Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 2

Глава 12

Взгляд Кулыма был растерянным всего лишь несколько мгновений. Потом в его мутновато-голубых глазах проснулось понимание. Он поднял их от земли, посмотрел на меня.

— Сука. Твари… — прошипел Кулым. — За моей спиной…

— Наркотики принадлежат вашим, с Черемушек, — не спросил, а сказал я. — И вы ничего об этом не знали?

— Я думал, они не решатся на это. Вот я старый дурак, — Кулым сгорбился и сплюнул. — Твари… Афганскую тропу через Армавир собрались проложить. Уроды.

— Неужели вы ничего не знали?

— Не знал! К моему стыду, не знал! — Кулым резко бросил на меня злой взгляд. — Ладно. Буду с этим разбираться. Иди домой, Витя. Тебе нужно отдохнуть. Ты многое пережил за сегодня.

— У меня есть еще дела, — покачал я головой отрицательно. — Но знаете, что мне интересно? Кто мог убить Сливу? Я думаю, он ехал сюда, чтобы договориться с кем-то о деле, в котором замешаны наркотики.

— Все может быть. Будем разбираться. У меня вопросов еще больше, чем у тебя. И один из них: кто и зачем прикончил Сливу. Того, кто это сделал нужно найти и наказать.

— Ваши собственные, хм… компаньоны предали вас, — нахмурился я. — Обстряпывали свои делишки за вашей спиной. А вы собираетесь за них мстить?

— За наркоту я спрошу с остальных моих, — зловеще посмотрел на меня Кулым. — Но наши внутренние дела — это наши внутренние дела. А когда нам угрожает кто-то извне, это совсем другое, и этого нельзя так оставлять. Тебе отрезали палец? Тогда надо отхватить руку.

— Знаете, Марат Игоревич, — покачал я головой. — Когда Михалыч грозился убить вас, никто из ваших партнеров что-то не спешил приходить вам на помощь. Они оставили вас один на один с опасностью и самоустранились.

— Откуда ты знаешь? — Удивился Кулым.

— Я вижу, что на самом деле вы один. Вы тоже это видите, но не хотите признавать. Вы остаетесь слишком благородными к своим, к тем, кто такого благородства давно решился. Я думаю, что те времена, когда свои оставались своими, что бы ни случилось, ушли в прошлое. Во времена Союза подобные вам были одни против целого государства, потому держались друг друга. Следовали правилам, понятиям, некоторому кодексу, что ли. Сегодня этого больше нет, и только выгода стоит во главе всего. Выгодно предать? Предадут и продадут даже родную мать. А понятия, о которых многие говорят сейчас, могут крутить таким боком, каким нужно, чтобы вытрясти из ближнего своего капусты.

— А не молод ли ты учить меня жизни? — Ворчливо заметил Кулым.

— Что ж, — пожал я плечами. — Вы правы. Может быть, и молод.

— Все равно стоит найти того, кто сделал это со Сливой. Найти и наказать. Лишним не будет, — повторил Кулым. Правда, теперь его слова звучали уже не так решительно. Кажется, старик засомневался, послушав мои мысли.

На этом мы и закончили наш с Кулымом разговор. Он предложил подвезти меня до дома, но я отказался. Сказал, что мне нужно зайти в одно место по делам.

На самом деле я хотел пойти к Жене. Нужно было понять, что он знает обо всем случившемся на гаражах. Кроме того, я хотел предложить ему сгонять к Фиме, чтобы разобраться, почему он не пришел на встречу с мужиками из Алекса.

Тогда Кулым сел в машину и покатил прочь с гаражного кооператива. Проводив его Мерседес взглядом, я сунул руки в карманы. В одном у меня лежал Наган, в другом — заряженная Беретта. Во внутреннем — сотовый телефон. И, естественно, у меня не было разрешения ни на оружие, ни на сотовый. Настоящий рай для какого-нибудь ППСника, который мог поймать меня на пути к Женьке. Ну да делать было нечего, и я просто потопал к дому друга.

Когда я позвонил в дверь Жениной квартиры, услышал голос его мамы:

— Кто там?

