Тверской Баскак

Глава 4

Торопливо шагаем по оставленным непрошенными гостями следам. Впереди Калида, я сзади. Фрола с лошадьми и скарбом спрятали в молодом ельнике, трупы тоже забросали лапником.

Калида, не оборачиваясь, бросает мне на ходу.

— Нам очень сильно повезет, если эти трое были здесь одни! Но… Такое крайне маловероятно, новгородские ушкуйники такими малыми отрядами не ходят.

Я молчу, но в голове крутится вопрос:

«А что здесь делать ушкуйникам? Кого здесь грабить? Тут же, как оказалась, земля новгородская».

Прошли в таком темпе с полкилометра, и следы повели нас к низкому левому берегу и дальше в глубь леса. Едва вошли под тень сосен, как увидели лагерь. Сразу стало понятно, что людей здесь было не меньше полусотни. Шалаши, коновязи, не меньше трех черных пятна от кострищ.

Калида потрогал угли, поводил носом под навесами и авторитетно заявил.

— С полсотни… Были, но ушли еще вчера.

Тут я связываю в уме два события. Первое — это гонец от Турслана Хаши к Бурундаю. Ночевал он у меня с неделю назад, и я у него все же вытянул, что после взятия Торжка, Великий Новгород запросил мира. О чем конкретно договорились гонец не знал, но мне и так было понятно. Новгородцы признали Ярослава Великим князем Владимирским, а сына его Александра приняли к себе на стол. После этого Александр с дружиной пошел к Новгороду, а Турслан развернул коней на юго-запад, в надежде пройтись по нетронутым еще землям и поживиться до выхода в степь. Это первое, а второе — пустой лагерь и три припрятанных нами трупа. Самое простое объяснение — здесь стояла новгородская застава. Следили за монголами. А как те снялись с места, то двинулись за ними. Стояли долго, добра видать поднакопили, а уходить пришлось в спешке вот и оставили людей сторожить брошенный лагерь.

Словно в унисон с моими размышлениями, Калида вставил свое слово.

— Уходили второпях, но собрано. Не бежали.

Кивнув, озвучиваю свою мысль.

— Здесь разведка новгородская стояла, стерегли Александра и монгольскую тысячу, а как договорились, двинулись вслед Турслану, наверное, решили проводить до границ земли Новгородской.

Говоря, подхожу к большому бронзовому котлу литров на пятьдесят и замираю, боясь спугнуть удачу. Мне такая посудина нужна край как, а тут вона бери не хочу.

Видимо мозги у нас с Калидой работают одинаково, потому что поднимаю на него взгляд и встречаю тут же самую мысль, только глаза его смотрят на пятерку привязанных у коновязи лошадей.

Выхожу из ступора и говорю твердо, без тени сомнения.

— Забираем все, что сможем. Грузим на лошадей и валим отсюда.

Калида, прищурясь, прощупывает меня взглядом.

— Новгородцы вернутся, осерчают крепко. Они парни горячие…

Прерываю его на полуслове.

— Вот и сделай так, чтобы к нам их ни один след, ни одна ниточка не привели. — Сказав, хватаю котел и, таща его по снегу, добавляю. — Нам уже терять нечего. Если на нас выйдут, то трех трупов будет достаточно.

После этого работа закипела. Обшарили все шалаши и землянки. Нашли много чего, но из самого ценного — это пять топоров, четыре ножа, два тюка меховых шкурок и четыре меча. Оружие, наверное, осталось от погибших. Это подтверждали и несколько крестов над могилами, да еще четыре кольчуги со шлемами и одежей.

Загрузив лошадей, я двинул обратно, а Калида остался прятать следы. Добрался до Фрола, когда уже начало смеркаться. Тот тоже без дела не сидел и уже насобирал полмешка точно таких же минералов, как и тот что он первым принес.

Осмотрев его добычу и получив в ответ на вопрос «далеко», отрицательное качание головой, решаюсь:

— Тогда пошли, покажешь.

Действительно, прошли по оврагу шагов тридцать и вышли к крутому подъему, где посреди песочного склона как желтая лента бликовала полоса медной породы.

— Видишь, берег подмыло и земля съехала вниз. Вона, завал какой. — Он ткнул пальцем в перегородивший овраг изрядный пласт земли вместе с деревьями. — Склон съехал и жилу открыл. Жила-то хороша, жирная. Жаль только маленькая совсем.

Фрол все говорит и говорит, а я смотрю на желто зеленую, отливающую металлом полосу медной жилы и беззвучно радуюсь свой удаче.

«Вот ведь извороты судьбы! Ведь только что мог сдохнуть ни за грош, а сейчас гляди и живой, и добром таким нужным разжился».

Смерив на глаз высоту оврага, думаю, что по-хорошему тут бы надо острог поставить, да добычу организовать. Но… Тут же осаживаю себя:

«Земля-то эта новгородская, а эти ребята не из тех, кто спокойно будут смотреть, как кто-то на их земле наживается».

— Ладно, — киваю Фролу, — давай возвращаться. Заночуем здесь, а с утра решим, как нам богатством этим распорядиться, да при этом еще и в живых остаться.