XVII. Аббат

Глава 16

Изначально я планировал остаться в имении Мадлен всего на ночь, но в планы пришлось внести коррективы.

Да, недоверие к маркизе никуда не делось, но ее с лихвой компенсировала страсть — мы просто не смогли оторваться друг от друга.

Я молча злился на себя за слабость, а Портос с Арамисом только радовались — им по приказанию Мадлен создали просто райские условия. Море вина, горы еды и податливые служанки — что можно придумать лучше для пацанов?

Не знаю, сколько бы мы проторчали у маркизы, но через сутки идиллию нарушила ее величество королева Франции Анна — она прислала гонца с приказанием Мадлен немедленно вернуться ко двору. Уж не знаю, может почувствовала, что я кувыркаюсь с ее формальной соперницей или просто так совпало, но факт остается фактом — постельные забавы пришлось резко прервать.

— Это она специально! — зло шипела Мадлен. — Мерзавка! Ох, с каким бы я удовольствием отхлестала ее по щекам!

— Ты же говорила, что не ревнуешь ее ко мне, — я застегнул пряжки на перевязи и мельком глянул на себя в зеркало. Сначала хотел отправится в дорогу в церковном облачении, но потом передумал, потому что какое-то странное предчувствие подсказывало, что оружие может понадобиться.

— Это другое! — воскликнула маркиза. — Совсем другое! Хотя… — она смущенно улыбнулась и прижалась ко мне. — Ты прав, я тебя страшно ревную…

— Успокойся, вряд ли мне еще раз придется с ней остаться наедине.

— Если придется — ты сделаешь это! — строго приказала маркиза. — А ревность… не переживай, я умею держать себя в руках. И я приготовила тебе сюрприз!

Сюрпризом оказался белоснежный жеребец-трехлетка арабской породы — удивительно красивый, словно целиком выточенный из мрамора. Довеском к презенту шел комплект упряжи из тисненой испанской кожи.

Анри и Исаак тоже не остались без презентов — им достались великолепные андалузские жеребцы, тоже с седлами и всем необходимым, отчего парни сияли как отполированные луидоры.

Как уже говорил, дорогие подарки от дам кавалерам в нынешнее время вполне себе нормальное явление; я и не собирался строить из себя недотрогу, но Мадлен подумала, что я злюсь из-за моего хмурого лица, потащила к себе, упала на колени и принялась «уговаривать» принять подарок.

В общем, пришлось еще задержаться на половину часа.

Выехали мы к полдню, но подарки я попросил доставить в аббатство, потому что не привыкшие к нам лошади могли доставить хлопот в дороге.

С утра моросил мелкий, но густой дождь, дороги сразу превратились в сплошное болото. А когда дождь закончился — все вокруг укрыл сплошной туман. Густой до такой степени, что в этой молочной взвеси с трудом угадывался даже хвост кобылы Портоса, вызвавшегося ехать в авангарде.

К счастью, его постоянная болтовня служила нам с Арамисом отличным маяком.

— Охо-хо! — воодушевленно бухтел Исаак. — Я словно у мамы родной побывал. Отличная кормежка! Просто великолепная! Вино тоже недурное. Вы случайно не собираетесь снова в гости к своей знакомой, ваше преподобие? Очень уж мне полюбилось у нее. А эта служанка Луиза! Охо-хо, у меня все дыбится, как ее вспоминаю. Ну скажите, Анри! Ведь на ней вы тоже отметились…

— Я бы не стал столь откровенно высказываться о женщине… — сдержанно ответил Арамис. — Хотя да, ее достоинства очень… очень воодушевляют.

— Да бросьте! — хохотнул Портос. — Между друзьями не должно быть недомолвок. — Женщины! — снов принялся разглагольствовать коротышка. — Как говорил мой отец: женщина слабое беззащитное существо, от которого невозможно спастись! А мама говорила: есть два способа командовать женщинами, но их никто не знает. Гага-га… — он оглушительно заржал. — Ох и боялся ее мой папаша!

