский душитель сознался. Содержимое шкафа было единственным известным мне доказательством причастности Эдуарда Белезова к убийствам женщин. Дальнейшая судьба маньяка зависела от того, передадут ли мои рассказы горьковским милиционерам, и захотят ли те проверить правдивость моих слов.

Пока же выходило так, что противовесом к моим словам и рассказу Альбины Нежиной были жалобы на нас примерного гражданина из города Горький Эдуарда Ивановича Белезова. Тот утверждал, что пострадал от действий зареченских грабителей и хулиганов (седьмого ноября, в День Великой Октябрьской социалистической революции!). Показывал ссадину на голове — жаловался на жуткие боли (об этом мне рассказал капитан). Кричал о пропаже крупной суммы денег. Мы же с Альбиной возмущённо отвергали обвинения в грабеже. Показывали следы от пальцев мужчины на своих шеях — доказывали, что не могли заполучить их «случайно». Объясняли: будь мы грабителями — разве стали бы вызывать милицию?