Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 2

Глава 14

В аудитории раздался рокот голосов. Наши недоуменно перешептывались.

— Что значит отказываетесь? — Спросил я строго.

— Алекс работает по договору, — сказал Худяков. — Наша задача — непосредственная охрана помещения. Это и есть предмет договора. Если нас нанимали, заранее зная, что будут бандитские разборки, и думали таким образом использовать как силу противодействия, то таких договоренностей в нашем контракте не предусмотрено. Зато есть внутренние инструкции, предписывающие бригадиру нести ответственность за жизнь и здоровье наших бойцов. Я не поведу их на объект, заведомо зная, что им грозит опасность.

— Трусишь, значит? — Я нахмурил брови. — Трусишь и заднюю включаешь?

— Я не обязан исполнять работу, которую не предписывает договор.

— Люди из Алекса обязаны защищать Арарат по договору, — ответил на это я. — И они будут заниматься именно этим — защитой заведения, и как следствие, всех, кто в нем находится. Хочешь сказать, Худяков, что, если посреди банкета разразится бойня, ребята из Алекса просто умоют руки, мол вы не при делах? Так, что ли, получается?

— Обращайся ко мне на вы. Соблюдай субординацию, — ответил Худяков холодно.

— Черта с два, — покачал я головой. — Мы тут, все мы, выполняем свою работу за жалкие копейки по вашим меркам. И стоим на воротах до конца, если уж на то пошло. И неважно, кто нам угрожает: пацанчики с района или целый авторитет. Взялся охранять, так будь добр отработать по полной.

— Не знаю как тут вы, но мы не нанимались в киллеры, — тон Худякова похолодел еще сильнее. — Мы охранное агентство, а не частная армия. Не спецотряд по борьбе с организованной преступностью. Наша задача — только охрана и ничего больше. Перестрелки с бандосами в эту задачу не входят.

— Понятно, — я покивал. — Значит, вы согласны охранять Арарат только от посетителей, кто будет недоволен тем, что водяру ему принесли разбавленную до двадцати процентов. С таким вы справитесь. А реальной работы боитесь.

— Ну-ка, скажи еще раз, что я чего-то боюсь, — проговорил Худяков угрожающе.

— Каждый из тех, кто тут присутствует, — я обвел всех наших руками, — каждый из них — ветеран войны. Они не боялись душманов, которые, как известно, не режут головы мертвым врагам, а только живым. Тем более, эти люди не бояться зарвавшихся бандосов. Для меня каждый из них стоит десять твоих бригад, Виктор. А вы, раз уже боитесь выполнять ту работу, для которой и нужны, и в подметки им не годитесь. Боишься? Ну вперед, забирай свой отряд, и дуйте отсюда, поджав хвосты.

— Чего⁈ Чего ты сказал⁈ — Встал вдруг Илья.

— А ну, тихо, Илюша, — осадил его тут же Худяков. — На место.

Парень посмотрел на меня волком, потом нехотя сел на свое место.

— Да что ты знаешь обо мне, малой? — Сказал командир Алекса. — Я три года в Афгане провел. А ты?

— А я нет, — покачал я головой. — Я не солдат, не спецназовец. У меня нет военного образования, и за всю жизнь я не убил ни одного человека, хорошо это или плохо.

Худяков смотрел пристально, не отводил взгляда своих холодных глаз. Если раньше в них не было совершенно никаких эмоций, будто те глаза принадлежали какой-то хищной рыбине, то теперь все же похолодели. Забрезжили неприязнью.

— Да только я вот не боюсь идти в Арарат, знаю, что иду под пули, — продолжал я. — И никто тут этого не боится. Хоть и понимаю, что иду из-за денег, но никто и никогда не сможет упрекнуть нас в трусости, в том, что мы отказываемся выполнять свою работу.

— Правильно, — встал вдруг Степаныч. — Мы все тут — небогатые люди. Всем семьи кормить. И оттого и лезем под чужой огонь, чтобы близкие наши не остались без куска хлеба.

— А у вас, в Алексе, пади зарплаты раз в десять выше нашего месячного заработка, — подхватил кто-то из наших. — Вот и боитесь рисковать. Так как же вы вообще работаете?