— Женщина непобедима в умении сдаваться! — поддакнул Арамис.

Я молчал, полностью погруженный в свои мысли.

Туман вокруг неожиданно вызвал странное воспоминание, почти неотличимое от яви.

Облепленные пудовыми комьями грязи, скрученные бечевкой, растоптанные башмаки.

Кишевшая насекомыми, почти сгнившая одежонка.

По грязному лицу стекают капельки воды, на голове болтается ржавый морион[13], а в руках древко с грязным флажком.

Смрад мертвечины и паленого трута.

Вокруг в клочьях точно такого же тумана бредут заросшие как звери солдаты, прикрывая полами тлеющие фитили на аркебузах.

А мое сердце разрывается от ликующей щенячьей радости.

Я Антуан де Бриенн, знаменосец испанской наемной бандеры[14]!

Нам наконец выдали жалование!

И плевать, что мы последний раз нормально ели целый месяц назад, а впереди равелины[15] с пушками.

Бреда должна пасть, потому что ее атакует знаменитая испанская пехота!

По спине пробежали мурашки, но я неожиданно улыбнулся. Несмотря на жуткие ощущения, воспоминания настоящего Антуана де Бриенна все-равно было приятным.

«Из песни слов не выкинешь… — подумал я. — Жутковатое детство было у Антохи. Хорошо, что я попал в него уже после войны. В той атаке к равелину добралась едва ли треть наемников, но укрепление они все-таки взяли, а Антоху удостоил похвалы сам командующий испанской армии во Фландрии генерал-капитан герцог Абмрозио Спинола…»

Портос с Арамисом наконец заткнулись, наступила мягкая и липкая тишина, разбавленная только чавканьем копыт по грязи.

Неожиданно свозь запах сырости, донесся едва ощутимый, но противный и едкий смрад…

Очень знакомый смрад тлеющих фитилей!

Еще ничего толком не сообразив, я ударил шпорами коня и заорал:

— Вперед, вперед!!!

Жеребец возмущенно взвизгнул, резко рванул вперед и в этот момент по ушам ударил оглушительный грохот, а туман разорвали два длинных языка пламени.

Через пару десятков метров жеребец поскользнулся, я не удержался в седле и кубарем покатился по грязи.

— Сука… — забарахтался, стал на колени и выставил наугад вперед шпагу.

— Здесь, здесь он!!! — из тумана проявился смазанный силуэт и на полном ходу налетел на клинок.

Меня едва снова не опрокинуло на землю.

— Ты… ты… — хрипел неизвестный, обдавая смрадом гнилых зубов и судорожно суча ногами по грязи. — Убью-ууу…

Я ударом плеча сбросил его со клинка, вскочил и резко отмахнулся шпагой от еще одного бандита с аркебузой в руках. Не достал его, но заставил отскочить.

Тот грязно выругался с сильным испанским акцентом и вскинул аркебузу.

У меня кровь застыла в жилах: ударить первым я не успевал, а на кончике курка тлел красный огонек фитиля.

Но вместо выстрела раздалось лишь звонкое щелканье.

Бандит заполошно заорал и схватился за палаш, но еще одной возможности я ему не дал — острие шпаги с хрустом и чавканьем впилось неизвестному в глазницу.

Я вырвал шпагу, отскочил на несколько шагов, присел и быстро проверил затравки на пистолетах, попутно оглядываясь и прислушиваясь.

Сквозь туман ничего не было видно, но где-то неподалеку лязгало железо и отчаянно ревел португальские матюги Портос, Арамиса вовсе не было слышно, а ко мне приближался быстрый топот.

Я зачем-то кивнул, шагнул в сторону и присел:

— Чертов туман! Алонсо, где тебя носит, за мной, паршивый осел… — в белесой завесе проявилась еще одна фигура, говорящая по-испански. — С остальными и без нас справятся, меня интересует только этот Cabron! Мне платят только за него!

Сразу стало ясно, что это не банальные нападение разбойников, а меня им заказали.

Рядом с ним через пару секунд появился еще один человек с алебардой. Меня они пока не видели, но шли точно в мою сторону.

