Ванька 7

Глава 30 По морям, по волнам…

Море колыхается словно кипяток.

Морская болезнь выводит из строя одного нашего офицера за другим. Как дела у нижних чинов? Честно говорю — не знаю. Они за медицинской помощью пока не обращались. Не рана же, терпят.

Я пока держусь, но чувствую себя не очень хорошо.

Во время приема пищи меня подташнивает.

К вечеру ветер начал становиться всё тише и тише, волнение уменьшилось.

Когда на небе появились первые звёздочки, стало теплее, однако пальто ещё снимать рано.

Через сколько дней мы с Рязанцевым белые куртки и шаровары обновим? Даже и не знаю.

Я прошёлся по палубе. Внизу, у руля, в воде что-то мельтешит, светится фосфорическим светом. Что? Не знаток я морской флоры и фауны…

Температура уже плюсовая. Капитан сказал, что поднялась до шести градусов.

Утром уже половина солдат ходит без шинелей. На солнце плюс пятнадцать, а в тени только плюс шесть. Качка стала гораздо слабее. По палубе прогуливаются наши офицеры с бледными лицами.

Так. Сегодня надо проверить, как там нижние чины в трюме размещены. По большому счёту, этим мне надо было ещё вчера-позавчера заняться, но здоровье не позволяло.

Собираюсь в недра «Amiral Latosche—Treville» как профессор на обход в клинике. В моей свите два младших врача, несколько фельдшеров и санитаров. Сестры милосердия с белоснежным полотенцем в руках только не хватает. Такого, каким профессор после пальпации и перкуссии каждого больного свои руки вытирает.

Да…

Набили в трюм спасителей Франции как сельдей в бочку…

Нар, что были устроены на «Latosche—Treville» на всех не хватило. Некоторые солдаты сделали себе лежанки прямо на полу.

Мля! Вот это уже никуда не годится!

Сегодня же я решил поговорить с Рязанцевым, пусть он эту ситуацию как-то поправит. Или, это не его зона ответственности? С перевозкой личного состава по морю я раньше никогда не сталкивался, поэтому в данном вопросе не имел компетенций.

— Не холодно здесь? — обратился я с вопросом к трюмным жителям.

— Теплее, чем в вагонах…

Теплее… Понятное дело…

— Воздуха не хватает, — пожаловался мне сутулый солдат.

Да, в трюме было душновато.

Через несколько дней, так я подозреваю, здесь даже жарко будет. Необходимо обязательно личный состав наверх по графику выводить, иначе они тут просто задохнутся. И сварятся, как картошка в мундире.

Верхняя палуба сейчас забита живым рогатым скотом и птицей для офицерской кухни, но постепенно это поголовье убывает. Там же ещё несколько полевых кухонь стоят. Хорошо хоть имущество хозяйственной части погрузили в трюм куда-то на самое дно, а то вообще пройти по палубе было бы невозможно.

— Водицы бы нам побольше… — прозвучала ещё одна жалоба. — Мало выдают.

Я сделал отметку в своём блокноте.

Справедливо, но как этот вопрос решить? Пресная вода выдается с ограничениями, на корабле ключи у нас не бьют…

Несколько человек предъявили жалобы на здоровье и я попросил одного из фельдшеров проводить их на палубу. Там под брезентовым тентом у нас был устроен лазарет. В трюме как я солдат с жалобами осмотрю? Тут и темновато, и прочее.

Я и мои сопровождающие поднялись на верхнюю палубу.

Теплело просто на глазах.

Одна из рот проводила строевые занятия.

Понятное дело — солдат всё время должен быть чем-то занят. Иначе — баловство в их рядах начнётся. Надо так солдатика нагружать, чтобы он к вечеру с ног валился.

Миля за милей мы отдалялись от порта отбытия. Вот и Индийский океан. Так нам французский капитан объявил. Его границы по воде были не очерчены, флажками не огорожены.

Жара стояла уже невыносимая.

Такие вот дела — то мы дорогой мерзли, а сейчас таем, потом на палубу стекаем.

В трюме было просто ужасно. Солдаты правдами-неправдами наверх выбирались, где только могли притуливались.

— Надо прекратить строевые занятия, — обратился я к командиру полка. — У меня уже лазарет под завязочку полон.

Однако, не только муштра по жаре меня беспокоила.

Питание…

В отличие от офицеров, нижние чины получали сейчас солёную рыбу и солёное мясо. Чай для них был только утром.

Не продумали что-то союзнички с питанием.

От солёной пищи наших нижних чинов мучила жажда, а воды они получали с гулькин нос. Несмотря на запреты, некоторые пытались пить забортную воду.

Качка ещё…

— Петров из второй роты помер… — сообщил мне нерадостную весть младший врач.

Ну, началось… До фронта не доехали, а уже потери…

За два дня до ожидаемого прибытия в Сингапур ночью разразилась сильная буря. Волны с ревом заливали палубу, смывали за борт всё, что плохо было закреплено.

В первой роте у запевалы даже унесло гармошку. Горевал он до невозможности.

Смыло и одного нижнего чина. Как уж он так…