— Да! Витя верно говорит! Бандосов развилось, что куда ни плюнь, попадешь в авторитета. И чего вы, каждого такого обходите?

— В Афгане, говоришь, был? А чего тогда заднюю включаешь?

— Да хай едут обратно в свою Москву, да за комерсами портфельчики носят, раз им даже наша Армавирская братва не по плечу!

— А ведь он нас хочет на передок кинуть, а своих поберечь, чтобы на кухне, да в кабинете начальника сидели!

— Послушай лучше Летова! Он молодой, да толковый. Смелый, за таким можно и пойти, а ты только спрятаться хочешь!

— Во-во!

— Ага!

— Дело говоришь, Летов, так и есть!

Со всех сторон загомонили люди Степаныча. Женя Корзун с Ефимом переглянулись, и Женя недобро заулыбался.

Работники Алекса повставали со своих мест, и, словно боевой отряд, собрались у командира, как будто в защитном построении. Вот только на лицах бойцов играли досада и непонимание. Они то и дело посматривали на своего начальника, который молчал, не зная, что ответить нашим.

— Тихо! — Наконец, решился Худяков. — Тихо, говорю! Не нарушать дисциплину!

— Они тебя не воспринимают своим начальством, — покачал головой я. — Ты, Худяков, в их глазах сейчас упал. Не сработаемся мы.

— А мне насрать, — ответил он ледяным тоном. — Мы уходим. Разбирайтесь с Араратом сами. Алекс работает только согласно договору.

Пока охранники покидали кабинет, мужики Степаныча по-солдатски освистывали их. Последним из класса вышел Худяков под дружное «У-у-у-у».

— М-да, — Степаныч подсел ко мне, пока остальные громко обсуждали случившееся. — Что-то Сидоренко дал маху с этим Алексом.

— Алекс — товарный знак, — пожал я плечами. — Иной раз их нанимают только ради престижа и имени охранной фирмы. Ихние сотрудники уже к этому привыкли и не хотят напрягаться. И да, под пули лезть они тоже не хотят.

— Их можно понять, — покачал головой Степаныч.

— Можно, — я согласился. — Да только такая охрана в нашем деле нам не товарищ. Придется думать, что делать теперь.

— И что делать? — Подошел к нам Женя, который слышал наш разговор. Вместе с ним был и Фима.

— Завтра вечером у меня смена в Элладе, — сказал я. — А до того свяжусь с Сидоренко. Переговорю с ним по поводу Алекса.

— М-да, — Фима вздохнул. — Начальник разрешительной системы точно будет в ахере со всего, что случилось сегодня. Как бы он наши документы ни завернул.

— Посмотрим, — пожал плечами Женя. — Я завтра буду у Шнепперсона. Поговорю с ним на этот счет. Может, юрист как-то сможет нам подсобить, если уж документы по Обороне застопорятся.

— Хорошо, — я кивнул Жене, а потом глянул на Степаныча. — Кулым должен обеспечить нам нехилую поддержку. Он уже уверен, что Михалыч, так или иначе, нападет. Да только у старика, у самого большие проблемы с пацанами с Черемушек намечаются.

— Выходит, как бы война на два фронта, — кивнул Степаныч. — А ты, кстати, после встречи с Михалычем, что делать собираешься? Оставаться на том жилье тебе больше нельзя. Один раз они промахнулись, второй раз уже могут попасть в яблочко. Так рисковать больше не дело.

— Знаю, Степаныч. От моей машины нужно избавляться. Меня, как мы и думал, по ней вычислили. Как там твой знакомый, Фима?

— Знакомый в Прочноокопе, — Ответил Фима. — Машину туда какую-то погнал. Будет только на следующей неделе. Но есть у меня одна задумка, как тебе помочь с пятеркой, раз уж не получилось с Жениным гаражом.

При этих словах Фимы Корзун громко засопел, посмотрел на Фиму очень хмурым взглядом.

— Какой вариант? — Спросил я.

— Есть у меня еще один знакомый, — Фима улыбнулся. — Вместе мы учились. Сейчас он на шиномонтаже работает. Устроился совсем недавно. Может, если предложить ему, какой магарыч, то он в монтаже твою пятерку подержит?