Тоненький и дрожащий он звучал обеспокоенно. Да и ответила она далеко не сразу, будто с неохотой.

— Витя. Витя Летов. Я до Жени.

— Витя! Это ты? — Переспросила она, но ответить я не успел.

Защелкали многочисленные замки, и дверь открылась, но не на полную. Звякнула натянутая дверная цепочка. В открывшемся проеме я увидел, как Мария Федоровна, так ее звали, выглянула, посмотрела на меня своим большим карим глазом. Потом, убедившись, что я действительно тот, кем представился, она захлопнула дверь и открыла снова, но теперь полностью.

— Витя! А я-то думала это кто-нибудь из милиции!

Мария Федоровна — маленькая и худенькая женщина со светло-русой копной несколько нечесаных волос, вытянутым лицом и мешками под глазами, смотрела на меня снизу вверх.

Лучше всего охарактеризовать ее можно было одним словом — паникерша. По рассказам Корзуна она всегда была впечатлительной особой, а после того как потеряла мужа, а Женя ушел на войну и вернулся раненым, у женщины произошел какой-то сдвиг по фазе. Она стала беспокойной, нервной, боязливой.

На каждую смену провожала она Женю, как в последний путь. Иногда это оканчивалось истериками. Естественно, профессию охранника, которую ее сын избрал, Мария Федоровна совершенно не одобряла и каждый раз не упускала возможности напомнить об этом Жене.

Флегматичный Женя относился к маме очень терпеливо. Он прекрасно понимал, что пусть она и беспокоится, пусть ссорится с ним на фоне выбранного им пути, но зато у них дома всегда есть хлеб и то, чем его можно намазать.

На самом деле, Женя и рад был бы пойти на какую-нибудь более спокойную работу, чтобы лишний раз не беспокоить Марию Федоровну. Однако то обстоятельство, что его мать не заботилась о том, чем завтра платить за квартиру и что приготовить на ужин, перевешивало и останавливало Корзуна от такого шага. А другая, «нормальная» в понимании Марии Федоровны работа, вряд ли могла обеспечить им такой, вполне приемлемый уровень жизни.

— Да ладно. Пусть лучше беспокоится о моей работе, чем о том, что нам будет нечего есть, — рассуждал обо всем этом Женя.

— Он спит, — шепнула Мария Федоровна. — Ты слышал, какая у нас беда приключилась?

— Не только слышал, но и видел, — кивнул я.

— Машину какого-то нового русского взорвали прямо рядом с нашим гаражом! Представляешь⁈ Взрыв я слышала, в девятом часу вечера был, но разве ж могла я подумать, что это наше добро взрывают⁈ Да и все равно мне было в тот момент. Все слонялась я по дому, душа не на месте была. Жени ж все нет и нет. Думала уже, что с ним что-то произошло. Когда явился он во втором часу ночи, так я сразу на него, мол, где был окаянный⁈ А он мне, мол, ма, у нас гараж взорвали! Представляешь⁈

— Чего вы тут раскричались? — Вышел из своей комнатушки заспанный Женя. — О, Витя? Ай, мля!… — Женя схватился за голову. — Как же я забыл, что мы хотели? Все я проспал с этой вчерашней пьянкой, и той передрягой, в которую наш гараж попал!

— Я уже все Вите рассказала, — похвасталась Мария Федоровна.

— Мы ж с тобой собирались до Фимки ехать, — покачал он головой.

— Ты, Женя, проспал гораздо больше, — вздохнув, сказал я.

— Да иди ты, — Удивился Женя, когда я рассказал ему все, что случилось со мной в первой половине дня. — Вот зараза. Это что ж выходит? Тебя одного из дома отпускать теперь нельзя? Вдруг эти суки снова нападут?

Разговаривали мы в маленькой Жениной комнатушке, в которой жил он еще с детства. Узенькая и продолговатая она вмещала в себя его кровать, старый письменный стол и шкаф для вещей. Над столом, прямо поверх обоев, Женя наклеил постеры с Ван Даммом и Шварценеггером в образе терминатора. Многие в это время увлекались западной культурой и фильмами, но Женю можно было назвать прямо-таки фанатом. Особенно ему нравились филы Кровавый спорт с Ван Даммом и Пьяный мастер Джекки Чана. А постер с Джекки был его давней мечтой, только вот все никак достать он его не мог.

