Воля императора

Глава 18. Дружеская беседа

— Александр Борисович, — прочистив горло, обратился ко мне Кутепов. — Почему вы мне не доложили... Я хотел сказать, не рассказали про Федышина, и про ваше присутствие на месте преступления?

— Про фотографа я вам рассказывал, — хмыкнул я, вчитываясь в абсолютно абсурдную статью.

«Питерский листок» с броским заголовком: «Цесаревич Александр замешан в убийстве фотографа Федышина?», разумеется, ничего не утверждал напрямую. Он, пером своего журналиста, спрятавшегося за псевдонимом «Неподкупный», пытался связать смерть придворного фотографа Федышина с будущим императором. Текста немного, зато иллюстраций хватает. Полоса газеты украшена моим портретом, двумя фотографиями Федышина и фото с места преступления. Большая часть повествования свелась к биографическим данным фотографа — каким он был талантливым, как его уважали коллеги-фотографы и, как тяжело было парню из простой семьи занять место при дворе. Еще рассказывалось о его несчастной матушке, прозябающей где-то в Вятке.

А дальше шли предположения: возможно, Федышин, имел на меня некий компромат, который должен был уничтожить меня как будущего императора. Возможно, он хотел их продать, чтобы купить старушке-матушке лекарство. «Неподкупный» указывал, что его газета неоднократно пыталась заполучить фотографии у Федышина, но тот, верный присяге, не пожелал расставаться с тайной. Но народ должен знать правду!

Известно, что несколько дней назад, Федышин встречался с цесаревичем в Царском селе, а нынче, вполне возможно, хотел передать фотографии наследнику. Теперь же, Федышин обнаружен мертвым, от Александро-Невской лавры стремительно умчались машины, предположительно принадлежавшие цесаревичу.

В общем — напрямую газета ничего не утверждала и привлечь редакцию к суду не за что. Но у обывателя складывалось стойкое впечатление, что цесаревич — убийца.

— Вы рассказывали, что уважаемый Роман Влади́славович, зачем-то вздумал плести против вас интриги, — хмыкнул Кутепов.

— И об этом мне поведал фотограф, ныне покойный. И я об этом тоже говорил, — взглянул я на Кутепова поверх газеты.

— Это ведь просто бессмысленно, — пожал генерал плечами. — Сангушко и какой-то фотограф?

— Конечно бессмысленно, а вы даже слушать ничего не хотите. А вот выслушаете, так и смысл появится. Появится смысл делиться с вами новостями раньше, чем они появятся в газетах. Или нет?

— Вы что-то ещё успели натворить? — сдвинул брови Кутепов.

— Об этом мы успеем поговорить, — кивнул я, — Сейчас, я бы хотел вернуться к Сангушко.

Рассказывал я недолго но в подробностях.

Генерал слушал молча, то и дело хмуря брови. Я не говорил прямо о сговоре поляков, но тщательно к этому выводу подводил, позволяя Кутепову самостоятельно додуматься до этого.

— Вижу к чему ведёте, но принять не могу, — произнёс наконец Кутепов.

— А в оперативную разработку поставите? — устало спросил я.

— Поставлю, — процедил генерал.

— И Сангушко и французского посла? — уточнил я.

— Обоих, — кивнул генерал. — Но у посла, напомню, дипломатический иммунитет.

По нему было видно, что он хочет добавить что-то из серии: это лишняя трата времени и сил, но смолчал.

— Что ж, — выдохнул я. — Перейдём к следующему вопросу.

— Недавнее покушение... Тоже на Романа Влади́славовича думаете? — вдруг спросил генерал прищурившись.

— Нет, не связываю. Тут либо подставлять, либо убивать. Кто-то ещё под меня копает, — пробормотал я, прикидывая с чего продолжить свои наблюдения и последние события.

— Недавно один интересный термин в газете прочитал: Паранойя, — по слогам произнёс генерал.