Этот гнусавый и одновременно хриплый голос показался очень знакомым. Я быстро порылся в памяти, но как не старался, так и не опознал его.

Тем временем, бандиты приблизились совсем близко, я уже чувствовал ядрено шибавший в нос запах застарелого пота.

Особой надежды на пистолеты не было, потому что обновить затравки пороха на полках я так и не успел, но немного поколебавшись все-таки прицелился.

Щелкнул спусковой крючок, из ствола с грохотом вырвался сноп пламени; еще до того, как все вокруг окутало облако дыма, я увидел, как бандит с алебардой опрокинулся на спину.

Второй согнулся и нырнул в сторону, я повел за ним стволом, но…

Но зажатый винтом кремень в курке только выбил бесполезный снопик искр.

Главарь вытянул в мою сторону руку с длинным пистолетом, но и у него впустую лишь зажужжал колесцовый замок.

Тогда он отбросил пистоль и свободной правой рукой выхватил дагу из-за пояса. В левой он держал длинную шпагу.

Я поступил точно так же и осторожно пошел вокруг противника против часовой стрелки, чтобы его запутать.

— Ты не похож на святошу… — прохрипел бандит, проверяя меня короткими и быстрыми, фальшивыми выпадами.

И тут я его узнал…

Левша! Узкое и вытянутое лицо! Похожий на клюв орла горбатый нос! Левая бровь изогнута из-за рваного шрама, уходящего к виску…

Черт…

Это был Пабло Мендоса, по кличке Воробей. Мой друг детства, с которым мы сошлись в наемной роте. Я служил знаменосцем, а он барабанщиком. Именно с ним мы делили кусок хлеба, именно с ним, дрожали от холода, укрываясь рваной попоной, именно с ним мы купили в складчину свою первую шлюху. После окончания Фламандских войн наши дороги разошлись, но я мельком слышал, что он тоже подался в братство бретеров и убийц.

— Воробей?

— Проклятье⁈ — Мендоса отпрянул назад и ошеломленно прошептал: — Антонио? Но… но я не знал, что мне заказали тебя, я думал, что речь идет о каком-то зарвавшемся святоше…

— Еще не поздно решить вопрос миром, дружище… — я немного опустил шпагу. — Просто назови кто меня тебе заказал и уходи. Клянусь, я не буду преследовать тебя…

— Антонио, Антонио… — Пабло криво усмехнулся. — Ты же знаешь, теперь дороги назад нет, я взял задаток…

Он кинулся вперед и нанес два быстрых и сильных выпада, а когда я их отбил, отскочил назад и снова начал готовить атаку.

Воробей всегда был скверным фехтовальщиком, в детстве я побеждал его в пяти поединках из пяти, повзрослев он стал сильнее и хитрее, но…

Но уже через пару секунд упал на колени, зажимая обеими руками хлещущую из горла кровь.

— Кто, Воробей, кто тебя меня заказал? — я отбросил ногой его шпагу и присел рядом. — Облегчи свою душу, назови заказчика…

— Ты… — наемник поперхнулся кровью. — Ты… всегда… был умнее меня Антонио…

— Назови имя!

— Это… — глаза Пабло стали тускнеть. — Я не знаю, кто… но… возможно, она женщина…

Он повалился боком в грязь, несколько раз дернулся и умер.

— Проклятье!!! — заорал я от дикой злости.

Но быстро пришел в себя и пошел в сторону, откуда доносились странные причитания Портоса.

— Господи!!! — плаксиво ревел парень. — Моя драгоценная задница!!! Уйди! Не прикасайся ко мне! О, как же жжет! Я умираю…

Туман стал быстро редеть и через пару минут мне открылось довольно забавное зрелище.

На небольшой полянке валялось три трупа, в одном из них торчала, медленно покачиваясь, огромная рейтарская шпага Портоса. Сам Исаак, торчал посередине со спущенными штанами и отчаянно выгибаясь, пытался на посмотреть на свою жопу, простите за мой французский.