— Монтаж, как я понимаю, не его? — Спросил я, глядя на Фиму с подозрением.

— Конечно, — тот кивнул. — Он только в прошлом году с армии пришел. А монтаж дядки егошнего. Но дядьку я не знаю и гарантировать ничего не могу.

— На промзоне? — Спросил я.

— Ну.

В Армавире, на промзоне, в девяносто втором, разом возникло несколько частных мастерских и шиномонтажек. Народ занимал цеха и хозяйственные корпуса предприятий, которые начальники уже успели раздербанить и распродать. И почти сразу все эти бизнесы попали в поле зрения Армавирских банд. В частности, ОПГ с Керпичного не хило грызлось с Черемушками за кое-какие из монтажек. Теперь, вроде, договорились, распределили сферы влияния.

В общем, нужно было понять, под кем шиномонтажка, о которой мне говорит Фима. Если под Керпичными, можно было бы попробовать, и то с опаской. Сегодня машину поставишь, завтра ее уже нету: угнали или разобрали по болтикам. Короче, рисковое предприятие.

Однако, рискованным, было и оставлять машину при себе. Раз меня довольно легко по ней вычислили, значит, смогут вычислить и еще раз.

— Можешь с ним связаться и выяснить под кем они? Только аккуратно, — спросил я у Ефима.

— Могу, — не сразу ответил Фима.

Несколько мгновений ему пришлось повременить, чтобы подумать, к чему я задал такой вопрос. Однако в глазах его отразилось понимание, и он все же смекнул, к чему я клонил.

— Степаныч прав и вот в чем. Мне нужно новое жилье. В той квартире оставаться нельзя, — задумался я.

— У меня пока перекантуешься, — предложил Степаныч. — Ну, пока не найдешь, где снять новую квартиру. У нас в городе вроде эти завелись, как их, риелторы, во. У меня соседка квартиру продавала, так вроде ниче. Все хорошо прошло. Не кинули ее, не отжали жилье по беспределу. Деньги она в срок получила, все документы в полном порядке.

— Мож, бандосы, опять какие? — Спросил Женя.

— Да черт знает, — пожал плечами Степаныч. — Да, вроде, нет. Ну узнать-то можно. За спрос денег не берут. Я, конечно, не знаю, но если хочешь, Витя, можешь сходить, глядишь, найдут тебе чего-нибудь.

— Риэлторы, значит, — задумался я.

Мне нужно было найти новое жилье быстро. Ну и быстро убраться из старой квартиры. Там я как на ладони у Михалыча. Да и Степаныча я тоже долго не могу обременять своей компанией. Хотя, я прекрасно знал, что он был бы не против того, живи я у него хоть полгода. Да только мне такое положение дел было не по душе. Не люблю я ни от кого зависеть, не люблю навязываться.

Пока мы говорили о делах, остальные бурно обсуждали произошедшее с Алексом. Мужики галдели не очень долго, и когда я сказал, что собрание, в общем-то, закончено, все стали расходиться. Сам я поехал домой на троллейбусе.

Голову не покидали мысли о том, что уже сегодня вечером, дома меня могла ждать ловушка. Я договорился со Степанычем, что соберу мои немногочисленные вещи прямо сейчас и сегодня же вечером приеду к нему.

Машину я думал пока оставить. Вдруг будет слежка? Я почти уверен, что возле моего подъезда дежурит кто-нибудь из пацанов Михалыча, ведь в разговоре с Ряженым, пока мы ехали к Армавиру, я узнал, что он жил едва ли не в двух домах от меня. А дружбан его, и вовсе обитал в доме напротив, считай, в одном дворе со мной.

Когда я вернулся, тут же стал собирать вещи, которых, впрочем, было немного, и все они поместились в одну лишь большую клетчатую сумку. Потом позвонил хозяйке и сказал, что съезжаю.

Владелица квартиры, конечно, была раздосадована таким поворотом, однако мы с ней договорились, что оплата за месяц вперед, которую я внес заранее, целиком и полностью остается ей.