Письменный стол же служил теперь в основном подставкой для ненового двухкассетника Шарп в черно-красном корпусе и телевизора Панасоник. Телевизор, кстати, не был подключен к антенне, и Женя в основном смотрел на нем видик. Это был старый серый VHS Funai, который Женя купил непонятно где, причем с рук. Ох и гордился он своей покупкой. Фима постоянно норовил взять у Жени видик, как он выражался, «на посмотреть», однако стойкий Корзун не поддавался на уговоры и не собирался делиться столь дорогой покупкой с Фимой.

— Ага. Знаю я тебя, — отвечал он обычно Ефиму. — Тебе что дай, что выкинь.

Женя сел на кровать, нахмурился и оттого стал выглядеть еще угрюмее, чем обычно. Я же занял место за письменным столом, отодвинув старый стул со спинкой, деревянные жердочки в которой уже давным-давно выпали и потерялись.

— Нужно держать ухо востро, это да, — согласился я. — Но видишь ли, меня больше волнует, что там с наркотой. Она и правда оказалась Черемушкинская. Но Кулым о ней ничего не знал. Походу, в ихней ОПГ какой-то серьезный раскол назревает.

— И вся та наркота из гаража пропала, — задумался Женя. — Ни одной коробки не осталось. И прикинь, менты о ней не знали даже. Даже ничего не спросили ни о каких ящиках. А меня и вовсе вызвали понятым, потому как, мой-то оказался гараж. Участковый сказал, мож и вовсе сделают пострадавшим.

— Это пока что. Завтра могут разнюхать что-нибудь и про наркоту.

— Тогда будет жопа, — согласился Женя. — Эт какой мне пришьют размер, если че? Особо крупный, да? А суперособо крупный бывает?

— Нет, не бывает, — улыбнулся я. — По этому поводу я с Кулымом договорился. Он прикроет тебя, если что.

— Прикроет? — Удивился Женя.

— Он сам не знал о той наркоте. Будет со своими разбираться, кто ее туда припёр. Сообщит, если появятся какие-нибудь новости.

С этими словами я встал.

— Ну что? Пойдем к Ефиму. Он же так и не объявился со вчерашнего дня. Нужно проверить, че с ним там.

— Да видать, в больнице был, — Женя тоже встал. — У него ж с сестрой беда. Я б на Фимином месте тоже у сестриной кровати сидел. Дежурил бы. Вдруг помощь понадобится.

— Ну, все равно лучше проверить.

Женина мама покормила нас блинами с чаем на завтрак. Женя посыпал их сахаром, сворачивал и так отправлял в рот. Я же, небольшой любитель сладкого, ел их без ничего. После, мы пошли к Фиме. Его дом находился в другом городском районе, и добираться пришлось на автобусе. Потом от остановки до двора мы шли минут десять.

Когда были уже у двери его квартиры, Женя позвонил в дверной звонок. Звонок издал неприятный и протяжный мекающий звук, и все затихло. Мы с Женей прислушались. Затем Корзун снова мекнул звонком, и никакой реакции не последовало.

— Странно. На смене он быть сегодня не должен, я Фимино расписание знаю, — сказал Женя.

— Фима, — постучал я в дверь тогда. — Открывай давай!

Снова тишина.

— В больнице, что ли? — Пожал плечами Женя.

Делать было нечего, и мы поехали в больницу, однако Ефима не оказалось и там. В регистратуре нам подсказали, что Машу, которую все еще держали в реанимации, посещали только вчера. Сегодня никто у нее не был.

— Ну и куда он подевался? — Сказал Женя и закурил, когда мы вышли на ступеньки больницы.

— Как сквозь землю провалился, — задумался я

— Ну.

— Жень, говоришь, знаешь его расписание? — Глянул я на Корзуна.

— Знаю.

Хотел я сказать Жене «а помнишь?», но тут же прикусил язык. Те события, связанные с Фимой, которые оставили мне воспоминания, еще не произошли.