— Замечательный термин, — задумчиво кивнул я, — много жизней спас. Кое-что еще мне покоя не даёт. Когда я к Федышину ехал, ко мне камергер один пристал, дочку свою в качестве фрейлины предлагал.

— Вам-то она к чему? — хмыкнул генерал.

— Мне-то ни к чему, только он её под меня подложить хотел, — пробормотал я. — И думаю я, это тоже не его инициатива.

— Камергера тоже в разработку? Этак я людей не напасусь, — заметил генерал.

— Нет, с ним я сам поговорю, мне всяко проще. Да и поводов для паники будет меньше, если я вдруг прав окажусь. Ложь-то я почувствую. Подозрительный цесаревич не так страшен как дознаватель.

— Хозяин барин. Чем бы цесаревич не тешился, — одобрительно хмыкнул генерал.

— А поговорить я хотел вот о чём. Вчера на меня вышел старинный друг Александра. Настоящего внука Николая Александровича. В кафе пригласил.

— Просто проигнорируйте. Будто у вас дел других нет, как по кафе шляться, — отмахнулся Кутепов.

— Я уже съездил, ещё вчера.

Генерал приподнял брови, но тут же выдохнул.

— Продолжайте, чувствую сейчас услышу ещё что-то интересное.

— Мне сначала в вино что-то подсыпали, а когда я пить не стал, так и кофе с веществом принесли.

— Что значит?.. Вы почему вчера не сказали? Задержать ведь всех надо! По горячим следам!

— Уже задержали, — успокоил я генерала. — Проверку не проводили, но парень признался, что меня хотели наркотиком накачать. А ещё пригласили репортёров, — я кивнул на газету. — обещали сенсацию про цесаревича.

Кутепов внимательно дослушал, затем, убедившись что мне не чего добавить, строго спросил:

— Кто задержал? Где разместили? Почему не доложили?

— Задержала моя личная охрана. Разместили в Царском селе. Вчера доложить не успели, докладываю вам прямо сейчас. Для допроса нужны полномочия. Без вас, как вы понимаете, дальше никак. Ни экспертизу не провести, ни протоколы составить по закону.

— Я распоряжусь. Немедленно людей отправлю.

— Хотел просить об одолжении, — тут же взглянул я на Кутепова, решив не откладывать.

— Будто у меня выбор есть, — с усмешкой выдохнул генерал. — Вы меня считай к стенке припёрли. Эх... — качнул он головой и от чего-то беззвучно хохотнул.

— Что значит не оставил. Я всего лишь цесаревич, — пожал я плечами. — Ладно, хочу просить у вас разрешения присутствовать на допросе. Объяснять причину, думаю, не требуется.

— Не положено, отрицательно качнул головой Кутепов.

— Я Андерсона уже расколол. А когда мои охранники с ним говорили, так тут же слова назад взял, мол, давил я на него. Хотя и в помине такого не было.

— Нельзя так. То, что не по протоколу, суд легко может отклонить. И выпустят вашего Андерсона, как невинную овечку.

— Да нет у меня цели его в тюрьму засадить. Я не успел узнать, кто его послал. Отвлекли нас. Мне бы заказчика узнать, а там пусть он хоть награду получит за свои деяния получит. Мне всё равно. В этом деле информация куда ценнее. А я её вернее всего получу. По крайней мере, ложь почувствую.

Генерал немного подумал, а потом махнул рукой.

— Ладно, но их перевезут в Кресты, в следственный изолятор, тогда я и подстраховать смогу, — кивнул Кутепов.

— С редактором будете что-то делать? — спросил я, кивнув на кричащую заголовком газету.

Кутепов потёр лоб ладонью.

— Будем. Но чую, сначала нужно с допросами закончить. А с редактором... Подумаем...

Люди генерала управились на удивление быстро.

Спустя несколько часов, я в сопровождении Пегова ожидал в Крестах прибытия заключённых под стражу журналистов и Андерсона. Причём, прибытие ожидалось с минуты на минуту.

