Тверской Баскак

За столом идет уже настоящая ругань, но пока еще дело до оскорблений и рукоприкладства не дошло. Пресекаю этот базар резким ударом по столу. Мой кулак обрушивается на столешницу, подпрыгивают стоящие на ней кубки, и в полной тишине взгляды всех присутствующих устремляются на меня.

— Тихо! — Злой блеск моих глаз урезонивает их лучше слов. — Никто никому на слово верить не обязан. У каждого из нас есть имущество в городе, которое в отличие от серебра унести и спрятать невозможно. Оно станет залогом. Если кто-то из товарищества решит скрысить, то он будет знать, что потеряет здесь все! — Встречаю еще не заданный вопрос в нацеленных на меня взглядах и предвещаю его. — Конечно, после тщательного разбирательства. Во всех спорных случаях товарищество будет решать кто прав, а кто виноват, и как оно решит, так и будет.

Не проронивший до этого ни слова, боярин Якун вдруг шумно выдохнул.

— Ну, предположим, мы соберем деньги и даже сумеем скупить все зерно. Кто сказал, что новгородцы станут платить вчетверо против нынешней цены. У них снега зимой не выпросишь, а тут вчетверо… Да они на ножи нас поставят, а город спалят дотла!

Боярин замолчал, и лица всех присутствующих резко развернулись в мою сторону, мол что скажешь? Диспут в один момент перетек совсем в иную плоскость, но в отличие от предыдущих прений, к этому вопросу я готов. Даже более того, я его ждал, потому что передо мной стоит совершенно невыполнимая задача. Убедить этих сквалыг сброситься на общее дело, с учетом того, что у меня-то самого денег нет ни гроша.

Встаю и упираюсь двумя руками в стол.

— Новгород в драку не полезет! Это проблему я беру на себя.

— Одних твоих слов маловато будет. — Стрельнул в меня насупленный взгляд Луготы. — Ты здесь человек новый, сегодня есть, завтра нет, а отвечать нам придется.

Стараюсь смягчить ситуацию и растягиваю губы в улыбке.

— Как и что будет делаться — это уже детали. Их я буду обсуждать только с членами товарищества, поэтому сначала надо договориться о принципиальном согласии. — Вынимаю из-за пазухи свернутую трубочку пергамента и разворачиваю его. — Из опыта прошлых лет, я высчитал, что за осеннюю ярмарку проходит около пятисот пудов зерна. Значит, по существующим ценам, нам надо собрать около 60 гривен серебра. — Видя, какое гнетущее впечатление произвела цифра на моих слушателей, тороплюсь подсластить пилюлю. — И тогда, продав все по пол гривны за пуд мы получим почти двести гривен чистой прибыли.

Услышав мой проспект, глаза моих предполагаемых компаньонов полезли из орбит и им потребовались серьезные усилия, чтобы сохранить благообразное спокойствие. Пользуясь тишиной, я ставлю в разговоре последнюю точку.

— Итак, если поровну, то каждый из вас должен вложить в дело по двенадцать с половиной гривен серебра.

После этих слов, я осознал, что такое настоящая тишина. Она наступила только сейчас, даже сопение куда-то исчезло, и остался только стрекот сверчков где-то далеко за стенкой.

Наконец, первым отреагировал, один из купцов.

— Погоди, если шесть десятков разделить на шестерых, то получается по десять на каждого. Почему по двенадцать с половиной?

Как я и ожидал, купцам счет привычней, и они посчитали быстрее. Начиналась самая трудная и самая непредсказуемая часть разговора.

Выдержав паузу отвечаю прямо в нацеленные на меня глаза.

— У меня серебра нет. Все что было, все вложено в дело, с которого я верну вам свою долю после ярмарки. — Не давая никому вставить слово, поднимаю вверх указательный палец. — Но!.. Я беру на себя организацию всего процесса и защиту наших интересов.

— Ээээ, нет! — Якун резко поднялся из-за стола. — Я в таком разе не участвую! — Опрокинув табурет, он шагнул к двери, но вдруг, остановившись, повернулся к остальным. — А вы чего сидите⁈ Разе не видите⁈ Он развести нас хочет, как детей малых. Ишь, пряников наобещал, а вы и купились. Ему только серебро ваше и нужно, а потом ищи ветра в поле. — Скривившись усмешкой, он кинул на меня взгляд. — Так ведь, фрязин⁈ За дураков нас держишь⁈ — Тут он резко развернулся к тысяцкому, и в его голосе зазвучала угроза. — А тебе, Лугота, еще перед обществом ответ держать за то зерно, что мы уже ему дали по твоей милости. Выполнять свои обещания, как мы видим, он явно не собирается.

Сотрясая половицы, боярин грузно зашагал к двери не переставая ругаться в голос.

— Интересы он наши защитит! Да что он можешь защитить⁈ — Обернувшись напоследок, он вонзился в меня взглядом. — У тебя может дружина есть? Может ты под этим столом сотни воев прячешь, кои выскочат по твоему веленью и всех наших врагов порушат. — Он заржал в голос и вышел из горницы, на прощание крепко шибанув дверью об косяк.

Звук гулко прошелся по терему, и пока он затихал, я еще ждал чуда, но оно не случилось. Через мгновение поднялся Острата, за ним купцы и последним встал тысяцкий. Молча, не говоря ни слова, они вышли за дверь, оставив меня разочарованно стоять посреди пустой комнаты.