Меня подмывало попросить Кутепова показать настоящего Александра, но в то же время, я отчего-то боялся того что могу увидеть в палате.

Пока ждал, изучал любопытную статью в газете «Россия». Поставил себе пометку, больше внимания уделять прессе. Интернета здесь нет, поэтому эти печатные издания имеют серьёзное влияние на умы современных людей. Так упустишь, и все будут считать, что наследник приверженец всевозможных развратных увеселений, кутила, убийца и так далее.

Статья в газете, хоть была и не про меня, но заставила понервничать.

Во Франции большое всё большее влияние захватывает некая организация «Огненные кресты», слившаяся с «Аксьен франсез». В их рядах уже почти два миллиона человек. Организация проповедует крайний шовинизм и национализм, ставя перед собой задачу возвращения Эльзаса и Лотарингии.

С точки зрения французского обывателя возвращения исконно французских регионов, захваченных в результате франко-прусской войны вполне логично. Россия, что могла бы вступиться за Германию, в настоящий момент слаба, потому что император Николай при смерти, в потенциальный наследник не пользуется авторитетом ни в армии, ни при дворе.

И здесь по мне прошлись. Чем же я прессе так не угодил. Нужно хорошенько подумать, как поднять свой авторитет. Опять же, надеюсь это мнение наших газетчиков, а не дословный перевод зарубежных газет.

Так дальше...

Германия отмалчивается, но строит оборонительные укрепления.

Еще во Франции сильны позиции влиятельного депутата Пьера Лаваля, предлагавшего объединение с Германией, чтобы потеснить Австро-Венгрию.

С чего вдруг Австро-Венгрию теснить?..

В моём мире такого не происходило, но сам сценарий до боли знаком. У меня даже настроение испортилось. И что им без войны не живётся.

Бегло просмотрел ещё несколько статей. Там ситуация вырисовывалась ещё хуже:

В Австро-Венгрии набирают силы реваншисты, желавшие потеснить позиции России на Балканах, там где у нас серьезные позиции среди болгар и сербов. Опять-таки — упор делается на нынешней слабости русской власти.

Англия пытается влиять сразу и на Францию, и на Германию. Но больше всего она желает нанести России удар на южных рубежах, оттянуть на себя не Только Афганистан и Персию, но и российский Туркестан.

Выглядит картина скверно. Одно радует, даже если волна и докатится до России, Империя совсем не та, что в сорок первом году моего времени. Пусть только сунутся...

От газеты меня отвлёк следователь, который сказал, что задержанные прибыли.

Когда все положенные уставом предписания были соблюдены, а причитания и инструкции следователя, провожающего меня к Андерсону выслушаны, я оказался в допросной.

Стоило Алексею встретиться со мной взглядами, как он тут же побледнел. Не меня он ожидал увидеть.

Я уселся напротив затравлено глядящего на меня Алексея, и произнёс фразу из фильма моего далёкого будущего:

— Оказывается, мистер Андерсон, вы живёте двойной жизнью.

— Что? — уставился на меня Алексей.

— В одной жизни, вы друг детства наследника престола Российской Империи, а в другой, заговорщик и враг короны.

— Я жду своего адвоката, — осипшим голосом произнёс он, не сводя с меня глаз.

— Будет, — кивнул я. — Вот только поговорим для начала.

— Ты же цесаревич, допрос должен дознаватель проводить. Я это точно знаю.

— Так вот он, следователь, — я указал рукой на ворчливого офицера, который по-новому посмотрел на меня. Он, видимо, не знал, кого провожал, да и я не представлялся.

— Но так нельзя... — простонал Андерсон.

— Что именно нельзя? — уточнил я. — Подсыпать наследнику престола наркотики?

— Да не было там ничего, я ничего не делал! — вдруг выдал Андерсон, вот только выглядела его речь неестественно, будто была заучена и отрепетирована. Да и укольчик моего персонального детектора лжи говорил о неискренности.